Второй прыжок с кульбитом и пистолетом (СИ) - Сербский Владимир (книга регистрации TXT) 📗
— Да ладно, — отступая к виноградному тоннелю. Вика примирительно махнула рукой. — С девочками-переростками не воюю, пенсионеров уважаю. Антон Михалыч, мне пора, до свиданья. Жду в восемь у цветомузыкального фонтана.
— Что это было, скажите? — воскликнула Анюта, сверкая возмущенным взором.
— Нюся, лисичка златовласая, — сладкоречивым тоном заюлил я. — Ну зачем шуметь, ей богу… Чудесные погоды нынче во дворе. У нас как раз полно времени, может быть, хочешь прогуляться? Можно по дендрарию пройтись, или простецки в ресторан нагрянуть.
— У нас есть деньги на ресторан? — сбавляя обороты, Анюта ревниво нахмурилась. — Вы же говорили об экономии, Антон Михалыч.
— Экономика должна быть экономной, таково требование времени, — я солидно кивнул головой.
На отвлеченные темы могу говорить сколько угодно, лишь бы подальше от скандала. Женские крики всегда вызывают изжогу. А ласковое слово и кошке приятно:
— Денег нет, но для такого случая найдем. Могу я сделать девушке сюрприз?
— Сюрприз? — недоверчиво покосилась она.
— Тут некуда деваться, захочешь, так вскочишь. А не хочешь — как хочешь.
— Хочу! — быстро отсекла она сомнения.
— Помнится, когда-то в ресторации на морском вокзале замечательно готовили курочку. Цыпленок табака, с чесночком, под сухое вино… Пошли, ребята, угощаю, — я мечтательно зажмурился, шестнадцать рублей капитала позволяли подобные речи. Да и Денис в командировку тоже наверняка не с пустыми карманами собрался.
По центру города таких праздношатающихся как мы, бродило, наверно, миллион. Еще больше богачей стояло в очередях — народ буквально облепил палатки, гастрономы и столовые. Июль, вершина сезона… На пути изредка встречались стандартные летние забегаловки, представляющие собой стайку высоких столиков под открытым небом. Чаще всего здесь вкушали багрово-румяные пончики из автомата, под фирменное сочинское кофейное молоко. Стулья считались излишеством, зато дополнительным сервисом являлись крючки под круглыми столешницами серого мрамора, где можно было повесить авоську с вещами.
— Вошел в квартиру, представился. Все как положено, — обстоятельно докладывал Денис. — Пароль, отзыв. Нина Ивановна, говорю, болеет. И тут эта коза заявляет: не верю. Представляешь, Михалыч? Не верит она! Станиславский, блин. Ведите, говорит, немедленно, к Нине Ивановне.
— Коза драная, — поддержала его Анюта.
Меж отдыхающих приходилось лавировать, они гуляли напропалую. Из желтых бочек повсеместно торговали квасом на разлив или, что гораздо реже, пивом. Нам не повезло с этим, зато по кружечке ядреного кваса досталось. Взор манили сосисочные с пельменными, где можно было отведать качественного продукта (и может быть, пива, если повезет), однако задержка исключалась — по бульвару я вывел отряд к финишной цели, знаменитому ресторану «Морской».
— …И пистолетиком козыряет, представляешь, Михалыч? — продолжил доклад Денис. — А у меня инструкция: вести себя тихо, без грубости. Пришлось идти на поводу, ты уж извини.
Анюта, на ходу поедающая очередную лепешку, внезапно остановилась напротив группы парней, бредущих навстречу.
— Так-так, — зловеще прошипела она, ткнув пальцем в грудь кучерявому крепышу.
— Ты чего?! — воскликнул кучерявый, он неожиданности роняя вафельный стаканчик мороженого.
— Сейчас узнаешь, — пообещала она и взмахнула веником, неведомо откуда возникшем в ее руке. — Мало я вам в Гаграх накостыляла? Ишь, чего удумали, еще здесь меня преследовать!
— Эй, совсем бешеная, хватит драться! — парень отскочил, и его товарищи тоже попятились. — У нас тут экскурсия по Сочи, если тебе не понял.
— Кто это? — недоуменно поинтересовался Денис. Как-то незаметно он оказался передо мной.
— Сборная Тбилиси по вольной борьбе, — догадался я. — Анечка, уймись. И сейчас же верни на родину мой любимый веник!
