"Фантастика 2024-68". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Фролов Андрей (читаем книги txt, fb2) 📗
Я вспоминал ещё и ещё, тут же выплёскивая сбивчивыми словами и всё менее заботясь, какой эффект этот поток может оказать на едва пробудившуюся девушку без личной памяти…
К концу первой кружки чинги: про уважаемую обществом многочисленность потомства, про уникально-противоречивое кизо-даридрата и фанатичное подчинение смирпам. Затем про азартные игры и доступность энергии; про острую нехватку пространства и тотальную перенаселённость на фоне избытка ресурсов и взрывного роста технологий.
К середине второй кружки: про невидимую, но отнюдь не иллюзорную цензуру; про слепое поклонение лидерам — богачам и наделённым силой, — и про обжигающую, доводящую до взрывов ненависть к ним же.
Про криминальные сообщества, вступление в любое уважаемое из которых равнялось выигрышу в лотерею; в котором никто не мог тронуть тебя даже коготком, а ты мог укусить любого, кроме членов другой равновеликой казоку; где значение имели лишь члены клана, и никто более — ни тетроны, ни даже смирпы… если, конечно, ты не забывал отстёгивать правителям гнезда особый налог.
Но было бы крупной ошибкой напичкать девчонку лишь угрозами и потенциальными опасностями, не вспомнив о чём-то светлом. Поэтому я постарался (не без усилий) и рассказал про музыку, от которой сходили с ума миллионы хвостатых поклонников; про великолепные и завораживающие картины, тончайшие скульптуры и удивительную архитектуру; про чудовищные в своей многочисленности (и не менее чудовищно согласованные до последнего жеста) выступления стайного цирка из Дома Слаженного Единения…
Чувствуя себя так, будто плеснул ложку ароматного масла в огромный чан кипящей грязи, я замолчал и ещё долго вспоминал что-то воодушевляющее. Что-то, способное не напугать чужака, но создать щемящее предвкушение от выхода вовне.
Не сумел…
Тогда, в третий раз сварив чинги, я вынужденно переключился на себя.
На своё скромное место в этом недружелюбном мире. С того тусклого момента, когда впервые ощутил себя в таком же прозрачном костюме, а слова, понятия и термины утекали через воспалённо-сонное сознание, превращавшееся в предательское решето.
Едва ли не впервые за семь лет я проговорил все отличия Ланса Скичиры от его новой «родни». Взвесил их уникальные (в отличие от моих) способности хорошо видеть в темноте и различать сотни оттенков запаха, особенности цветовосприятия, неумение долго сохранять неподвижность, врождённо-дерьмовые задатки к меткой стрельбе и просто потрясающие — к шулерству.
Минуты монолога превращались в часы, и шумная ночь Юдайна-Сити с гулом проносилась за окнами норы, даже не подозревая, сколь необычной является…
В процессе моя слушательница почти всё время молчала. Время от времени, конечно, уточняла или переспрашивала, но за четыре-пять часов едва ли произнесла больше двух десятков слов.
Один важный вопрос всё же задав.
Совсем негромко, глядя в пол и задумчиво покачивая головой:
— Как же ты выжил, Ланс?
Вопрос был предельно простым. Дурацким, если разобраться. И, тем не менее, он разом загнал меня в тупик, лишил красноречия и заставил жевать горькие от чинги губы.
Было невозможно представить, что сейчас творится в её голове. Мне, едва не погибшему в пустыне, никто таких подробных раскладов не давал. Меня сразу окунули в варево событий и позволили познавать мир лысой шкурой. А девчонка? В тот предрассветный миг я задумался, насколько описанное мной настоящее отличается от прошлого в её тающих воспоминаниях…
Ответил честно.
Без деталей, но честно, разумно предположив, что неискренность обязательно пробьётся:
— Меня приняли… в семью, в своём роде. Опекали. — Помялся, но добавил: — А ещё я обладаю некоторыми… способностями. Благодаря им меня терпят. И даже ценят. Сисадда?
Святые коровы! Буду откровенен: меня так и подмывало рассказать подробнее… но ошибочность подобного поступка осознавалась чётко, даже несмотря на перевозбуждённое состояние.
