Замыкание (СИ) - Ильин Владимир Алексеевич (онлайн книга без .TXT) 📗
Супруга Самойлова вышла в дальнюю камеру, консультировать некую леди, которой отчего-то тоже нашлось место в угрюмом и холодном месте, так что распекали его шефы без посторонних глаз. И, увы, было за что распекать — с тоской сжалось сердце.
— Вам что было приказано, рядовой?! — Ярился над ним ротмистр. — Ходить из бара в бар и требовать выпить за штабс-ротмистра ДеЛара! А вы вместо этого изволили геройствовать!
И, надо сказать, он был в нешуточной ярости. А сидящий за его спиной господин полковник смотрел не менее хмуро.
Правда, часть отвратительного настроения господина полковника можно было отнести на собственноручно сбритые усы — сразу же после того, как ротмистр доложил ему о реакции Его величества на некое событие…
— Шесть! Шесть сантиметров без происшествий! — Горевал тогда князь Давыдов, работая опасной бритвой перед крохотным зеркальцем. — Почти рекорд!
В общем, сочувствия и прикрытия от господина полковника можно было не ждать, так что пришлось выкручиваться самостоятельно.
— Я делегировал! — Доложил Ломов, стоя по стойке смирно.
— Делегировал?!
— Так точно! Нанял людей, что прошлись по всем кабакам и пили за ваше здоровье. Учусь быть начальником! Желаю поступить на офицерские курсы!
— Запомни, рядовой! Никогда не передоверяй важные поручения!
— А пить в кабаках — это разве?.. — Осторожно уточнил Ломов.
— В первую очередь, это приказ вышестоящего начальства! — Гаркнул ротмистр.
— Так я ж сдохну на третьем баре.
— О, я научу вас как пить и не посадить печень! — Оживился князь Давыдов, приподнимаясь с топчана. — Для этого надо всего лишь выпить на тощак…
— Господин полковник, — перебил его Самойлов, продолжая раздраженно смотреть на Ломова. — Ваше сиятельство, прошу прощения. Но если бы Ломов выполнил приказ, то проснулся бы завтра утром, живым и здоровым.
— Так он и сейчас жив и здоров, — пожал плечами князь.
— Да, но необоснованный риск, — заикнулся ротмистр, все еще хмуро глядя на рядового. — Я же за него в ответе! У него мать со слабым сердцем, родные!
— А раз жив, то награждайте. — Строго приказал ему Давыдов.
— Так точно, господин полковник, — вздохнул Самойлов, подошел к Ломову и обнял. — Риск. Риск должен быть оправданным.
— Где бы я еще огромного медведя поцеловал, — пожал плечами рядовой.
— М-да? — Заинтересовался ротмистр, отодвинувшись.
— Огромного, со шрамами. Из Шуйских. — Кивнул он в ответ меланхолично. — Думал, расколдуется. Ну, как в сказках, с принцами.
— Рядовой Ломов! — Строго произнес Самойлов. — Мы не можем допустить, чтобы союзного князя целовал рядовой! Поздравляю с новым званием, юнкер Ломов!
— Виват! — Выпалил уставное и радостное юноша.
А из соседних камер громко загрохотали ложками по металлическим мискам.
— Спасибо, — Ломов смущенно обернулся по сторонам.
К званию чуть позже добавился орден Святой Анны четвертой степени и торжественный бланк приглашения на императорский бал с аккуратно вписанным: «Михаил Андреевич Ломов» и пустыми полями для спутницы.
Впрочем, туда легко поместились сразу две фамилии и имени — владелицы которых, мадемуазели Голицина и Баюшева, визжали от радости и прыгали по диванам совсем не на свой титул и родословную.
Правда, за что, чтобы вписать в билет имя кого-то другого, рядовому эдак с десяток раз предложили какие-то несусветные суммы, должности и членства в советах директоров солидных компаний. Но слышать вопли восторгов было куда приятней и ценнее…
Князь Давыдов, согласовывая ему два имени, напомнил лишь о том, что если у двух девушек на кухне ножи, то дело идет к резне.
Что до денег — к ордену прилагалась некая сумма, в нулях которых юнкер сначала слегка запутался. Оказалось, что головы неких лиц по фамилии Ли и Паундмейкер, в уничтожении которых он принимал участие, были весьма солидно оценены в мире. С учетом того, что Ломов в их убийстве был просто статистом и получил соответствующую усилиям долю — кое-кому отвалились и вовсе астрономические деньги.
