Бешеный прапорщик. Части 1-18 (СИ) - Зурков Дмитрий (книги .txt) 📗
Юнец, видя направляющегося к нему городового, резко разворачивается и задает стрекача. Городовой, исполненный праведного негодования, придерживая шашку, заливисто свистит в свисток и припускает за студентишкой…
Конечно же, все присутствующие — и вальяжный господин с дамой, и водитель и швейцар, не говоря уж о немногочисленных прохожих-зеваках, находящихся в том момент на проспекте, с интересом наблюдают за разыгравшейся комедией. Что делать, — старинная русская забава, ведь интересно же, догонит легавый студента или не догонит…
И именно поэтому, никто впоследствии так и не смог вспомнить, откуда донесся звук выстрела и в какой момент голова вальяжного господина лопнула, как спелый арбуз, от попадания в неё девятимиллиметрового кусочка свинца, разогнанного раскаленными пороховыми газами до сумасшедшей скорости…
Член Государственного Совета Российской империи, лидер партии «Союз 17 октября», особоуполномоченный Красного Креста на фронте, председатель Центрального военно-промышленного комитета, бывший председатель Государственной Думы, будущий автор и организатор дворцового переворота и несостоявшийся военный и морской министр планировавшегося Временного правительства России Александр Иванович Гучков прекратил свое бренное существование… Роли сыграны, спектакль окончен. Занавес и продолжительные аплодисменты…
«…Всё позади, — и КПЗ и суд.
И прокурор и даже судьи с адвокатом.
Теперь я жду, теперь я жду куда, куда меня пошлют.
Куда пошлют меня работать забесплатно…»
Тьфу, блин!!! Прицепилась же песенка Высоцкого… Одно хорошо — всё действительно позади. Ну, по крайней мере, этот этап нашей жизни… Винтарь скинули Аполлинарию Андреевичу, отошли четко по плану. Я приехал на квартиру в сопровождении сурового «стража порядка» Федора на извозчике, Остапец с Вадимом тоже успели проскочить на Васильевский как раз перед разводом мостов.
Третий час ночи… Дмитрий Иванович уже успел начисто соскоблить свою небритость и отмыться от свекольного настоя, Вадима отправил смывать дурно пахнущий образ вольнодумца-студента, Котяра застилает белье на кроватях и диванах, где вновь прибывшие будут ночевать. В печке-голландке весело догорает порезанная на лоскуты полицейская форма и моя пиджачная пара…
Все при деле… Пока мужики приводят себя в порядок, я накрываю на стол. Свежий хлеб, сало, соленые огурцы, картошка в мундире. Режу луковицу, открываю банки тушняка, расставляю стаканы, разливаю припасенную водку. Ничего, мне не трудно товарищей уважить после боевого выхода. Им посерьезней поработать пришлось.
Спустя двадцать минут все мы чинно восседаем за накрытым столом в гостиной. Одетые по форме, с крестами и медалями. Именно так и надо! Мы не бандиты какие-то, мы — солдаты и защитники Отечества! Пусть даже придется его защищать и не совсем привычным способом…
Ну-с, начнем-с… Как там у классиков?.. Если не можешь предотвратить пьянку, надо её возглавить! Но сначала — официальная часть. Надо что-то сказать, хлопцы ждут… Встаю, поднимаю стакан и оглядываю замерших по стойке «смирно» бойцов:
— Это тоже война, ребята. Беспощадная, до смерти. Пленных здесь не будет, только предатели. Родина у нас одна, и защищать ее мы будем любыми способами! Только так, и никак по-другому! Иначе цена поражения будет страшной! Поэтому… Наше дело правое!.. Сегодня мы ликвидировали первого внутреннего врага… Так что, братцы… Нет, не братцы… Братья… Благодарю за службу!
— Служим Престолу и Отечеству!!! — Шепотом «рявкают» мои солдаты… А бывший студент, вечно смешливый Вадим очень серьезно добавляет: — И отдельному батальону специального назначения!!!..
Да будет так ребята, да будет так!!!
Встреча с Павловым произошла через несколько дней на той же квартире. Предварительно академик телеграммой сообщил о своём посещении столицы и изъявил непреодолимое желание пообщаться. Только вот общение поначалу вышло несколько бурным и на повышенных тонах. Иван Петрович молча ответил на рукопожатие, когда я открыл ему дверь, прошёл в гостинную и уселся за стол, уже накрытый для чаепития.
