Вера и террор. Подлинная история "Чёрных драконов" (СИ) - Шиннок Сарина (библиотека книг txt) 📗
— Зарежут?
Кэно кивнул, показывая: «Да, ты догадываешься». Он еще раз повторил свои действия — указал на себя и провел по шее когтистым пальцем.
— То есть, тебя убьют? — Кира уловила ход его мыслей. — Тебя найдут и убьют? Ты этого… боишься?
Кэно закрыл глаза, еле заметно кивнул в знак согласия. Он вернулся в свою обитель и сел на пол, что-то грозно рыча сквозь зубы — скорее всего, он бранился.
— Боишься… — прошептала Кира, взяв его за плечи. — Бедняга… Не нервничай. Здесь тебя не найдут.
Он отвернулся. Он не хотел, чтобы его жалели.
— Теперь ты согласишься на помощь? — спросила Кира.
Кэно решительно кивнул. Он устал быть зверем. Хотелось снова жить по-человечески. Кира чутко обняла его, пригладила его взъерошенные грязные волосы.
Ее тепло, аромат ее тела, огненный цвет ее рыжих волос, ее страстные глаза, мягкие губы, истинно женственный силуэт — все это не давало Кэно покоя. В уме он нашел хитрую уловку. Кэно вздернул голову вверх, будто что-то заметил за окном.
— Что такое? — Кира встала посмотреть, что же его встревожило, но за окном не было ничего, кроме старой свалки, стройки за свалкой и мертвого корявого тополя, настораживающее скрипящего так, точно он вот-вот упадет.
Кэно встал, подошел к Кире, его руки ласково обняли ее талию. Он прижался к ней всем телом. Женщина испугалась и попыталась отойти, но дракон обвил хвостом ее ноги, окутал ее исполинскими крыльями. Руки Кэно переместились выше, на грудь Киры.
— Нет! — со страхом крикнула она, но террорист приблизил губы к уху любимой и прорычал что-то вроде:
— Без страха… Страха нет…
Кира глубоко вдохнула и закрыла глаза. Он снял с нее одежду, почувствовал мягкое тепло женского тела, на котором он оставил свой запах, а запах женщины остался на его теле. Такой обмен запахами на бессознательном уровне давал установку: «Мой партнер. Мой друг». И Кира, похоже, тоже поняла это. В этот раз ей не было больно. Она чувствовала, как он боится причинить ей страдания. Кэно держал ее, как самое ценное сокровище во Вселенной. Кира грезила, что летит над землей в золотистых лучах заката, над облаками, наполненными золотом света заходящего солнца, в объятьях черного дракона, и это момент был одним из самых счастливых в ее жизни.
В центре медицинских исследований Кэно вернулся в здравое сознание только спустя месяц после операции. Хирургическое вмешательство было очень сложным и опасным, после ему сделали полное переливание крови, кроме того, Вайнер исправил все неполадки выведенного из строя кибернетического имплантата. Кэно очнулся через двенадцать дней после этого, но прошел еще почти месяц, пока он стал соображать, что происходит с ним и во внешнем мире. Что творилось с ним все это время, он не помнил, но его мучил бред, галлюцинации, бессонница, беспричинная тревога и необоснованные страхи. Он не помнил, как наносил себе увечья — расцарапывал когтями, которые тогда еще не исчезли, кожу до крови, пытаясь содрать чешую. Кэно бредил, лежал в страшной лихорадке, его кидало то в жар, то в холод, он страдал от галлюцинаций и кошмарных сновидений. Видел, как падает со спины дракона в пропасть, только у края пропасти появился какой-то человек с длинными черными волосами, в ночной темноте не было видно его лица, только слышался сиплый злорадный смех. Кэно на подсознательном уровне почему-то чувствовал, что это был тот, кто его предал, из-за кого погиб клан… Потом ему еще казалось, что он идет к какому-то храму на горе. Кровавое небо режет глаза, только храм озарен лучами светила, плывущего за горизонт. Вскоре Кэно понимает, что идет вброд через какую-то реку, берегов которой не видно, а храм не становится ближе, сколько бы он ни шел. Тут Кэно смотрит себе под ноги и видит, что идет по колено в крови… Снова ему мерещились пауки, которые окружают, не оставляют выхода и кусают его, и каждый укус больнее предыдущего до того, что невольно посещают мысли о смерти… В лихорадке жар, как вампир, высасывал все силы. Запутанные, беспорядочные, бредовые мысли сильно утомили его воспаленное воображение. Но разум, в конце концов, вырвался из плена безумия. Изолятор, вид за окном, одежда на стуле возле кровати приобрели знакомые очертания. Кэно здраво осознал, где он находится и почему. Он осмотрел свое тело: чешуя исчезла, но на бинтах еще кое-где была кровь. Он взглянул на свою кисть: нет когтей, на их месте снова обычные человеческие ногти, пальцы нормальной длины. Кэно заулыбался. Он с восхищением всматривался в линии на ладони, завитки отпечатков пальцев, волосы на предплечье, проверял подвижность суставов, любовался собственным телом.
