Избранные - Марышев Владимир Михайлович (читать полную версию книги .txt) 📗
Проститутка, уже одетая, нервно подкрашивала губы. Было видно, что ее прямо-таки трясет от злости. В таком состоянии всегда хочется разрядиться. Например, рассказать о происшествии другим «ночным бабочкам», сутенеру — да кому угодно, вплоть до очередного клиента. И не просто рассказать, а представить «этого придурка, возомнившего о себе невесть что», полной задницей.
«А может, прихлопнуть ее? — подумал Джонни. — Это очень просто, и ни одна полицейская ищейка не найдет убийцу. Ха-ха! Меня просто невозможно будет найти. Есть тонкость, до которой ржавым мозгам копов не додуматься никогда. Но по этой же причине кончать с девицей не имеет никакого смысла. Разве она способна доставить мне хотя бы малейшую неприятность? Ладно, малышка, ты уйдешь отсюда целой и невредимой. И знаешь почему? Потому что убивать ради самого убийства — это способ самоутверждения рабов. Какой-нибудь маньяк, стоящий над расчлененным трупом жертвы, вздымает к небесам окровавленные руки и мнит себя в эту минуту не иначе как вершителем судеб, кошмаром рода человеческого, чуть ли не Князем Тьмы. На самом же деле он просто-напросто обыкновенный вонючий кусок дерьма. Впрочем, как и большинство былых владык, оставивших след в истории исключительно благодаря своей чудовищной жестокости. Упиваться кровью врага — на самом деле признак слабости. Истинный правитель обладает правом забрать любую жизнь, но он делает это по необходимости, а не потехи ради. Есть много ситуаций, когда приходится переступать через трупы. Надо ли было убивать Нейсона? Казалось бы, какой вред от человека, который мог хватать звезды с неба пригоршнями, но вместо этого сорвал всего одну и счел это венцом своих достижений? И все-таки он был обречен. По логике вещей, начинать надо было именно с него и уж затем расширять круги».
Джонни припомнил каждую из своих жертв, пока еще немногочисленных, и остался доволен тем, что кончал их, не испытывая упоения, словно убирал камень с дороги. Похвально! Многие известные люди погибали только потому, что не умели вовремя обуздать свои чувства. Но ему, судя по всему, их участь не грозит.
Девица наконец-то убралась. До наступления утра должен был отчалить и сам Джонни. Правда, он заплатил хозяйке за месяц вперед, а прожил в квартире всего несколько дней. Ну и плевать! Раздобыть денег никогда не составляло для него труда, так что Джонни вовсе не красовался, заявляя Нейсону о своем презрении к хрустящим бумажкам.
Он положил перед собой темно-синюю книжечку с серебряным орлом. У него перебывало в руках уже несколько таких. Все они были подлинными. О судьбе их бывших владельцев Джонни предпочитал не задумываться. Во всяком случае, если они и имели… гм… неприятности, то он к этому никак не был причастен. Ребята, уступавшие ему документы по сходной цене, уверяли, что здесь все чисто, никто не подкопается, ни один компьютер не «расколет». Что ж, оставалось верить им на слово. Конечно, с какими-нибудь проходимцами, не имеющими авторитета в преступном мире, он не стал бы связываться. Но контора Брэда Сушински числилась на хорошем счету и, насколько знал Джонни, пока не имела проколов.
Он открыл паспорт. Гарри Кромптон… Сойдет, бывают фамилии и похуже. Физиономия вполне респектабельная — во всяком случае, не вызывала отрицательных эмоций.
Джонни вложил паспорт в сканирующее устройство своего компьютера и начал нажимать на клавиши. На экране появилось лицо Кромптона. Через несколько секунд изображение сделалось выпуклым, объемным, а потом начало медленно поворачиваться. Ни дать ни взять прекрасно выполненная восковая голова, насаженная на гонкую невидимую ось.
Джонни неподвижно сидел перед экраном. Могло показаться, что он впал в транс. Прошла минута, другая, третья… Затем соломенная челка Джонни взметнулась вверх, словно потянувшись за огромной наэлектризованной расческой. Он не видел, что творится с его волосами, но знал, что они укорачиваются, становятся гуще, темнее. Водянистые глаза приобрели стальной оттенок, скулы раздались, слегка оттопырились крылья носа, губы и подбородок стали тверже. Худосочный юнец, который, казалось, только-только избавился от родительской опеки, чтобы оторваться на всю катушку среди давно прожигающих жизнь сверстников, превращался в солидного мужчину. Впрочем, если бы он, развлекаясь, сообщил той девице свой истинный возраст, она бы точно решила, что имеет дело с психом.
