Балтийский ястреб (СИ) - Оченков Иван Валерьевич (книги полностью txt, fb2) 📗
[1] Томас Кокрейн, будущий 10–й граф Дандональд был обвинен в мошенничестве на бирже в 1814 г. и уволен с флота. Воевал в Южной Америке и Греции. В 1832 году был помилован короной и восстановлен в Королевском военно-морском флоте в звании контр-адмирала Синего флага.
[2] Пароход «Акадия» — построен в1840 г. В Англии. Продан Германскому союзу. Немецкое название «Эрцгерцог Иоганн». После роспуска флота, списан и продан OSNC — «Океанской Пароходной Компании» («Фритце и ко» и Карл Лемкуль), Бремен в марте 1853 г., затем сдан в аренду британцам в 1855/1856. В 1857 году сдан на слом конторе Маркса, Гринвич.
Глава 13
После объявления 9 февраля об отказе императора Николая I от выполнения условий ультиматума и разрыве дипломатических отношений с Францией и Британией, я отдал приказ срочно сворачивать все дела и отправляться домой. Сообщение это застало меня уже в Потсдаме.
Побывать в Германии и не посетить прусскую родню было положительно невозможно. Пришлось потратить на по большей части бесполезные расшаркивания почти две недели драгоценного времени. Поскольку мой визит носил статус неофициального, сам король Фридрих Вильгельм IV меня не принял. Кронпринц Вильгельм тоже ограничился короткой встречей и предпочел не говорить о делах. Министры же, узнав о подобном невнимании, преисполнились чванства и вели себя крайне холодно. А когда генерал фон Бонин понял, что мне прекрасно известно о винтовках Дрейзе, скривил рожу так, будто его накормили лимоном.
— Я не знаю, о чем толкует ваше высочество! — практически прогавкал этот напыщенный пруссак. — Но даже если бы у нас имелось нечто подобное, заверяю, мы не стали бы портить отношения с великими державами из-за вашей блажи!
— Нет, так нет, — пожал я плечами. — Купим то, что есть. Надеюсь, на это нет возражений?
— Нет, — процедил министр, причем по взгляду было видно: костьми ляжет, но будет препятствовать…
Впрочем, нельзя сказать, что поездка оказалась совсем неудачной. Удалось договориться о срочных поставках крупной партии серы, приобрести по сходной цене еще два десятка 68-фунтовых пушек с полным боезапасом, а также сотню револьверов разных систем от Кольта до только что появившегося Лефоше, и совсем уж неожиданно тысячу нарезных ружейных стволов. Кажется, этой подачкой немцы хотели меня оскорбить. Но тут в мою премудрую голову неожиданно пришла удачная мысль. Дело в том, что, обдумывая предстоящую тактику, я неоднократно приходил к мысли о возможности абордажа. Ну а что, скорости невелики, дистанции действенного огня тоже. В такой ситуации очень пригодились бы пулеметы, причем на марсах, как на будущих броненосцах начала ХХ века, но, чего нет, того нет!
Сделать Гатлинг тоже вряд ли получится. Во-первых, мне незнакома его конструкция. Ну, кроме вращающегося блока стволов. Во-вторых, под рукой нет оружейника, которому это можно было бы поручить. В-третьих, технологические возможности родной империи, прямо скажем, не велики…
Но вдруг меня осенило. Митральеза как его… Реффи или нет, Монтиньи? Или… да какая к черту разница! Главное, что конструкция простая, надежная и вполне работоспособная! Если, конечно, не использовать их так глупо, как это делали… нет, будут делать французы во время Франко-Прусской! Или в этой реальности все будет иначе?
В общем, если пушки остались в трюме «Греты» ждать, когда сойдет лед, то стволы мы взяли с собой. До столицы добрались достаточно быстро. Честно говоря, предчувствия были не самые радужные, а потому ужасно хотелось узнать, как идут дела в мое отсутствие? Поскольку изначально долгой отлучки не планировалось, отчеты никто не присылал. А единственная весточка, полученная по дипломатической почте, была от венценосного отца и гласила — Возвращайся немедленно!
