Бешеный прапорщик. Части 1-18 (СИ) - Зурков Дмитрий (книги .txt) 📗
— Командир, мост нагрузку выдерживает, на берегу следов минирования не обнаружено! Мы здесь всё закончили!
— Добро, Николай Павлович! Берите «автопапу», выдирайте свои колья — и вперед! — Приходится общаться на повышенных тонах, чтобы перекричать канонаду. — Только не попадите под артобстрел! Закончите дело, — и на точку сбора!..
Творчески осмыслив поставленную задачу, Николенька Бер позавчера предложил после оборудования проходов в колючке выдернуть десятка полтора кольев с проволокой, погрузить их в БТР и, выдвинувшись за линию обороны сибирцев, под прикрытием пушки и пары мадсенов устроить из них импровизированные баррикады в пока что ничьих окопах, да еще совместить весь этот авангардизм с растяжками. Поэтому оставляю один броневик в его распоряжение, и мы отправляемся на заброшенный хутор, где командир 42-го полка должен был устроить командный пункт. Изо всех сил пытаемся ехать быстро, но получается далеко не везде. А торопиться, судя по разгорающейся в отдалении винтовочной трескотне, очень надо. Быстренько гансы очухались и полезли за реваншем…
Командный пункт, он же полковой штаб, куда нас проводил унтер из охраны, расположился в просторном сарае-сеннике рядом с избой, над крыльцом которой висит флаг с красным крестом. Пара телефонистов заняты своим делом, несколько офицеров во главе с полковником Степаненко колдуют над расстеленной на столе картой, что-то на ней помечая. Заметив нас, командир полка приглашающе машет рукой и объявляет во всеуслышанье:
— Господа, знакомьтесь — капитан Гуров-Томский, командир Первого отдельного Нарочанского батальона. — И продолжает после того, как заканчиваются представления и рукопожатия. — Денис Анатольевич, простите великодушно, — не до политесов. Германец попёр, как с цепи сорвался. Пойдемте, ознакомлю с текущей обстановкой… Да, в Ваше распоряжение поступает, как и было договорено, команда конных разведчиков. Они сейчас за рощицей, в полуверсте отсюда… Ковров, срочно штабс-капитана Пепеляева сюда!..
Вестовой, моментально появившись в проеме ворот, козыряет и снова исчезает, через полминуты со двора доносится удаляющийся конский топот.
— Справа колбасники пока активности не проявляют, наши пушкари им спуску не дают. А вот левее, между первой и второй полосами, где еще не успели окопаться, пытаются продавить. Пока неудачно, но нам без пушек там не выстоять. Наши из артиллерийской бригады трофеи осмотрели, но стрелять, сказали, будут только прямой наводкой. Прицелы им не такие, таблицы стрельбы неизвестные…
— Трофеи, как я понимаю, это легкие полевые пушки. И много их у Вас?
— Две батареи… Кстати, это — ваш трофей. Разведчики, их захватившие, очень настойчиво просили не забыть, что орудия необходимо передать в руки штабс-капитана Волгина, или поручика Берга. Надеюсь, эти господа офицеры здесь появятся?
— Да, и очень скоро. Кстати, поручик Берг уже освоился с германскими гаубицами, наверное, и с этими пушками справится. Что же касается штабс-капитана Волгина, он останется у Вас в резерве со своей ротой огневой поддержки. — Видя непонимание слушателей, объясняю более подробно. — В его распоряжении две револьверных 37-миллиметровки Гочкиса на окопных станках, бомбометы… да и так много интересного. Бронеавтомобиль, на котором мы приехали, — тоже его вотчина. Так что он будет у Вас весомым козырем…
— Господин полковник, разрешите присутствовать! — В воротах появляется новый персонаж, коренастый усатый штабс-капитан с повадками бывалого кавалериста.
— Да, Анатолий Николаевич. Вы со своей командой поступаете в распоряжение господина капитана.
Штабс изображает высокомерное негодование и собирается что-то возразить, но командир полка не дает ему такой возможности:
— Дальнейшие боевые действия ведете совместно с э-э… отрядом капитана Гурова-Томского.
Ага, высокомерие и негодование сменяются любопытством и заинтересованностью. Коллега по ремеслу подходит и представляется первым:
— Командир конных разведчиков 42-го Сибирского полка штабс-капитан Пепеляев. Анатолий Николаевич. Весьма рад знакомству.