Он снова пробежался по клавишам. Голова Кромптона стала уменьшаться, вслед за нею из-под нижнего обреза экрана потянулись шея, плечи, грудь. Умная машина моделировала человеческое тело, словно это было платье.
Не отрывая взгляд от экрана, Джонни встал, стянул трусы. Наблюдатель со стороны наверняка подумал бы, что сходит с ума: обнаженная фигура укорачивалась на глазах, торс становился массивнее, под кожей обозначивались и спустя какое-то время затвердевали бугры мышц. Собственно говоря, «оборотень» слегка слукавил: воссозданный по фотографии виртуальный мужчина не очень-то походил на атлета, но Джонни захотелось, чтобы складывалось именно такое впечатление, и он «домыслил» недостающую мускулатуру.
Перевоплощение стоило ему огромных сил. Пошатываясь, Джонни подошел к зеркалу, посмотрелся. Хорош! Даже в мужском достоинстве прибавил, хотя у него по этой части и прежде не было ни малейших проблем.
«Когда-нибудь, — подумал он, — я встану перед „Давидом“ Микеланджело и вылеплю свое тело по его подобию. Надолго. Может, навсегда. Древние знали толк в мужской красоте. Гармония, во всем должна быть гармония. Хорошие мышцы — да. Но им никогда бы и в голову не пришло изваять некое подобие современного культуриста с безобразно раздутыми, словно накачанными насосом, бицепсами и трицепсами. Когда-нибудь я стану живым воплощением их идеала. А пока…»
Он повалился на кровать. Его новое тело пожирал огонь. Оно корчилось и изрыгало ругательства. Кожа горела, как будто ее обработали наждаком. В голове перекатывалась свинцовая дробь. Но Джонни знал, что процесс адаптации продлится недолго — от силы минут десять-пятнадцать. Он не ошибся. Боль сначала ушла вглубь, сконцентрировалась в позвоночнике, затем незаметно рассосалась.
«А не можете ли вы, господин Людоед, превратиться в маленькую мышку?» — вспомнил Джонни любимую когда-то сказку и невесело усмехнулся. Если бы… Он не мог даже отрастить себе рога, хвост и копыта, чтобы поиздеваться над некоторыми впечатлительными людишками, которые в будущем, несомненно, назовут его порождением ада. Изучая его ДНК, светила генетики могли бы запросто повредиться в рассудке, и все же хромосомы у него, как он понимал, были человеческие, даже отдаленно не напоминали волчьи, что полностью развенчивало басни о чудовищах-вервольфах. А может, когда-нибудь в истории было и такое? Да нет, маловероятно. Он был практически на все сто уверен в том, что никто, превосходящий его в искусстве перевоплощения, никогда не топтал землю. Равные — да. Их, начиная с седой старины, могло появиться на свет не так уж и мало. Нейсон — живой тому пример… нет, теперь уже мертвый. И уж конечно, меняя облик, он не мог ни убавить, ни прибавить себе ни грамма массы!
Отлежавшись, Джонни оделся (шмотки подходящего размера он приобрел заранее) и вновь уселся за компьютер. На экране появилась карта земных полушарий. «Планета больна, — подумал Джонни, рассматривая редкие красные точки — по две в Африке и Южной Америке, три — в Северной Америке, четыре — в Евразии. — Пора избавить ее от этой сыпи».
Лишь одно пятнышко отличалось от других. Во-первых, словно по недоразумению, оно обосновалось не на суше, а в Тихом океане. Во-вторых, цвет его был не красным, а оранжевым. Впрочем, стоило изменить масштаб, и становилось ясно, что пятнышком помечен крошечный островок. На этот безобидный, казалось бы, кружочек Джонни смотрел с особым чувством. «Слухачи»… Первым делом, конечно, надо было бы добраться именно до них. Да и к старине Кановасу наведаться неплохо. Но лакомые кусочки всегда труднодостижимы.
«Что ж, подожду малость, поднакоплю силенок, — подумал он. — И без того есть чем заняться. Пусть Америка от меня немного отдохнет, а я пока направлюсь вот сюда».
