Близнецы по разуму (СИ) - Кузнецова Светлана (книги без сокращений .txt, .fb2) 📗

— И вот какого рожна нужен думский комитет по потреблядству?! — прошипел Кир. — Куда смотрят эти слепцы?

— Комитет по надзору, ты хотел сказать?

— Позору! — Кир ударил кулаком по столу. Ноутбук чуть подпрыгнул. — Почему эта фашистская падаль находится в общем доступе?

«Какого фига я не в курсе?» — этот вопрос гораздо охотнее просился на язык. Как и другой: знает ли Виктор Викентьевич об этой мерзости? Или он так же, как и Кирилл Агарев, слишком занят, чтобы залезть в сеть и поглядеть на то, что происходит?!

— Может, фангов озадачим? — робко предложил Вадим, и Кир даже всерьез задумался над этим предложением.

— И их тоже, пожалуй, надо.

А он-то еще не понимал, почему количество нацистов не убавляется. Какой-то твареныш…

— И эту типографию надо обязательно потрясти. А лучше закрыть, — Кир ткнул мышкой в адрес, копируя. Потом потянулся к телефону: — Саш! Лови файл, по твоей части.

— Не боишься перезакрывать все? — поинтересовался Вадим.

— Новые откроются! Авось, поприличнее и с хозяевами, думающими головой, а не кошельком.

— А фанги пусть ноту протеста соорудят или еще как-то о себе напомнят — до политикашек скорее дойдет. Ты сам в политику не собрался?..

— Да я…

— Я про другое, — Вадим ухватил Кира за плечо и заговорил, заставляя вернуться мыслями к их делу: — Пропажа подростков. Обращение. Это тоже важно! Нужны фанги. Пусть… я не знаю, интервью дадут, пресс-конференцию замутят.

— Ки-И-ас? — Кир скривился. — Почему бы и не да… хотя… не сработает.

— Вряд ли фанги придут в восторг от наплыва желающих обратиться.

— Любое заявление можно переврать, как угодно, особенно когда заявивший не может ответить немедленно, — он кивнул на экран. — Те, кому выгодно, непременно наплодят лживых высказываний, своих интерпретаций интервью, мнений, точек зрения. Всю эту информационную шваль или давить, или никак. Не выйдет переспорить идиота, не получится переиграть шулера по его же правилам.

— Ты за цензуру?

— Никогда не был против. Мне гораздо больше не по нраву спекулянты на чужих чувствах и мнениях.

— Дай тебе волю, диктатуру устроишь.

— Вряд ли, просто с удовольствием надавал бы по рукам махинаторам от информационной и религиозной сфер. И знаешь, я очень сомневаюсь, будто тот, либо те, кто заварил всю эту кашу с новым религиозным движением, основанном на обращении, позволят хоть одному своему адепту приблизиться к настоящим фангам, — заметил Кир. — Это, знаешь ли, как с шоу.

— Каким еще шоу? — Вадим воззрился на него, словно на больного. — Либо тебя клинит, либо мне все же надо поспать.

— Надо, — согласился Кир. — А шоу идет по кабельному в ночь глухую. Ищут ответы на вопросы: что такое слияние и кто такие фанги вообще. Ученые всякие рассказывают теории одна другой занимательнее. А самих фангов никто ни разу и не пригласил.

— Или они сами не приходят.

— Не все хотят попасть в ящик, — фыркнул Кир, припомнив не в меру ретивую журналистку.

— Ящик — хороший способ дать отдых мозгам, — сказал Вадим. — Главное, чтобы не заменял умственную деятельность.

— Согласен, но я о другом. Фангов в то шоу никто не зовет именно потому, что после их визита программа закроется: обсуждать станет нечего.

— Ошибаешься. Они начнут разглагольствовать на тему сказали ли фанги правду.

— Фанги не лгут.

— Это ж чертово телевидение, Кирилл, не будь наивным.

В правом нижнем углу замигал квадратик сообщения. Александра Желторотик, и месяца не проработавшая под началом Виктора Викентьевича, успокаивала всего из себя крутого полицейского Кирилла Агарева тем, что все держит под контролем. Орать при этом хотелось в голос. А еще больше выть.

— ЧиСД…

— Канарейка? Что пишет? — влез Вадим.

— Все хорошо, прекрасные маркизы, дела идут и жизнь легка… — переделал известную строчку не менее известной песни Кир. — Уверяет, будто все отлично и под контролем. Они уже три месяца следят за процессами раскола общества! Одни за черных, другие — за белых. Мы посредине, а фанги…

Проводной телефон на краю стола разразился трелью. Кир в бешенстве нажал отбой и чуть не запустил им в стену.

— Подставляй стул. Садись. Будем смотреть, чего еще мы упустили.

Глава 8

За два часа, что они лазили по интернет-паутине, некогда прозванной всемирной, а ныне той еще социальной помойке, поделенной на отдельные гетто по интересам, Кир успел несколько раз разочароваться в подрастающих поколениях и человечестве в целом. Картина складывалась откровенно паршивая. У Вадима вообще создалось впечатление, если не общепланетарного, то московского заговора.

Казалось, некто очень хочет разделить москвичей по лагерям: тех, кто всецело стоит за свою расу, и других, стремящихся обратиться фангами. Тех же, кто не определились или не желали влезать в эту вакханалию, клевали с обеих сторон и требовали уже «сформировать гражданскую позицию». СМИ, разумеется, разжигали.

Удивительно, но при таком бурлении общественных мнений помалкивали политиканы. Даже самые одиозные из них. А ведь они в надежде выделиться и быть запомненными электоратом были готовы хвататься за откровенную дрянь. Вроде запрета эротики и изучения античной культуры; введения в школьную программу законов божиих совместно с правами и моралью сторонников ЛГБТ; взимания дополнительного налога с женщин за приведение в негодность дорожного покрытия обувью на высоких каблуках… Значит, тот, кто заказывал музыку и брожение масс, тщательно следил и вовремя отваживал возможных конкурентов. Вот только зачем?.. И кто эта мразь?

Оба лагеря могли возглавлять как соперники, так и одно и то же лицо. В первом случае стоило говорить о войне интересов тех, кто полагал себя «элитами», с целью… перераспределения ресурсов, рынков, денежных масс, прочей сулящей обогащение лабуды. А вот во втором… иного, чем цель уменьшить население силами самого же населения, Кир придумать не мог. Только, опять же, зачем? Не из одного же человеконенавистничества бардак устраивать?

Кир потер переносицу. Предположений было слишком много. Вплоть до ушей террористов-политтехнологов от бывшего Евросоюза. Те же англичашки уже пытались организовать в России госпереворот сразу после подписания договора с фангами. Или вот стрелок — маньяк, садист, но хороший организатор. Или, чтоб его громом поразило, самопровозглашенный «бог», запутавший нацикам то, что заменяло им мозг (причем, один на всех), претендент на место Арх-Ри. Если он не являлся тем же стрелком, точно посмеивался, глядя на то, как его якобы ловят.

И ведь все эти версии были одинаково вероятны. За какую хвататься? Как не ошибиться? В какой-нибудь глупой книжке некто премудрый непременно изрек бы с большим апломбом: «Слушай свое сердце». При всей своей вере в интуицию и сыскарской нюх, Кир с удовольствием послал бы его подальше.

— И что ты навыдумывал?

— Тебе не понравится, — предупредил Кир.

— От человека с таким выражением лица не приходится ждать ничего хорошего.

— Уж какое есть.

И те, и другие группы привлекали молодежь, что не удивительно: энергии много, мозгов мало, максимализм во все поля и потребность в играх свой-чужой. Вадим стоял за идею беспорядков и стычек двух радикально настроенных организаций. Кир не видел в том смысла. От слова вообще.

— Мы упираемся в одно слово: зачем?

— Вальпургиева ночь, еврейские погромы, католики и гугеноты. Мне продолжить? Иногда обществу просто нужно сбросить пар.

— Как правило, за паром стоит передел собственности, — возразил Кир.

— Брось. Воинствующие феминистки и чернокожие американцы по-твоему выступали из желания пограбить?

— А то нет? Первые хотели привилегий по полу, вторые того же, но по цвету кожи. В первом случае имеем половой фашизм, во втором — расовый. Ты еще меньшинств вспомни с требованием квот на все на свете. Погоди-ка… — пробормотал Кир и помотал головой, когда Вадим собрался привести очередные примеры из мировой истории: интересные, познавательные, но в данной конкретной ситуации бессмысленные. — Не мешай мне думать.