Заодно в тематических форумах, посвященной конспирологическим теориям, мелькнули сообщения, что вся заваруха была исключительно ради выманивания и убийства трех мировых палачей, подставившихся, когда самовольно нарушили законы гостеприимства. А остальная кутерьма, мол, всего лишь блеф — оттого никого и не наказали. К слову, популярная теория — как и всякая, которую высочайше одобряют к распространению.
Правда же была проще и напряженной — не смотря на помилование, благородные боялись. Боялись истово, укрепляли замки, скупали продовольствие и присылали императору щедрые дары.
Возможно, это как-то связано с экзаменом на ранг Силы подростка тринадцати лет — брата Самойлова, высокой комиссией которому составили уцелевшие восемь виртуозов, а объектом экзамена которому послужило хранилище под фундаментом разрушенного Сенатского дворца. Ломов, присутствуя при этом, слышал, что хранилище было класса «Диамант». Так же он слышал одобрительные жиденькие аплодисменты от комиссии, и дикую суету людей в черных мундирах, хоть и с почтением, но буквально на руках вынесших посторонних с Кремлевского подворья. Федору — так звали брата господина ротмистра — вручили перстень. Наверное, справился за отведенное время.
Михаил Андреевич Ломов, юнкер и гусар, привалившись к колонне, отпил слабое шампанское и посмотрел во двор Ливадийского дворца, на танцующие пары — его Катерина и Ирма изволили вальсировать друг с другом. Площадку вынужденно вывели под открытое небо, расчистив и подготовив под нее место, достаточное для людей и живого оркестра.
В остальном же место не могло похвастать ровными площадями — от дворца к мою начинался ощутимый склон, увитый дорожками. Идеально для неспешных прогулок и отдыха в раскиданных повсюду беседках — зима и декабрь почти не чувствовались, ветра не было, так что стабильные двенадцать-тринадцать градусов были поводом надеть меховые накидки разве что ради красоты. А на серой глади декабрьского моря проходили белоснежные парусники.
Хорошее место. Московский дворец ему понравился гораздо меньше — какой-то черный, холодный и без крыши…
Да и наблюдать за людьми высшего уровня было интересно — те, словно в самом деле звезды, притягивали к себе спутников, порою выдергивая из чужого окружения, и создавали завихрения в толпе. И чем «массивней» была звезда, тем мощнее был за ней «хвост» последователей. От колонны, с постамента, можно было смотреть за всей бальной площадью и множеством тропинок ниже.
Впрочем, не один он предпочел удобное местечко — справа от него, скрытые за колонной, разместилась немолодая пара супругов в довольно дорогих одеждах и статусных драгоценностях. Они его не заметили, оставаясь скрытыми колонной, да и сам Ломов решил не напрашиваться на беседу, подходя ближе. Тем более, что его вполне устраивало созерцание и вкус шампанского.
— Ты слышал, что князь Давыдов вновь набирает свой полк? — Строго спросил женский голос.
— Да, дорогая. — Ответил ей супруг с печалью, что вырабатывается за долгие годы брака.
Когда точно знаешь, что за вопросом непременно последует поручение, которое придется безо всякого на то желания выполнять.
— Наш Гришенька играет на скрипке. Им не нужен скрипач в музыкальный батальон? — Напористо спросила дама.
— Милая моя, у князя нет музыкального батальона. — вздохнул муж.
— Раз нет, значит, Гришенька возглавит!
— Что значит, возглавит? — Всплеснул руками супруг. — Да зачем Грише вообще идти в эти гусары!
— Потому что там сейчас все! — С горечью на недотепу-мужа произнесла дама. — Шуйские, Юсуповы!.. Я разговаривала с Тамарой Андреевной, она сказала, что Гагарины и Шереметьевы уже отправили прошение. Ее Витеньку не сегодня, так завтра, тоже запишут в полк. Одни мы, как всегда, упустим все шансы!
— Дорогая, мы же итак дружим с ними семьями!..
— Собирается элита всей страны, а ты хочешь, чтобы наш ребенок стал изгоем?! — Подняла грозный голос женщина.
