Проклятие пикси (СИ) - Берестова Елизавета (библиотека книг .TXT, .FB2) 📗

Хана действительно испугалась. Она мгновенно растеряла всю свою уверенность и пошла одеваться.

Коррехидории чародейка заперла её в своём кабинете, а сама направилась к коррехидору. Ей ещё ни разу не приходилось оформлять ордер на обыск, и она посчитала, что Вилохэд лучше знает всю процедуру. Как обычно на её пути встал прилизанный адъютант Турада, чаёвничающий прямо за своим рабочим столом.

— Мне необходимо немедленно видеть господина коррехидора, — не удостоив его приветствием, заявила чародейка.

— Видите ли, мистрис, у нас обеденное время, — Турада с демонстративным причмокиванием отпил из фарфоровой чашки с незабудками, — придётся вам подождать, — он выразительно кивнул на настенные часы, — минут эдак сорок.

— Я веду расследование убийства, и мне некогда рассиживаться за чаем.

— Во-первых, чая вам никто не предлагает, — дёрнул бровью Турада, — а, во-вторых, с каких это пор коронеры перестали выполнять свои прямые обязанности по вскрытию трупов и занялись следственной деятельностью? Или, — физиономию адъютанта исказила презрительная улыбочка, — девочке вздумалось поиграться в детектива?

— Интересно, — сощурилась чародейка, — что скажет господин граф, когда узнает, что некий адъютантДурада мешает ходу расследования особо важного преступления, находящегося на контроле Кленовой короны? Тем более, что я действую по личному указанию господина коррехидора.

Турада открыл было рот, готовый разразиться очередной уничижительной тирадой, как дверь кабинета отворилась, и Вилохэд пригласил Рику войти. Та едва удержалась, чтобы не показатьДураде язык.

— По какому поводу вы устроили весь этот шум в моей приёмной? – поинтересовался Вил, наливая кофе в свободную чашку и протягивая её чародейке, — остыньте и отведайте мои любимые фисташковые печенья.

Рика собиралась гордо отказаться от угощения, но аромат свежесваренного кофе так соблазнительно щекотал ноздри, что она молча взяла чашку.

— Докладывайте, коронер, как успехи? – четвёртый сын Дубового клана вылил в свою чашку остатки кофе и подвинул к чародейке квадратную деревянную тарелку с выпечкой.

— Эшвильская шаль, исчезнувшая с места преступления, обнаружилась у горничной графини Сакэда – Ханы Гото, — с козырей начала она, — я своими глазами видела эту вещицу на ней не далее, как вчера вечером. Моя версия подтверждается.

— Отлично, — кивнул Вил, — а вот моя развалилась полностью. Отметим вашу победу в самом дорогом ресторане Кленфилда. Но ведь Хана не обязательно убила кухарку, она могла просто обнаружить шаль в кабинете, когда пришла туда убираться. К тому же она могла купить её или получить в подарок. Вы собрали доказательства виновности горничной?

Доказательств у Эрики не было пока что никаких, даже позднее возвращение подозреваемой могло быть объяснено десятком различных причин. Поэтому девушка вздохнула и сказала:

— Я заперла Хану в своём кабинете.

— Интересно, — коррехидор иронично пожал плечами, — это новаторский способ доказать чью-либо вину. Сами придумали или вычитали где?

— Мне нужен ордер на обыск её комнаты, — Рика решила быть выше шпилек коррехидора и сосредоточиться на пользе дела, — я могу однозначно определить, та ли у неё шаль, что была на Сэре Монси в ночь убийства. А наглая дурёха требует ордер и адвоката, при этом всё напрочь отрицает.

— Надеюсь, вы не думали, поступая на службу, что подозреваемые сами любезно станут предоставлять вам доказательства собственной вины или совершать чистосердечные признания?

Рика отрицательно мотнула головой.

— Вот и хорошо. Допивайте кофе, а ордер вам сейчас будет. Турада, зайдите ко мне.

