"Фантастика 2024-68". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Фролов Андрей (читаем книги txt, fb2) 📗
Смутился. Покраснел, но заставил себя спросить, хотя сделать это следовало ещё минувшей ночью:
— Ты можешь вспомнить своё имя?
Она, конечно же, не могла. Тогда я, краснея пуще прежнего, предложил:
— Если ты не против, я стану называть тебя Ч’айя… хорошо?
На лбу девушки снова прорезался полумесяц морщинки. Машинально оправив ещё чуть влажные волосы, она уточнила:
— Звучит красиво… это что-то значит?
— Такой цветок, — пробубнил я, совершенно не узнавая собственный голос. — Так его называют кочевники…
Скажу как на духу, мне хотелось добавить кое-что ещё. Что «ч’айя» растёт исключительно на камнях, проявляя невероятное жизнелюбие. И что лепестки её так же богаты оттенками коричневого, как и удивительные глаза девчонки. И что такой цветок, на закате подаренный самцом своей избраннице, много чего означает по старинным законам Стиб-Уиирта.
К счастью, ничего из этих глупостей озвучено не было, а уже через секунду девушка пожала плечами и кивнула с лёгкой улыбкой:
— Возражать не стану, Ланс. Мне и самой не очень-то уютно, что я до сих пор никак не могу себя назвать…
Я удержал судорожный вздох, который можно было трактовать весьма ошибочно. Убрал со стола, суетой прикрывая очередной прилив возбуждения. И начал задавать вопросы, многие из которых крутились в голове с самого рассвета.
Увы, Ч’айя не помнила из своего прошлого ровным счётом ничего…
Ни названий транспортных средств, если таковые там вообще были, ни даже того, какими они являлись — тягловыми или механическими. Ни музыки, ни имён, ни названий блюд. Ни топонимов, ни специфических терминов, ни повсеместно известных персон.
Когда же я провёл короткий тест и начал опрашивать её о названиях предметов, наполнявших нору, она без тени сомнений назвала «Молот» — башером, управляющую норой систему — центральной консолью, а мелькающие за окном пассажирские капсулы — фаэтонами…
И не успели мы оба опомниться, как наступил тот самый вечер, неотвратимый, тревожный, наполненный совершенно лишними перспективами. Вечер, в который мне едва ли не впервые в жизни не хотелось покидать душную нору.
Ох, до чего же это оказалось непросто. Да что там⁈ Я видел комплексные системы управления внушительной флотилией ветростатов, которые выглядели куда проще, чем моё решение…
А вот убедить Ч’айю остаться в безопасности (относительной, но всё же) жилища и дождаться моего скорого возвращения оказалось на удивление несложно. Настолько, что я даже опешил.
Девчонка не спорила, не просилась увязаться хвостом, не испугалась и уж тем более не закатила скандал. Быть может, успела в достаточной мере понять, какого рода реальность лежала за дверью в подъезд комплеблока, и в мелочах запомнила мою историю становления в этом гигантском гнезде?
К условленному заказчицей часу я оделся, ощущая себя так, словно побывал под укладчиком дорожного покрытия.
Меня всё сильнее расплющивало от одной мысли показать Ч’айю вовне. Будет ли она в безопасности в казоку, которую я привык считать родной? Привлечёт ли внимание смирпов? И как — самое интригующее, если так можно выразиться, — на появление в Юдайна-Сити ещё одного человека отреагирует Песчаный Карп?
Вопросы роились в усталой голове, будто стая чу-ха на станции транзита в пиковый час. Безответные, тягостные…
Пока я собирался, закутанная в халат Ч’айя неподвижно наблюдала с дивана. И лишь когда я натянул на плечи кожаную сбрую и сунул в кобуру верный «Молот», на её лице дрогнула шикарная бровь. Пришлось сделать вид, что не заметил…
Затем она попросилась в Мицелиум. Желала и дальше изучать, напитываться, вникать в ускользающую суть. Наверное, уже тогда я мог бы честно сообщить, что сам факт появления Ч’айи на свет должен как можно дольше не стать достоянием одного гадкого свето-струнного существа. Но вместо этого наплёл сомнительного качества оправданий, торопливо пересыпал из периферийной «мицухи» полдюжины общеобразовательных пакетов, показал основы управления консолью, перевёл в автономный режим и отрубил любые выходы вовне…
Открыв объёмную аптечку, я придирчиво составил очередной коктейль. Пусть дело Чинанды-Кси фер вис Фиитчи и обещало быть скоротечным и простым, моя голова уже больше суток не касалась нормальной подушки, а сознание требовалось содержать в чистоте и боеготовности.
