Спроси у Ясеня - Скаландис Ант (читаемые книги читать .txt) 📗
– А Катю можно взять с собой?
– Конечно, можно, даже нужно. У вас простой гостевой визит.
– А если обыск на границе?
– Досмотр? Это смотря где. На нашей – звоните нам. А на итальянской – валяйте дурака: я не я, и контейнер не моя. Но досмотра не будет. НЕ БУДЕТ. Не накручивайте себя.
– А если срочная информация?
– Передавать только через того же агента. К советскому посольству в Риме – близко не подходить. Желательно вообще никаких контактов с советскими на территории Италии.
В общем, Сергея увлекла эта игра. Вдруг показалось, что это просто еще одно хобби, которое тоже можно будет бросить в любой момент. А еще он вспомнил Свифта, и Лоуренса Аравийского, и даже Тютчева. Поэт-разведчик – это было так красиво. И только уже на улице его вдруг словно обожгло: он подумал о Пятом управлении КГБ и о спецпсихушках. Все смешалось у него в голове.
Он шел сквозь холодный накрапывающий дождик, сквозь липкую мутную темноту неосвещенного переулка и в пятый, в пятнадцатый раз тупо повторял свое нелепое четверостишие:
Катюхе он ничего не сказал. Это было первое испытание на соблюдение конспирации. И пока он решил играть по правилам. Они оба успели собрать характеристики, получить рекомендации, пройти райком, оформить паспорта и визы – успели все до декабря. Совершенно не было ощущения, что им кто-то помогает. Билеты заказали на двенадцатое число. А пятого Катя поскользнулась и сломала ногу. Сергей, продолжая играть роль, сказал, что, значит, он тоже никуда не поедет. Катя плакала, но умоляла его ехать:– Ты что, дурак?! Ты полный идиот! – говорила она. – Ведь такого шанса больше никогда не представится.
Она и не догадывалась даже, насколько была права. Кто ж мог знать, какой именно шанс представлялся Сергею. Этого не знал даже майор Потапов. Еще никто, никто в целом свете не знал, куда заведет Сергея Малина Катина сломанная нога.
Шесть лет спустя, когда они уже вместе работали в Службе ИКС, Сергей любил повторять:
– Какое счастье, что ты тогда сломала ногу!
– Дурак! – неизменно отвечала Катюха. – Тебе бы такое счастье.
"Наверняка она вспомнила этот шутливый диалог теперь, в девяносто пятом, когда Верба или, может быть, Тополь сообщили ей о смерти брата. Наверняка", – подумал я, отложив огромную папку малинского досье.
Собственно, никакое это было не досье – скорее литературный архив, собрание разрозненных мемуаров, написанных самим Ясенем, Катей, Тополем, Вербой, Кедром и какими-то пока не известными мне Александром Кургановым, Алексеем Ивлевым, а также еще целой компанией древовидных личностей. Все эти материалы с грифом "top secret" предоставили мне в штаб-квартире Британской службы внутренней безопасности МИ-5, и я читал их, не вынося из служебного помещения каждый день по нескольку часов, чтобы как можно лучше вжиться в образ моего героя.
А вот как заканчивался тот фрагмент биографии Малина:
«Пожить вместе с больной Катей приехала Лидия Михайловна – жена дяди Семена. У них не было своих детей, и тетя Лида любила Катюху как родную дочку. А дядя Семен отвез Сергея в Шереметьево на своей машине».
Дальше, приписанные рукой Вербы (под небрежными синими строчками стояла ее полная подпись – очевидно, так у них было принято) следовали две не до конца понятные мне фразы:
«Они ехали по Ленинградке, а где-то совсем рядом, может быть, за ними, а может быть, впереди мчалась навстречу смерти в такой же, как у дяди Семена, "пятерке" Машка Чистякова. Я никогда не могла понять, что это должно было значить, но по времени два события совпадали с потрясающей и роковой точностью».