Парни энергично отступали задом.
— Классные штаны! — задорно крикнул издалека кучерявый спортсмен.
Прощально махнув рукой, он слинял за кусты, на боковую аллею, а мы беспрепятственно вышли к морскому вокзалу. Солидное сооружение сталинского ампира виднелось издалека — со статуями и имперскими колоннами, сейчас оно дополнялось белыми кораблями. Не только круизными лайнерами, других судов тоже хватало.
Но поначалу меня заинтересовало не это, а пенный бурунный след катера, уносящего вдаль счастливых курортников. В удивительное время жили советские люди: вроде бы небогато, кто-то даже скажет бедно, но на глиссере прокатиться мог каждый желающий. Я тоже хочу!
В катер на подводных крыльях «Волга» умещалось шесть пассажиров, глиссеры то и дело подходили на посадку — мы встали в очередь. Никогда бы не подумал, что способен на морской прогулке восторженно орать во все горло. Ну ладно Анюта, дело молодое. Ладно, Денис. А меня чего таквставило от полета над волнами при скорости шестьдесят километров в час? Как малое дитя, ей богу — бесшабашность и беззаботность Антона легко уживались во мне заодно со старческим брюзжанием.
Глава сорок первая, в которой темные ночи в городе Сочи
Водитель в белой капитанской фуражке прощально махнул рукой, но вместе с недавними товарищами по прогулке мы еще немного постояли на берегу, провожая завистливыми взглядами очередных счастливцев, запрыгивающих в глиссер. Невзирая на грохот моторов, местные мальчишки здесь закидывали удочки и, что более странно, рыба ловилась. И еще здесь было полно крабов, которые грелись на солнышке.
— Разрешите сопровождать вас в ресторацию, сударыня? — обозначил я долгожданный гвоздь программы.
— Извольте, товарищ сударь, — благосклонно улыбнулась она.
Однако не мы одни такие умные оказались — у стеклянных дверей заведения бурлила приличная очередь.
— Пролет, — разочарованно изрекла девчонка.
— Отнюдь, — не согласился я, и ужом ввинтился в толпу.
Проигнорировав табличку «Мест нет», нагло приник за стеклянную дверь, походя отмахнулся от стража ворот словами «у меня здесь столик заказан». По лестнице поднялся на балконную террасу, где ловко перехватил озабоченного официанта.
— Через час. Столик на троих. Цыплята табака, вино «Мукузани», — лаконично сообщил цель визита, прижав его к стеночке. После чего предъявил серьезный аргумент — бумагу достоинством в три рубля. Подношение моментально испарилось.
— «Мукузани» не завозили, — так же лаконично доложил официант. — Может быть, «Цинандали»?
— Мы люди не гордые, — признался я честно и покладисто. — Нету хлеба, давай пироги.
Работник общепита вытаращил глаза, пришлось пояснять:
— В смысле, «Цинандали» тоже годится.
Господи, сколько раз я проделывал подобное в прошлой жизни… Правда, давненько. И теперь эти времена вернулись! Оставалось потерпеть всего час, как мечтала недавно одна моя знакомая.
Гавань, полная матросских тельняшек и капитанских белых рубашек, до самых ворот была открыта для променада, при этом толпы желающих ломились в трапы прогулочных теплоходов. Недавно здесь Леонид Гайдай снимал знаменитую комедию «Бриллиантовая рука», и морские гиганты- красавцы, показанные в кино, декорациями не являлись.
В конце мола мы посетили буфет «стекляшки», где утолили жажду маленьким стаканчиком «Мукузани». А я и двумя — с восторгом, но без фанатизма, исключительно из принципа и для аппетита. Трудящиеся здесь вовсю молотили хинкали, однако мы задерживаться не стали. Вдыхая запах моря и гавани, побрели обратно, завершая прогулку.
Под гудки кораблей и крики чаек в порту кипела работа. Пройдет всего двадцать лет, и такого больше не увидишь — пропадут куда-то толпы морских специалистов и стаи буксиров, проводящих швартовку. Да и белоснежные лайнеры у причала исчезнут как класс, а здание морвокзала оккупируют модные магазинчики вперемешку с офисами. Чайки останутся, но это будут другие чайки, наглые и голодные.
Даже песня «про зайцев» из фильма в наши дни воспринимается иначе:
