Бесконечность не предел (сборник) - Головачев Василий (бесплатная библиотека электронных книг txt) 📗
«Искал след ДД. Если удастся его найти, можно будет разработать стратегию поведения и избавиться от Охотников. Во всяком случае, я в это верю».
«Где ты был ещё?»
«В четырёхзначном репьюните, в мире харшада. Это очень интересное число, делящееся на…»
«Сумма составляющих его цифр – 1729. Не забыл, что ты разговариваешь с математиком?»
«Извини, привык иметь дело с дилетантами».
«Ты говорил о спектрах форм».
«А мне об этом рассказал ДД. Существует спектр форм Бытия, первый уровень которого образуют объекты физического плана: они меняются быстро, от цифры к цифре, от числа к числу. Второй уровень – живые объекты, они меняются медленнее. Третий – семантическая мода, это смыслы и суть процессов, в том числе психических, где объектами являются мысли, эмоции, представления, идеи. Они почти не меняются, точнее, образуют растущий Ствол Вселенной, так сказать, Древо Мироздания, что своеобразно понимали древние мыслители. Четвёртый уровень – сознание, осмысление, мышление, и пятый – Душа Мира, которая не меняется ни в каком смысле, являясь Абсолютом. Нет её – нет и Вселенной».
«А Дух? Ведь всегда мыслились триедино Материя, Душа и Дух».
«В каком-то смысле Дух – явление собирательное, его воспринимают и поддерживают люди святые. Хотя, наверно, и мы можем присоединиться… если перестанем совершать неблаговидные поступки. Но это уже моё личное мнение».
«Других разумных ты видел?»
«Нет, хотя слышал о хомуниках: после тысячного превалитета на Земле появляются и другие формы разума – у земноводных и у мышей. Однако мои… то есть наши «родичи» там с ними не встречались».
«Хотелось бы посмотреть… Ещё ты упомянул о спектрах форм неживых объектов».
«Это отдельная и очень интересная тема, поищи материал у формологов, в Интернете. У нас жил писатель-фантаст Днепров…»
«У нас тоже».
«Он набрёл на вкусную идею, что многообразие всех форм одного и того же тела образует спектр форм – плотное непрерывное множество или ещё одно измерение – Ф. Для каждого объекта оно своё, в котором этот объект может существовать физически».
«Классная идея!»
«Согласен, для фантастического рассказа просто гениальная, только писатель не учёл одного: цифры структурируют не отдельные объекты и их форму, а пространство в целом, вакуум! Понимаешь? А уж оно порождает форму – тетраэдр, гептаэдр, икосаэдр и так далее».
«А как в таком случае понимать то, что чем глубже погружаться в миры Бездн, тем больше общая форма Бытия приближается к шару?»
«Молодец, соображаешь, весь в меня. Конечно, миллионногранник – уже почти шар в большом приближении, поэтому и миры Бездн – это сферы в семантическом смысле, «мыльные пузыри», ансамбли иллюзий».
«Надо поразмышлять».
«Поразмышляй, это полезно».
«Почему только мы можем ходить по числомирам?»
«Не только мы, но формонавтами могут становиться лишь люди со встроенным механизмом числовой призмы, способные волевым усилием менять-разлагать спектры чисел и ловить пси-сферы «родственных субъектов».
«Если честно, я думаю над этим не один день, но пока что до конца не осознал реальность происходящего».
«У меня этот процесс занял три месяца, всё казалось – ерунда собачья, воображение разыгралось, шиза в голову ударила. А теперь вот приходится реально скрываться от Охотников. Они, сволочи, могут внедряться в других людей, в том числе – близких мне, и того и гляди кто-то из друзей выстрелит тебе в спину, образно говоря. Хорошо, Дан не поддался внушению, выбросил тварь из головы, а если бы не смог?»
Прохор поёжился.
«Дан сильный парень».
«Благодари судьбу, что он твой друг».
«Почему бы тебе самому не научиться внедряться в других людей?»
«Вряд ли это возможно».
«Если умеют Охотники, сумеешь и ты, принципиальных-то ограничений нет?»
«Логично, я подумаю».
«Ладно, последний вопрос, я тебе его уже задавал: имеют ли под собой физическую реальную почву мнимые числа?»