Глава одиннадцатая
БОЛЕЗНЬ ОКАЗАЛАСЬ ЗАРАЗНОЙ
Кофе я попросил принести в кабинет, потому что ровно в десять ждал звонка из Москвы (ночью в отель пришел факс, предупредивший меня об этом). Я знал, что звонить будет Верба, и ощущал теперь крайнее возбуждение и нетерпение. Сколько я ее не видел? Сутки с небольшим и тринадцать лет до того. Сколько мы были знакомы? Целую вечность. И теперь мне было плохо без нее, плохо! Никогда и ни по кому я не тосковал так сильно. Боже! А я ведь любил ее тогда, в юности. Ну, ладно, любил, не любил – чувство было сильное и совершенно особенное. Чистякова и Лозова – как две половинки одного целого. Но Машу-то я любил всерьез, более чем, а вот Татьяну… В Татьяне я тоже любил Машу. Да, именно так – роль дублера. Но, конечно, уже и тогда я не мог не чувствовать в ней личность, не замечать ее собственного, удивительного, не похожего на Машино обаяния. Теперь о н а полюбила меня. И тоже как дублера. Теперь она любила во мне Сергея Малина. Но! Она же знала меня еще при жизни Ясеня. Они же все наверняка вели за мной наблюдение. Она знала меня, она читала мой роман. Я тоже для нее личность (личность!) – не просто двойник… Вот сумасшедший дом-то! Вот где Фрейд пополам с Кафкой и Борхесом. Жуткий психологический сюр с мистикой и убийствами. Страшно? Еще как! Но сильнее – сладкая тоска, томительная радость ожидания. Верба, Танюшка, когда же я услышу твой голос?!
В дверь постучали, и симпатичная девица внесла мой кофе. Здесь, в штаб-квартире МИ-5, где мне выделили кабинет для работы, все сотрудницы были удивительно молодые и симпатичные (или мне так казалось под настроение?). Я молча кивнул, не было желания напрягаться для возможного разговора по-английски.
Накануне я почти весь день просидел над малинским "досье". А кроме этого была коротенькая прогулка по набережной Темзы на восходе солнца, завтрак, ланч, обед, чай перед сном, небольшая тренировка, правильнее даже сказать, разминка в спортивном зале вечером и полтора часа занятий языком, в ходе которых я лишь с грустью убедился, что перезабыл даже то, что знал, и общаться с людьми пока не способен. В общем голова гудела от новых впечатлений, а сердце ныло от давно позабытого чувства почти пушкинской светлой грусти.
Ровно в десять по Гринвичу ожил факс на моем столе. В нелепом своем нетерпении я даже нажал кнопку "старт", забыв, что аппарат с ночи стоит в автоматическом режиме, – он недовольно пискнул, но потом мирно зажужжал и из щели медленными толчками полезла полоска тонкой бумаги. Я не мог ждать – я начал читать сразу. Вместо обычной шапки с номером отправителя шла строчка: "Обратный адрес по каналам связи не передается". Ниже безо всякого обращения начинался собственно текст:
"Я не смогу позвонить тебе в десять – неоткуда будет. Поэтому сейчас, рано утром, пишу это письмо прямо в компьютер, чтобы он потом отправил его тебе в условленное время. Учи язык. Больше по-русски не получишь от меня ни слова. Не увлекайся джином "Бифитер", виски "Чивас Ригал" и водкой "Тэнкирэй". Кофе тоже не увлекайся. Лучше – чай. Осваивай каратэ. Приедешь – займемся спаррингом. Скучаю без тебя. Целую в носик. (Или куда ты хочешь, чтобы я тебя целовала?)"
Подписи не было и дальше шел совершенно хулиганский стишок по-английски:
И приписка: "Это тебе, чтобы учился переводить".
Заканчивалось послание словами: "Спустись на первый этаж, там, в пятом кабинете тебя ждет письмо. Чао."
В общем, Татьянин факс сам по себе информации не содержал практически никакой, но она точно почувствовала: именно такой легкий треп не о чем и был необходим мне в тот момент. От информации и так уже голова пухла. Впрочем, позднее я понял: просто Верба отправила факс по открытому каналу и элементарно боялась перехвата. Отсутствие конкретных имен, названий и фактов было не стремлением пожалеть меня, а естественной профессиональной осторожностью. Но я все равно не обиделся: сквозь дурашливые строчки на свернувшемся в рулончик листке просвечивала искренняя Танюшкина нежность. Это было на уровне ощущения, а не логики или знаний, и тут я ошибиться не мог.