Вся поездка прошла в три этапа. Сначала на «Грете» добрались до Либавы, оттуда до Царского села на почтовых. Последний участок с комфортом проехали по железной дороге. Путешествие заняло меньше недели. И к середине февраля мы вернулись в Петербург.
Несмотря на неразвитость средств связи, Головнин узнал о моем прибытии и встретил нас на заставе. Как всегда прилизанный и безукоризненно одетый, он сдержанно поклонился.
— Поздравляю с возвращением, Константин Николаевич. Мы вас очень ждали…
— Привет. Что новенького?
— У вас родилась дочь!
— Что, прости?
— Александра Иосифовна разрешилась от бремени чудесной девочкой. Поскольку ваше императорское высочество отсутствовали, государь изъявил желание лично дать ей имя. Восприемником во время крещения выступил ваш августейший брат цесаревич Александр.
Черт! Все время забываю, что женат. В добавок имею теперь уже трех детей, к которым не чувствую ничего, кроме… а что я чувствую к ним?
На сей раз семья встретила меня в полном составе. То есть «жинка» впереди, чуть не сказал на белом коне, а няньки с отпрысками Кости во второй шеренге. Пришлось всем улыбаться, поцеловать жену, отчего она, кажется, была в легком шоке, потрепать по головкам ребятишек… в конце концов, дошла очередь и до новорожденной. Маленькая Вера во время тожественной встречи спокойно дрыхла на руках у дебелой кормилицы. Не знаю почему, но я не смог удержаться и протянул руки к дочери. Откинув краешек кружевной накидки, заглянул в безмятежное личико, и на меня вдруг накатило. Захотелось прижать к себе этот сверток, чтобы никому больше не отдавать.
— Мама, а почему папенька больше любит Веру, чем нас? — неожиданно спросил на французском языке Николка.
— Ты ошибаешься, малыш, — тихо ответил, наклонившись к мальчугану.
Что касается строительства канонерских лодок, то могу сказать только одно. Путилов — гений! Девять корпусов уже были готовы, и на них начали монтаж котлов и паровых машин. Еще столько же должны были закончить на следующей неделе. Механизмы, правда, запаздывали, но к средине марта будут и они. Остальные, как заверил меня Николай Иванович, сдадут в апреле или, в крайнем случае, в мае. Что творится на финских верфях, где строились еще двенадцать канонерок, он не знал, но, судя по отчетам, работа кипела и там.
— А корветы?
Строго говоря, вопрос был, что называется, не по окладу. Если за канонерки отвечал он и приданные ему инженеры, то в более крупные единицы в кораблестроительном департаменте вцепились мертвой хваткой и никого до проектирования и постройки не допустили.
— С ними дела обстоят не столь хорошо, — неожиданно не стал отговариваться неведением чиновник. — Даже набор еще не готов…
— Вот как? — нахмурился я. — Завтра же навещу эллинги!
— Вам понадобится мое присутствие?
— Если ты не слишком занят… хотя, какое там. Конечно же, занят!
— Для этого время найду, — едва заметно улыбнулся Путилов.
— Совсем забыл. Артиллерия готова?
— Насколько мне известно, да.
— Хорошо. Я доволен тобой. Если имеются какие-либо нужды, говори.
— Это не совсем мое дело, ваше императорское высочество, — замялся чиновник. — Но существуют определенные трудности с комплектованием экипажей.
— В каком это смысле? На Балтике матросы закончились?
— С нижними чинами как раз все в порядке. Вот с господами офицерами…
Информация, которую до меня донес Путилов, оказалась с одной стороны неожиданной, а с другой… в общем, готовиться к чему-то подобному как раз следовало. Если коротко, то с испокон века служба на галерах была для морских офицеров чем-то вроде наказания. А гребные канонерки, если разобраться, те же самые галеры и есть. Наличие паровой машины в этом смысле мало что меняло. К тому же, у «самоваров» — такую кличку получили на флоте первые паровики, хватало и своих ненавистников. Все же пенить моря и океаны под белым парусом куда романтичнее, а стоять в дворцовых караулах престижнее…
— А может, оно и к лучшему? — подумал я вслух.
— В каком смысле? — удивился никак не ожидавший подобной реакции Путилов.
