Бешеный прапорщик. Части 1-18 (СИ) - Зурков Дмитрий (книги .txt) 📗
— И что, за вами никто не гнался? — Спрашиваю больше для вида и для «гостей», заранее зная, каков будет ответ.
— Ну, почему, погнались. До первых растяжек. Потом собрали своих «двухсотых»-«трехсотых» и передумали бежать дальше.
— Добро, а где остальные?
— Туточки недалече, шагов четыреста большак проходит, там мои «птенцы» сидят, Иволгин, да Скворцов. Как что интересное увидят, — чирикнут.
— Ну, лады, воюйте тут, а мы дальше по железке пошли.
— Эт в Барановичи-то, к черту в зубы? — Разведчик оглядывает нашу компанию и весело скалится. — Хотя неизвестно, кто еще позубастей будет…
Едва дождавшись, пока отъедем от места встречи и «призраки» скроются в зелени, Пепеляев подгоняет своего коня и пристраивается сбоку.
— Денис Анатольевич, Вы на каком языке сейчас разговаривали? — Штабс-капитан весело улыбается, предлагая оценить шутку. — Сделайте милость, объясните, что такое «двухсотые», «трехсотые» и «растяжка».
— «Двухсотые», Анатолий Николаевич, на нашем языке — убитые, «трехсотые» — раненые, а «растяжка» — это граната, закрепленная где-нибудь в невидимом месте с протянутой невысоко над землей жилкой от телефонного провода. От ветки, например, к чеке с почти вытащенными усиками. В траве практически незаметна, но один неосторожный шаг — и через пару секунд взрыв. Очень полезна, чтобы притормозить погоню.
— М-да, всё гениальное просто! А кто автор придумки?
— Народ. Тот, с которым минуту назад беседовали. — Врать, конечно, нехорошо, об этом еще в садике учат, но тут без вариантов. — У нас батальон специальный, а это значит, специальный язык вроде птичьего свиста, специальная форма, специальное оружие. — Киваю на «стеньки» в руках ударной группы, о которые пепеляевцы все глаза измозолили. — Но главное — специальные способы ведения боевых действий…
Показать их на практике доводится очень скоро. Минут через десять выходим к дороге, тому самому большаку, о котором упоминал командир разведгруппы. Хорошо укатанная грунтовка в этом месте огибает то ли большую лужу, то ли крошечное озерко, и катит себе дальше между прилегающими почти вплотную зарослями какого-то кустарника. Идеальное место для засады. И жертва, судя по доносящимся издалека звукам, уже на подходе. Звуки в тумане достаточно хорошо глушатся, но знакомый треск ретробайкерских движков слышен очень отчетливо. А на мотоциклах могут кататься только немецкие пулеметчики. И совсем они не нужны там, где сейчас сибиряки в землю вгрызаются, срочно оборону строят… Но и нам раскрываться рискованно, забрались уже туда, где кроме гансов никто не ходит и не ездит. Та пятерка, которая осталась сзади против стада кайзербайкеров на пляшет, их просто сомнут числом… А мы и не будем шуметь, ножи в бою не издают ни звука, и под ножом в опытных руках — тоже. В эскадроне хоть и штурмовики, но базовый курс диверсионной подготовки прошли все. Все рассуждения заняли доли секунды… Анатоль Дольский, поняв меня с полувзгляда, уже отдал команду первому взводу и «кентавры», быстро спешившись, шустро рассыпаются по зарослям, на ходу накидывая лохматки. Одна пятерка уходит кустиками навстречу звуку, вторая — в противоположную сторону, на случай, если оттуда кто-то сунется. Все остальные быстренько исчезают в лесной июльской зелени, даже «гости» моментально сообразили что к чему.
