Балтийский ястреб (СИ) - Оченков Иван Валерьевич (книги полностью txt, fb2) 📗
— Есть какое-то конкретное предложение?
— Иначе не стал бы говорить. Я знаком кое с кем из городского совета и, если вашему высочеству будет угодно, могу с ними переговорить. Единственно…
— Требуются наличные?
— Верно.
— Если сумма разумна, не вижу препятствий. У нас не так много времени, но деньги найдутся.
— Хорошо, если так. Но есть еще один момент…
— Слушаю.
— Купчишки получили корабли почти даром, — в голосе адмирала появилась горечь. — Но они ни черта не смыслят в морском деле. У меня есть знакомые, которые смогут убедить судовладельцев в том, что корабли находятся в плачевном состоянии, и они скинут цену. Не бесплатно, разумеется.
— Отлично, Бромми! Мне нравится ход твоих мыслей. Сможешь это провернуть, и треть экономии достанется тебе!
— Считайте, что дело в шляпе, ваше высочество!
— Но я не собираюсь покупать «Акадию», если она так плоха, как ты говоришь.
— Не купите вы, достанется англичанам. Держу пари, они зафрахтуют все, до чего смогут дотянуться, как только начнется война.
— У меня есть одна идея, — подал голос помалкивавший до сих пор Киндерлинг.
— О чем ты? — подозрительно посмотрели мы на подчиненного.
— Если эти коммерсанты так все запустили, никто не удивится, если один из их кораблей сгорит…
— Черт! Франц, ты еще не начал, а рассуждаешь, как настоящий пират! Продолжайте с адмиралом в том же духе, и весь мир будет у ваших ног.
«Hansa» под флагом компании W. A. Fritze Co., 1854.
Не прошло и нескольких суток, как в одну из ненастных ночей в гавани Бремерхафена случился пожар. Будь на несчастной «Акадии» хотя бы сокращенный экипаж, пароход, возможно, удалось бы спасти. Но поскольку на борту никого, кроме сгинувшего в огне вечно пьяного сторожа, не случилось, то и тушить оказалось некому. И лишь когда пламя совсем охватило обреченный корабль от трюма до мостика, беду заметили береговые службы и даже вызвали пожарных, но было слишком поздно.
С утра в порту собрались многочисленные зеваки и несмотря на пронизывающий до костей вест толпились у пирса, послужившего местом последнего упокоения трансатлантического лайнера. Впереди всех, словно зачарованные, стояли сами владельцы «Акадии», которые на время зимнего простоя ради экономии даже не стали оформлять страховку и теперь смотрели, как их капиталы превратились в качающиеся на волнах обугленные обломки. А ведь совсем недавно они радостно потирали руки, в расчете задешево выкупить остатки флота Германского союза для своего проекта трансатлантических перевозок. Теперь же взятые в долг средства предстояло выплачивать, непонятно с каких доходов…
Наконец, расстроенные донельзя коммерсанты отправились к себе в контору, чтобы прикинуть размеры убытков и хотя бы попытаться найти выход из сложившегося положения. Прошло, наверное, не менее часа, когда стало понятно, что никакого выхода нет и не может быть, если прямо сейчас не подвернется выгодный фрахт. Как раз в этот момент перед зданием остановился ничем не приметный экипаж, на козлах которого рядом с кучером почему-то сидел матрос. Впрочем, моряков в Бремерхафене было много, так что никто на седока внимания не обратил.
Между тем, тот ловко соскочил на землю, затем отворил дверцу и опустил вниз складную ступеньку, после чего вытянулся во фронт, отдавая седоку честь.
— Полно тебе, Рогов, — поспешил я успокоить его рвение. — Сказано тебе, мы тут инкогнито!
— Прошу прощения, ваше императорское высочество! — скороговоркой ответил тот. — Уж так нас на службе выучили!
— Ладно. Службист. Коль так стараешься, отдам тебя на учебу в минный класс. Глядишь, в люди выйдешь…
— Покорнейше благодарим, — без малейшего энтузиазма отозвался матрос. — Только нам и так хорошо.
— Не хочешь в минеры? — изумился я, будучи уверен, что это наилучший вариант для его карьеры. — Чего ж тебе надо, собака?
— Кабы меня кто спросил, так я бы при вашем высочестве насовсем остался!