— Изучаешь свою волосатую лапу… Ты можешь поверить в это? — спросил тихо вошедший Генрих Вайнер, увидев, как Кэно обследует свою руку.
— Нет, — хотел ответить Кэно, но почувствовал дикую боль в горле.
— Не пытайся говорить, — предупредил врач. — Тебе исправляли хрящи гортани — боль пройдет не скоро. Но это не страшно. Шрамов у тебя не останется, обещаю. Скоро у тебя все будет по-старому.
Кэно улыбнулся, обнажив белые зубы, которые снова стали ровными, а не острыми.
Оправившись после всего пережитого, Кэно сразу предложил Кире отправиться с ним в Детройт и зайти в бар «Valhalla».
— О-о, салют выжившим анархистам! — торжественно прокричал Горец, потрясенный их возвращением. — Все думали, что вы дружно сыграли в ящик. Ладно. Что будут пить «Черные драконы»?
— Пиво, — ответил Кэно с улыбкой. — Теперь снова могу себе позволить.
В этот раз он был почти что в «классике»: налакированные туфли, строгие кожаные брюки и пиджак, красно-черный свитер и теплый черный шарф.
— Странно, впервые вижу тебя в шарфе. Не по погоде — осень-то нынче небывало теплая, — бармен усмехнулся.
— Заткнись, Горец. У него горло болит, — Кира сердечно обняла Кэно, погладив его плечи.
— От тебя до сих пор пахнет госпиталем, — грустно отметила она. — Медицинским спиртом, йодом, еще какой-то дрянью…
— Ничего, — усмехнулся Кэно. — Пройдет неделька — и от меня снова будет пахнуть, как раньше: портвейном, сигарами и бензином. Закурим? — предложил он Кире, вытащив старый золотой портсигар с выгравированным гербом «Черного дракона».
— Похоже, теперь все будет по-старому, — улыбнулась женщина, взяв сигару.
Горец принес две кружки пива с пышной пеной, плеснувшей на стол через край. На сцене снова были «Iron Certain» и играли песню «Пепел на ветру», под которую Кэно и Кира когда-то танцевали в этом баре. Он помнил, как рыжеволосая голова лежала на его плече, они вместе закрыли глаза, он вспоминал Афганистан, вспомнил его и сейчас. Кира тоже припоминала танец под унылую песню. В баре было темно, мрак был засыпан огоньками поднятых в воздух зажигалок. Рядом танцевали Тремор с Тасией, Джарек с безумной золотоволосой воительницей Валькирией, и еще несколько пар. Кира заворожено следила за танцем огней зажигалок в руках анархистов. Кэно целовал ее, долго, пылко, страстно. Сейчас они оба хотели, чтобы все это повторилось, но… нет ребят с зажигалками, нет старых друзей, танцевавших рядом. Есть только Горец и рок-коллектив с не очень хорошо настроенными инструментами.
— Не будет, — резко возразил анархист Кире на слова: «Все будет по-старому».
— Но ведь можно забыть все это, как страшный сон? — сказала женщина, намекая на минувшие мучительные для них события.
— Нельзя, — отрицал Кэно и задумчива пояснил: — Когда все это произошло — превращение и все такое, — я взглянул в собственную душу. И я был в шоке — какой бардак там творится! Я увидел собственную тревогу, собственную манию… Манию преследования, что-то еще… Я столкнулся лицом к лицу с собственными страхами. Я могу их признать — я боюсь лишения свободы, боюсь одиночества, предательства…
— А враждебности мира? — спросила Кира.
— Я давно знаю, что мир небезопасен. Это гложет меня. Не то, чтобы я боялся смерти… Как тявкнул один умник в древности: «Не стоит бояться смерти. Когда мы есть — ее еще нет, а когда она есть — нас уже нет». Я не боюсь смерти. Вот только жить хочется. Одно скажу: это событие изменило меня навсегда.
