Второй прыжок с кульбитом и пистолетом (СИ) - Сербский Владимир (книга регистрации TXT) 📗
— Так, почему не работаем, товарищи? — возмутилась она, поморщившись от грохота барабанов. — Время, время! Сеня, одна минута тебе на разминку!
Права администратора Наталья Николаевна присвоила себе с первого дня. Еще и электроскрипку Анину приватизировала.
— Надюша, что у нас по плану? — она взмахнула смычком.
По плану у нас шла Вера Радина и Стинг. Вера не единственная на сегодня, но в основном. Начали мы с песни «Every Breath You Take».
Каждый тихий вздох,
Каждый твой подвох,
Каждый из ходов,
Каждый звук шагов,
Буду я стеречь.
Каждый день и час,
Каждую из фраз,
Каждой из проказ,
Ночью каждый раз,
Буду я стеречь.
Пойми, что лишь мне принадлежишь.
В сердце шаг любой твой вызывает боль.
Зрители в зале восхищенно загудели, а педагоги на первом ряду многозначительно переглянулись. Несильный голос Веры звучал проникновенно, шел из глубины души. Для исполнения гениального хита Стинга двух синтезаторов было достаточно, но партитуры я раздал каждому члену группы. Лена из караоке-клуба со своими консерваторскими подружками потрудились на славу — и ноты, и тексты имелись в достатке.
Следом мы принялись репетировать эту же композицию, но в джазовом переложении. Солировала Надежда Козловская, педалируя не голос, а страсть:
Каждый шаг назад,
Каждый хитрый взгляд,
Каждую ложь клятв,
Каждый твой обряд,
Буду я стеречь.
Ты ушла, и пропал я без следа.
Твоё лицо снится ночью мне всегда.
Ты та, кому нет замены никогда.
Без рук твоих я замерзну в холода.
Я всё плачу, милая, отзовись…
Здесь нам пришлось попотеть, Наталья Николаевна постоянно возвращалась к неудачным местам, но надо отдать ей должное — требовала от музыкантов четкости по делу. Композиции Стинга следом так и пошли: сначала в лирическом исполнении Веры, затем в джазовой аранжировке — Надежды Козловской. «Золотые поля» Наталья Николаевна прогнала несколько раз.
Тронет ветерок поле ячменя,
И вспомнишь ты меня,
Солнце позабудь в ревнивых небесах,
Гуляя в золотых полях.
С милым ты пришла,
Чтобы поглядеть
На поле ячменя,
И в объятья пасть, чтоб волосы легли
Средь золотых полей.
Ты со мной побудь, полюби меня
Средь поля ячменя.
Солнце ты забудь в ревнивых небесах,
Лёжа в золотых полях.
А дальше случился скандал.
После громких криков в фойе, когда музыка стихла сама собой, в концертном зале появился громадного роста офицер. Впрочем, в ширину он тоже занимал немало места. За шкирку военный легко нес Гошу, следом тащились помятые дружинники.
— Кто здесь Антон Бережной? Этот сказал, Бережной его знает, — офицер взял Гошу за грудки и встряхнул.
На это легкое движение припомнилась вдруг сказка, где Илья Муромец воевал с Соловьем-разбойником — все части тела Гоши отозвались вибрацией разной степени. Вообще он выглядел плохо, зыркая мутными глазами. Видимо, еще от дружинников неслабо досталось.
— Папочка! — пискнула Анюта. Конфликтная ситуация ее ни капельки не напрягала.
Педагоги вскочили с первого ряда, а студентки заинтересованно загудели. С насмешливым прищуром Семен Трофимов взирал на спектакль в зрительном зале. По договоренности его зона ответственности ограничивалась сценой, но здесь опасности для музыкантов не наблюдалось. Я тоже вмешиваться не стал — Гоша сам приперся, пусть сам и отгребает. И вообще, Денис знает, что делать.
— Да? — удивился Антон.
Между офицером и Гошей вьюном ввернулся Денис.
— Этим я займусь, — буркнул он таким деловым тоном, что теперь Гоша стал болтаться в его руке.
Откуда Денис взялся, я не заметил, но неважно — главное, вовремя. Денис кивнул Федоту, крутившемуся рядом, и потащил Гошу в кладовку. Опустив голову, Федот поплелся следом.
— Куда это они? — удивился Антон.
— А сейчас Денис им объяснит, что в храме искусства воевать невместно, — предположил я. — Пусть в Кировском парке отношения выясняют, до полного взаимного уничтожения. А здесь такого не надо, нейтральная территория.
— А музыку послушать козлику даст?
— Конечно, — усмехнулся я. — Если шею не отвернет, скоро увидишь болезного в зале.
— А если не увижу? — Антон не унимался.
— Тогда мне придется работать катафалком, — вздохнул я. — Дон-батюшка, надеюсь, и это… хм… примет.
Наталья Николаевна подкатилась колобком, чмокнула офицера в щеку. Для этого ему пришлось нагнуться. Анюта прижалась к другому боку отца.
— Представляешь, Наташа, меня хотели не пускать! — он пригладил ярко-рыжую шевелюру. — Ну этого шпаненка ладно, а меня-то за что?!
— Как съездил? — Наталья Николаевна вытерла слезинку.
— Нормально… А доча за месяц вымахала, господи!
Анюту на каблуках ему, видимо, лицезреть еще не доводилось.
— Так, Андрюша, ты посиди пока, у нас тут дело, репетиция. Ребята, к станку!
Вот что значит педагог — музыканты моментально взялись за инструменты, а «Андрюша» послушно сел за крайнюю скамейку. Да, верно говорят: хорошего мужика надо самой делать, а не готовым получать. В композицию Стинга «Shape Of My Heart» Вера вложила всю душу. К страсти добавилась сила, и с залом установилась прочная связь. Я это ясно ощутил, увидев мокрые платочки в руках у студенток.
Сдаёт он карты, чтоб проверить
Случайность алгебры святой,
Исход вероятный, принцип неявный,
Но числа лгут порой.
Я знаю, что пики — это шпага солдата,
Я знаю, что крести — оружье войны,
Я знаю, бубны — значит деньги для того,
Иной формы сердце моё.
Он может кинуть даму пики,
И сыграть валетом бубён,
А может скрыть в руке короля,
Чтоб забыли все о нём.
Название песни Стинга переводится, как «Облик сердца моего». В тексте есть несколько смыслов, но петь на языке оригинала, по-английски, мы себе позволить не могли — партия не поймет. Поэтому пользовались тем переводом, который удалось раздобыть. Война во Вьетнаме коснулась многих русских людей, и «партнерами» в 1971 году американцев никто не называл — подбирали слова попроще, из матерных. При всеобщей любви к группе «Битлз» это парадоксом не казалось, а всего лишь говорило о широте русской души. Американский империализм это мухи, а музыка — котлеты. И Надежда Константиновна постаралась донести свое видение слушателям из первого ряда.