— Халдеев вокруг меня и так много. А минер — профессия редкая.
— Людей вокруг и впрямь немало вьется. А есть ли среди них верные?
— Ладно, потом потолкуем.
— Это мы завсегда! — обрадованно отозвался Рогов и, подхватив висевший рядом с входом молоток, несколько раз громко ударил по специальной металлической пластине. После чего широко распахнул дверь.
Привлеченные шумом клерки с удивлением рассматривали нас, потом из застекленной конторки вышли хозяева. Судя по всему, господа коммерсанты успели жахнуть с горя по рюмашке. Возможно, даже не по одной.
— Здравствуйте, господа, — пришлось изобразить легкий поклон. — У меня к вам небольшое дело.
Мой мундир из-под крылатки виден не был, но они сразу же сообразили, что гость к ним пожаловал непростой.
— Простите, вы кто?
— Моя фамилия Романоф. Вам должны были сообщить о моем деле…
— Ах да. Господин Бромми писал нам. Вам нужно зафрахтовать судно?
— Два!
— Увы. Но наша бедная «Акадия» сгорела сегодня ночью. К сожалению, теперь мы можем предоставить вам только один пароход. Впрочем, у наших друзей есть парусники и, если вам будет угодно…
— Шайсе! — пришлось изобразить крайнюю степень досады. — Но мне нужно два! Причем парохода….
— Подождите, — ухватились за меня судовладельцы, как утопающие за соломинку. — Уверены, что мы сможем договориться…
— У вас осталась «Ганза»?
— Яволь.
— Та самая, на которой недавно обнаружилась гниль, да в добавок ко всему и негодные машины?
— Герр Романоф, это какое-то недоразумение, — забегали глазки коммерсантов. — Все эти разговоры о неисправностях не более чем слухи, распускаемые нашими конкурентами.
— Конкурентами? — оживился я. — А у них есть пароходы?
— Найн! У них нет ни пароходов, ни совести…
— А у вас, значит, есть?
После этого последовал жесткий торг. Владельцы были не прочь отдать свое судно в аренду, исходя из пяти фунтов стерлингов за брутто-тонну. На что мое высочество им ответило, что это грабеж среди бела дня и больше десяти рублей ассигнациями они не получат. Тем более, что пароход остался только один, и это волей-неволей увеличит количество рейсов, а стало быть и расходы. В процессе торга цена была сначала скинута до трех фунтов, потом я потребовал более тщательного осмотра корабля, затем…
— Господа, а что, если я куплю ваш корабль?
— Как?
— Как есть. По той цене, что вы заплатили на аукционе.
— Но мы вложили в реконструкцию почти сто тысяч…
— Что за чушь, там даже порты не заделаны!
— Это легко исправить…
— Не сомневаюсь. Причем настолько, что готов заняться этим самостоятельно. Так что, по рукам или расходимся?
— Но…
— Сто девяносто пять тысяч талеров, хотя ладно, войду в ваше бедственное положение. Двести тысяч!
Озадаченные купцы не слишком уверенно переглянулись и старший из партнеров — невысокий и лысоватый Карл Лемкуль, решившись, энергично тряхнул головой и протянул мне руку:
— Мы согласны!
Я, не снимая перчатку, ответил на рукопожатие и распорядился немедленно составить текст купчей. Вписав туда оговоренную сумму, мы удостоверили документ своими подписями.
— Господа, предлагаю немедленно отправиться к нотариусу и завершить сделку.
— Как будет угодно, герр Романоф.
Кажется, все вышло неплохо. Несколько лет назад немцы купили пароход в США за двести семьдесят тысяч американских долларов. После вложили в переоборудование лайнера в боевой пароходофрегат еще сто сорок тысяч. А теперь я забрал его у бедняг-коммерсантов практически за полцены, если пересчитать в несколько менее полновесные немецкие талеры. Ну, хорошо, урежем осетра, пусть даже на треть дешевле. Это уж наверняка. Тут может возникнуть вопрос, откуда со мной взялась такая сумма? Что же, банк Ротшильдов дает членам нашей семьи практически неограниченный кредит под умеренные четыре процента (Банк Англии вот уже десять лет как установил ставку в пять, так что сами понимаете). Эксклюзив, так сказать… Надеюсь, снаряженный на эти деньги корабль попортит им немало крови.