Чтобы отвлечься, я швырнул в костёр своего сознания охапку болезненных вопросов, способных у любого выбить почву из-под хвоста. А как на девушку подействует «низкий писк»? Она может быть тоже способна к нему? Если постараться повторить эксперимент, не причинит ли «Явандра» более ощутимого, чем мне, вреда? Насколько такие опыты вообще допустимы и этичны?
И напоследок: что скажет (и сделает) Нискирич, когда поймёт, что в его лапы может попасть ещё одна потенциальная джадуга? Причём настоящая, сродни приёмному сыну, а не уровня Ункац-Арана…
— Всё в порядке?
Девчонка казалась всерьёз обеспокоенной моим отсутствующим видом.
— В полном, детка… — Я глотнул чинги, чтобы хоть как-то замаскировать смущение. — Немного неожиданный вопрос ты задала. Видишь ли… я ничего не знаю о том, откуда ты взялась. Столь же нихрена помню о том, откуда взялся сам. Но, пожалуй, могу признать, что никогда не воспринимал Тиам… чужим. Враждебным? Пожалуй, да, это ожидаемо (но я научился, как предстоит и тебе)… Но всё же своим, причём вполне естественно.
Я снова говорил правду. И она, едва ли не впервые озвученная мной же и для меня же в том числе, вдруг окатила странной тревогой.
Девушка не спешила комментировать. Молча изучала, будто пыталась отыскать на моём лице хоть сколько-нибудь знакомые черты. Видимо, не сумела, потому что щёки её вдруг порозовели, а взгляд стремительно переместился.
— Как я очутилась здесь? — спросила торопливо, словно бы спохватившись. И добавила, не дав повториться и поясняя: — Здесь, в этих стенах, в твоём жилище, на этом самом диване? Ты нашёл меня? На улице? За пределами гнезда?
Мне стоило больших усилий не охнуть, не прикусить губу, не покачать головой или ещё каким-то образом выдать очередной удар замешательства. Что тут сказать? В её состоянии «комбинезон до сих пор свеж, а височные нашлёпки и не думают отлетать» я был отнюдь не так смекалист. И как, подскажи Благодетельная Когане Но, мне в такой ситуации быть⁈
— Это долгая история, — ответил я, надеясь, что не сильно мямлю.
— Но я хочу знать, — прохладно улыбнулась гостья, в очередной раз доказав, что привыкла добиваться своего.
— Хао… Я расскажу, обещаю тебе. Но позже.
Да, детка, обязательно расскажу. Но лишь после того, как разберусь, откуда тебя раскопал могущественный Хадекин фер вис Кри, и действительно ли Данав фер Шири-Кегарета по прозвищу Песчаный Карп что-то знает о моём прошлом и происхождении…
А затем мы вновь вернулись к рассказам о Тиаме.
О жестокосердии, с которым нищие семейства выкладывают на сквозняк новорождённых слепышей; об ослепительном блеске богатств Пиркивелля, о бездумном расточительстве молодёжи вистар и кровавой цене за пресную чапати тремястами метрами ниже престижного района.
О жёстких соревнованиях по штормболу (крупнейшее из которых надвигалось), о состязаниях фаэтонов, собирающих миллионы зрителей вокруг опасных гоночных трасс, и столь же грандиозных концертах «Восьмого цвета радуги»; и многом другом…
Кареглазая слушала молча.
Снова обратилась в слух, не перебивая, не уточняя, и лишь пожирая меня взглядом и впитывая, будто кусок пористого хлеба. Раз, ближе к утру, без ложной скромности попросилась в отхожее место, и я показал дверь.
Ещё раз через час попросила поесть.
На этот раз из гостиной мы вышли оба, причём девчонка ошибочно назвала пищевой блок кухней и мне пришлось пояснять, что ни д у ри, ни кукуга я в своей норе не произвожу. Походка ночной собеседницы всё ещё не отличалась грацией или уверенностью, но углов та уже не сшибала, избавив меня от смущающей поддержки под локоток.
Задумчиво сжевав галету из речных водорослей, она с интересом осмотрела мою технику по штамповке еды, а затем уже без спроса или предупреждения прошлёпала в комнату и привычно устроилась на диване.
И снова слушала, позволяя мне говорить, говорить и говорить, причём обо многом — впервые, что поражало и самого рассказчика…
Но много ли можно поведать об окружающем мире за несколько тягучих часов влажной ночи, накрывшей огромное гнездо? Буду честен — я попытался успеть как можно больше.