— Командир 1-го отдельного Нарочанского батальона специального назначения капитан Гуров. Денис Анатольевич. Рад взаимно. Давайте не будем мешать «стратегам», идемте к бронеавтомобилю, там у меня свой походный штаб.
Еще за несколько метров до броника слышим дружный ржач, затем, судя по голосу, Яшка-телефонист выдает в эфир:
— А вот еще… Идут по улице два раввина, и тут над ними пролетает птичка и таки не промахивается и гадит на шляпу одного из них. Тот, почувствовав на голове лишний вес, снимает шляпу, смотрит на расплывшееся пятно, и возмущенно говорит другому:
— Таки Давид, чиво ви ржёте, дайте мине якую-нибудь бумажку!
А тот, помирая со смеха, ему отвечает:
— Фима, таки я вас умоляю, зачем вам бумажка, ж…па давно улетела…
Очередной взрыв хохота на мгновение заглушает даже канонаду. Нет, я, конечно, знаю, что мой «пейджер» Хаймаев недолюбливает раввинов, и они платят ему аналогичной монетой, что, в принципе и послужило основной причиной его появления в армии. Но порядок навести надо.
— Ну, и чему веселимся, дикими звуками маскировку нарушая?.. Охранение где?.. А нету его!.. А почему?.. Прапорщик Буртасов! Илья Алексеевич, выражаю Вам свое командирское неудовольствие. Я понимаю, что врожденная интеллигентность мешает привести в чувство этого наглого штабного анекдотиста… пардон, радиста-телефониста, но ведь можно же сказать мне, я пну его пару раз по чему-нибудь жизненно важному, и он станет вполне адекватен… Яша, как ты говоришь, — «Слухай сюда, отсюда будет проистекать». Остаешься здесь вместе с экипажем бронеавтомобиля. Когда появится поручик Берг, поступаешь в его распоряжение и бежишь, куда он пошлет. Не в смысле, чтоб не мешался под ногами, а в смысле, чтоб корректировать огонь батареи. Чтобы все снова услышали твое коронное «На полтинник дальше, на двугривенный вправо»… Так, касается всех! Разошлись по периметру, следим, чтобы никто не смог подслушать, о чем мы с господином штабс-капитаном секретно совещаться будем. Господин студент, я Вас очень попрошу, отойдите в сторонку к своему коллеге по профессии, он Вам расскажет еще пару анекдотов из своей разудалой жизни.
Народ в приступе служебного рвения бросается сломя голову в разные стороны, а я залезаю внутрь БТРа и, пока достаю из планшетки и расстилаю на сидении карту, последовавший моему примеру Пепеляев с интересом рассматривает внутреннее «убранство».
— Никогда еще не доводилось бывать внутри бронеавтомобиля. — Он несколько смущенно оправдывается, заметив мой взгляд, затем переходит к делу. — Слушаю внимательно, ставьте задачу, господин капитан.
— Смотрите, Анатолий Николаевич, мы сейчас вот здесь. Насколько я понял, германцы только начинают попытки выбить нас с захваченных позиций. Сейчас будут перегруппировываться, посылать к месту прорыва резервы и так далее. И всё это — в соответствии со своим знаменитым «орднунг юбер аллес». Одна из моих штурмовых рот совместно, кстати, с вашими гренадерами сейчас уже должна быть рядом с Залужьем, где расположился штаб германского полка. В самое ближайшее время они его уничтожат и захватят Остров, где у гансов склады боеприпасов…
— Простите, у кого? — Пепеляев удивленно поднимает брови.
— Мы в батальоне так называем германцев. Гораздо понятнее и короче, чем тевтоны, или колбасники… Так вот, они работают по штабу полка, дезорганизуя ближайшее сопротивление, а мы с Вами нанесем удар по «мозгу» — штабу армии, расположенному в Барановичах. До него с учетом того, что пойдем не по прямой, — верст двадцать пять. Скоро должен подойти эскадрон конных штурмовиков штабс-капитана Дольского, выдвигаемся, как только они появятся. Следуем скрытно и, по возможности, не вступая в боестолкновения. Настоятельно прошу проинструктировать по этому поводу своих разведчиков, чтобы ни у кого ретивое не взыграло. Один не вовремя сделанный выстрел, — и на операции можно будет ставить жирный крест. А возможно, и над нашими могилками тоже.