Мне хорошо видно, как Проша Лавринёнок, чемпион батальона по метанию тяжестей на меткость, откручивает у лимонки запал и несколько раз подкидывает ее в воздухе, привыкая к весу. Еще с детства по бедноте и голодухе научился камнями уток на озерах глушить. И курей у кулаков-мироедов… На базе ради потехи закидывал эфки на выбор в любую форточку и ни разу ни одного стекла не разбил…
Звук становится всё громче, в основательно поредевшем тумане появляются «колесницы смерти»… Прохор мгновенно размахивается и чугунная чушка летит в мордочку самому первому водиле. Результаты вполне ожидаемы. Оглушенный ганс кидает руль, инстинктивно вскидывая руки, мотоцикл ведет влево и он, теряя скорость, влетает в кусты, где пассажиров уже ждут цепкие ручки с клинками. Второй экипаж, уходя от столкновения, берет вправо, остальные тормозят в меру реакции и соображалки… Короткий резкий свист и из кустов на дорогу вылетают фигуры в лохматках. Спурт, несколько метров открытого пространства, руки с ножами совершают отработанные до автоматизма движения. Никто из немцев не успел не то, что выстрелить, даже оружие в руках подержать…
Вот такие превратности судьбы. Было какая-то «моторизирте машиненгевер абтайлюнг», и в несколько секунд превратилась в нештатную пулеметную команду 1-го отдельного Нарочанского батальона… Коноводы уже подводят ставших вдруг очень нужными и дефицитными заводных лошадей и начинают вьючить на них неожиданно свалившиеся трофеи. Мы стали богаче на целых семь МГ-шников со всеми прибамбасами. Не считая мелочевки типа личного оружия, припасов и прочего полезного имущества.
— Денис Анатольевич, я, честно говоря, до сих пор не верю своим глазам. — Сзади подходит Пепеляев. — Моментально и беззвучно… Раз — и всё…
— Вот это и есть, Анатолий Николаевич, то, о чем я говорил… Закончим операцию, приглашаю Вас в гости к себе на базу. Там Вы много интересного еще увидите…
В лесу перед самыми Барановичами шедшие впереди дозорные подают сигнал «Стой», затем сообщают, что впереди то ли землянка, то ли шалаш. Причем, его обитатели имеются в наличии. Девчонка лет четырнадцати-пятнадцати в, мягко выражаясь, сильно поношенной и замурзанной одежке, и примерно такого же вида парнишка года на два младше ее. Похожие друг на друга, скорее всего, брат и сестра…
— Вы кто будете? — Пытаюсь начать вежливую беседу. — И что в лесу делаете?
— Местныя мы. — Отвечает мальчишка, потому, что его спутница приклеилась взглядом к своим рваным башмакам и не смеет поднять глаза. — Па грыбы пайшли з сястрой.
Смотрю поверх их голов на сопровождавшего дозорного, тот отрицательно качает в ответ головой. Ни лукошек, ни корзинок, ни самих грибов при них не было.
Только сейчас замечаю, что девчонка укрывает под рваной безрукавкой маленького лопоухого щенка с лапой, перемотанной тряпкой, на которой расплылось бурое пятно. Несмотря на нервную дрожь, которая сотрясает худенькое тельце, по мордочке, оскаленным зубам и негромкому, отчаянному рычанию понятно — песик готовится вступить в свой, наверное, первый и последний бой. Погибнуть, но попытаться защитить свою хозяйку.
— Ну, хорошо, грибники, а звать-то вас как?
— Мяне — Василём, а яе — Паулинкай…
Санинструктор, дядька уже в возрасте, с побитыми сединой усами, но еще крепкий, как дуб, достает «комплект первой помощи» и, подойдя к парню, осматривает его голову, затем обрабатывает глубокую запекшуюся царапину не макушке перекисью водорода и обмазывает ее мазью Павлова. После чего поворачивается к поднявшей на него испуганные и ничего не понимающие глаза девчонке и медленно протягивает руку к щенку, тихонько приговаривая:
— Ну-ка, волкодавище, показывай, что там у тебя…
Девчушка сначала отшатывается, затем тихонько протягивает своего четвероногого друга. Тот прячет клыки и настороженно обнюхивает ладонь. По всей видимости не найдя вражеского запаха, дает развязать и осмотреть раненую лапу. Ну, это всё лирика, а нас время поджимает…
— А что твоя сестра все молчит? Немая, что ли?
— Не, яна баицца.
— Так что нас бояться? Мы же свои. — Притворно удивляюсь ответу. Сейчас главное — разговорить мелкоту, важные вопросы немного погодя задавать будем. Парень молчит, но по его виду понятно, что свои — они тоже разные бывают…
— Так вы в самих Барановичах живете, или окрест?
— У Барановичах, як жа. — Пацан даже пытается расправить плечи, показывая, что, типа, городские мы, а не какая-нибудь деревенщина.
— А провести нас незаметно в город сможешь? Или сказать, где и сколько германцев?
— А грошей скольки дадзице?..
Неожиданный поворот сюжета на мгновение повергает в ступор. Это что за пародия на Мальчиша-Плохиша нарисовалась?.. И только потом замечаю голодный, доведенный до отчаяния взгляд. И начинаю кое-что соображать…