Сажусь напротив и выжидательно смотрю на до сих пор молчащего и нервно барабанящего пальцами по столу «собеседника». Наконец его прорывает:
— Ты что творишь, старшей?!..
Шепотом, оказывается, тоже можно орать. Не люблю, когда на меня наезжают, но и не отвечать как-то невежливо.
— Если вообще — то готовлюсь к поступлению в Академию Генштаба о обычаю свою штурмовую роту правильному обращению с автоматами в Ораниенбауме. Если конкретно сейчас — пытаюсь внимательно Вас выслушать, Иван Петрович. Но пока безрезультатно — никакой аналитической информации, одни только непонятные эмоции.
— Денис Анатольевич, громкое убийство, о котором кричат все, и не только российские, газеты — Ваших рук дело? — Павлов немного сбавляет обороты.
— Вы о некоем внезапно почившем в бозе Александре Ивановиче? Если говорить правду — Боевой группы эсеров, если честно — то да.
— Ты совсем охренел?! — Академик лупит ладонью по столу так, чашки подпрыгивают на своих блюдцах, жалобно звякая. — Ты кем себя возомнил?! Тоже мне Мессия нашёлся! Спаситель человечества, блин, хренов! Ты хоть понимаешь, что делаешь? Мы хотим эту долбанную революцию со всеми её последствиями предотвратить, а ты своими руками Гражданскую начинаешь!
— Если Вы не в курсе, господин академик, то этот человек хотел похитить мою жену! И, скорее всего, для того, чтобы заставить некоего капитана Гурова с его батальоном плясать под свою дудку! В этот раз, слава Богу, неудачно. И что, мне теперь ждать следующей попытки?
— Твоя супруга и твои близкие теперь в безопасности. И, если бы тогда послушался меня и сразу отправил Дарью Александровну в Институт, то ничего этого бы не было. — Павлов несколько утихомиривается.
— А не припомните, любезный Иван Петрович, кто в… той истории лично принимал отречение Императора? Таких нужно только давить, как тараканов. Перевоспитаться они не смогут. Отстреливать, как бешеных собак!
— Пока что Бешеным называют тебя… Да помню я все! И вполне с тобой согласен. — Академик, вроде, успокаивается. — Только действовать надо не так явно. Один раз эсеры в качестве исполнителей и проскочат, а потом? Возмущение и недовольство в обществе, как следствие, открытый саботаж всех решений Регента. У нас сейчас ещё недостаточно сил для открытой борьбы. Пока что все, на что можем рассчитывать, — твой батальон, корпус Келлера и, возможно, Деникин со своими Железными стрелками и Каледин с отдельными верными частями. Остальные либо будут колебаться, либо открыто выступят против. Да и помимо армии… Вот надо будет тебе срочно перекинуть своих бойцов в Питер, столкнешься с саботажем путейцев, которые загонят эшелон к черту на куличики, — и что? Будешь обходчиков на рельсах расстреливать?
— Буду расстреливать тех, кто все это организует. На каждом перегоне брать начальника станции с собой и, если что, — сразу у насыпи пулю в лоб. И чтобы он об этом заранее знал!
Павлов молча смотрит на меня, затем сокрушенно вздыхает:
— А если на тебя сейчас навалится вся эта судейско-адвокатская… стая?
— Поищут свидетелей в ресторане, на Невском, в синематографе. Ну, приехал офицер с фронта, дорвался до удовольствий, нажрался в меру дозволенного и поехал на квартиру отсыпаться.
— Да не поможет это все! Глазом моргнуть не успеешь, разжалуют, лишат всего и посадят.
— Ну, это вряд ли. Скорее всего, уеду куда-нибудь подальше, в спокойную страну…
— Уедет он… В Сибирь ты уедешь! И хорошо, если по дороге не грохнут… Ладно, оставим пока эту тему. Но будьте любезны, господин капитан, больше никакой самодеятельности. — Иван Петрович «выпускает пар» и переводит разговор в более конструктивное русло. — Я уже практически отработал технологию получения очень интересных веществ, с помощью которых можно легко воздействовать на психику…