Заглотив несколько разноцветных пилюль, я запил их глотком крепкого отвара, после недолгих раздумий отполировав снадобье пиалой паймы. Уловив терпкие запахи пьянящего напитка, Ч’айя вроде как собралась что-то уточнить, но промолчала и на этот раз.
На вопросы о её дальнейших действиях во время моего отсутствия девчонка ответила чётко и без запинок: засовы заложить, к двери не подходить, смотреть обучающие пакеты, в окне не маячить; отсыпаться, истреблять запасы пищевых концентратов и чинги, и терпеливо дожидаться (условный стук повторён без ошибок) моего возвращения. Очень скорого, как в очередной раз пообещал я.
Буквально через минуту после завершения очередного дотошного теста на мою основную «болтушку» ссыпалось уведомление, что у грузовых ворот «Куска угля» господина фер Скичиру ожидает фаэтон…
praeteritum
Я наконец-то ощущаю себя свободным.
Почти, но пока этого достаточно.
Одарённый невиданными раньше привилегиями, могу ходить по улицам и самостоятельно изучать гнездо, пусть лишь и в пределах семейного района.
Временами это пьянит сильнее паймы, временами — пугает до головокружения.
Конечно, за мной приглядывают. Трое крепких крупнозубых йодда, демонстративно носящих чёрно-жёлтые жилеты на голое тело. Они столь же показушно вооружены здоровенными башерами за поясами. Толпа, какой бы густой ни была, расступается вокруг них, словно обтекающая камни вода.
Четвёртый всегда в фаэтоне с символами казоку, всё время начеку и неподалёку. Или медленно катит вдоль тротуара в бурном потоке гендо, или лениво парит над головами в уровне силового коридора.
Хранители почти не мешают, таков приказ. Приглядывают с почтительного расстояния, шепчутся с недоумевающими тетронами, отсыпают им на лапу, да взглядами и гортанным писком отгоняют слишком уж любопытных зевак. От этого создаётся идеальная иллюзия воли.
Зевак, разумеется, хоть отбавляй. Пялятся, тычут когтями, тянут себя за уши в ритуальном отводе сглаза, чертят на лбу охранные символы, но всё равно льнут и высматривают.
От агрессивного любопытства не спасает ни бесформенный балахон, грубо пошитый в Наросте по моим меркам, ни маска или ароматические масла. Почти каждый вечер Ункац-Аран по приказу казоку-хетто пытается скомбинировать смесь, способную замаскировать мой резкий чужеродный запах, но пока не особенно преуспел.
Так что они глазеют. Нюхают, шипят, пытаются дотронуться и снимать на гаппи. В целом, я не возражаю, у меня и выбора-то нет. На провокации и брань не реагирую. Приучаюсь к терпению, без которого жалкому бледношкурому манксу не выжить в гнезде. Самых неугомонных и дерзких отсекают парни в жилетах.
Однажды в меня швыряют кожурой от тепличного фрукта кана. «Дети заполночи» переламывают выскочку с такой скоростью, что я едва успеваю заметить. Тем, кто нагло рвётся заделать парочку свето-струнных слепков в обнимку со странным зверьком, хранители просто выдают ощутимых подзатыльников или оттаптывают хвосты.
Так я впервые вижу и ощущаю реальную власть казоку.
Вокруг меня вьются, ругаются, рычат, галдят, торгуются и возбуждённо пищат десятки тысяч крыс, даже три из которых способны создать лютую давку на пустом поле для штормбола — привычное оживление Бонжура. Но донимать уродливого коротконосого перестают уже на четвёртый день прогулочных вылазок.
А всё потому что улица получила приказ Нискирича фер Скичиры, завуалированный под вежливый и традиционно-витиеватый совет. И нашептала его дальше — от проспектов и площадей в переулки и подвалы, на чердаки и в скверы, на свалки и в пешеходные аркады над транспортными развязками, в моллы, закусочные и лавки мешочников.