«Нет, думаю, это чисто формалистский инструмент математики, помогающий вести расчёты и строить цепи взаимодействия между дисциплинами. В природе мнимых чисел не существует. Зато существует то, что мы называем пересечением противоположностей, невозможными состояниями, размазанными неопределённостями типа «когда-нибудь» и «возможно да, возможно нет», расслоёнными нереальностями, и тому подобные вещи».
«Кое о чём я читал».
«Преимущество математика. Поговорим об этом в другой раз, эта тема требует времени».
«А давай махнём куда-нибудь подальше! – возбудился Прохор. – В один из твоих экзотических Ф-превалитетов!»
«Для этого тоже нужно немало времени, а ты не один. Не забывай, когда твоё «психо» вылетает из тела в «матрёшку», тело остаётся лежать бревном. Кого хочешь можно довести до инфаркта!»
«Понял, жаль».
«Чего жаль? Завтра вы будете в Москве, и я приду, тем для общения много. Какое время тебе удобней?»
«Вечером, часов в одиннадцать».
«Ок. До встречи».
И Прохор остался наедине с сами собой внутри себя.
Полежал, открыв глаза и ничего не видя. Устя сонно вздохнула, прижимаясь к нему тёплым боком, и он уснул тоже, окунаясь в приятную бездну сна, таинственную не меньше, чем настоящие Бездны Мироздания.
Возвращение домой получилось обыденным и простым.
Долетели из Бергена в Москву, высадились в аэропорту терминала «А» Шереметьево, на аэроэкспрессе домчались до Белорусского вокзала, сели на автобус у метро «Щёлковская» и к шести часам вечера 13 июня были в Суздале.
Подруга Саблина Лера уехала от автовокзала на «Мазде», вызванной Саблиным ещё до приезда в город, а сам он, Прохор и Устя сели в его «Киа-Вондер», который к автовокзалу пригнал один из доверенных сотрудников клуба «Чемпион».
– Домой не поедешь, – заявил Дан. – Сначала я проверю, «пасут» тебя здесь или нет, потом подумаем, как себя вести. Едем ко мне.
– Подвезите меня домой, – попросила Устинья, задумчивая и рассеянная в течение всего времени полёта и езды на перекладных. – Мама не поймёт, если не получит объяснения, почему я задержалась. Если захотите, встретимся завтра.
– Захотим, – уверенно бросил Саблин, глянув на не менее задумчивого Прохора. – Он захочет.
Завезли Устинью домой, на улицу Ленина (она жила возле парка) и поехали к Саблину.
– Вы даже не поцеловались, – заметил Данияр, когда машина петляла по улочкам города. – В чём дело? Поссорились?
– Всё нормально, – пробормотал Прохор, чувствуя странную опустошённость и раздвоенность в душе. – Она всё поняла.
– Я не об этом. Тепла не вижу. Может, ты ей что-нибудь брякнул неприятное?
– Ничего я не брякал. – Прохор с трудом выплыл из своего меланхолического состояния. – Мы не выясняли отношений и не ссорились, я сказал, что люблю её, но я не могу всё время думать о ней.
– Это заметно.
– Что?
– Что ты не думаешь о ней. И она это чувствует.
– Кончайте меня пилить! – разозлился Прохор. – Одному кажется, что я не так отношусь к Усте, и второй начинает нотации читать на эту же тему! Сам-то давно одумался, жениться собрался?
– Я не читаю нотаций, – примирительно сказал Саблин. – Просто вижу, что ты колеблешься. Не хочешь с ней жить семейно, так и скажи, она же переживает, надеется, а ты молчишь как рыба об лёд.
– Сам разберусь, – остыл Прохор.
– А кого ты имел в виду, кто тебя пилит кроме меня?
– Есть один… родственничек.
– Одиннадцатый? – догадался Саблин. – Тогда я не зря тебя пилю, он знает больше и видит дальше. Прислушался бы к его мнению.
– Сказал же – разберусь.
Данияр поставил машину во дворе своего старого семиэтажного дома, и они поднялись к нему в квартиру на последнем этаже.
– Располагайся, – сказал Саблин, снимая туфли и доставая мобильный. – Если всё будет тихо, завтра отвезу тебя домой.
Прохор поставил сумку с вещами, прошёлся по небольшим комнатам саблинской квартиры, где не раз ночевал, сел на диван, пребывая в тумане подавленности и отрешённости. Делать ничего не хотелось, мысли текли вяло и медленно, однако и сидеть, тупо пялясь в стену, не хотелось тоже. Душа требовала действия и одновременно не знала, чем занять хозяина.