Адъютант не замедлил.

— Выпишите ордер на обыск у гражданки Артании Ханы Гото, адрес вам укажет госпожа Таками, — велел Вилохэд.

— Так ведь обед, — Турада собрался было достать карманные часы, чтобы подтвердить правоту своих слов, но коррехидор так выразительно посмотрел на него, что офицер быстренько шмыгнул за дверь, и тут же из приёмной раздался бодрый стук пишущей машинки, — Турада печатал ордер.

Напрасно четвёртый сын Дубового клана иронизировал над методами чародейки. Получасовое сидение в неуютном кабинете коронера с открытой дверью в прозекторскую произвело на горничную нужное впечатление. Девушка перестала хамить и через слово требовать адвоката. Она замкнулась, мельком взглянула на ордер и вяло поплелась за чародейкой к остановке конки.

На счастье квартирной хозяйки, чрезвычайно обеспокоенной хорошей репутацией, не оказалось дома. Горничная чисто механически отперла дверь и с обречённым видом уселась на кровать.

Чародейка оказалась в комнате, более всего напоминающей смесь сувенирного отдела какой-то лавки среднего пошиба и блошиного рынка. У зеркала красовался засушенный букет роз, а весь подзеркальник сплошняком был завален баночками крема, флаконами духов, пуховками от пудры, кисточками и щёточками, назначение коих ускользало от Рики. Кое-где из этого изобилия выныривали дешёвые бусы. У умывальника в углу висело полотенце, давно нуждающееся в стирке, а во всём остальном пространстве комнаты главенствовала одежда. Она вываливалась из набитого битком шкафа, возвышалась неопрятными грудами на стульях, висела на крючках, вбитых в стены, а порой и просто валялась на полу, отжимая законное место у обуви. Преодолевая брезгливость, Эрика отворила шкаф и обнаружила скомканную эшвильскую шаль.

— Может, мне её подарили, — провожая глазами желанную вещь, включилась горничная, — в Кленфилде тысячи женщин носят эшвильские шали, а Служба дневной безопасности и ночного покоя почему-то подозревает именно меня.

— Из тысяч женщин Кленфилда ты одна служишь в доме, где происходят убийства, — чародейка разложила шаль на столе, — и приходишь под утро в ночь убийства.

— Никакое это не под утро, — вскинулась Хана, — уж не знаю, чего вам старая карга Сарота нашептала. То же мне ревнительница нравственности выискалась! К самой трое мужиков хаживают, а она всё за другими следит!

Не обращая внимания на причитания горничной о несовершенстве мира и тяжёлой жизни порядочной девушки в Кленфилде, Рика вызвала Таму, смазала ладони в растворённом в спирте ладаном и вынула пузырёк с желчью пятнистой жабы. Фамильяр терпеть не мог запах жабьей желчи, поэтому взмыл вверх и устроился под самым потолком на карнизе от занавесок.

— Сюда, — строго потребовала чародейка, повернув руку ладонью вверх, — Тама, мы работаем.

Череп, бывший некогда любимой кошкой совсем по-человечески помотал головой, выказывая явное нежелание иметь хоть что-то общее с желчью пятнистой жабы. Но под строгим взглядом хозяйки прижал призрачные ушки и отвернулся.

— Ко мне, — повторила Рика, — или будешь сидеть в духовном плане до конца месяца безвылазно.

Видимо перспектива столь длительного заточения в духовном плане возымела действие, и Тама, весьма не хотя, опустилась на руку чародейки.

Рика ласково погладила фамильяра, поднесла к губам и прошептала что-то ободряющее. После чего посадила Таму на шаль. Стеклянной палочкой извлекла она каплю жабьей желчи, резким движением подкинула её вверх и дунула. Дыхание чародейки превратила желчь в горящую каплю, призрачный череп взлетел навстречу, ткнулся в каплю носом, отчего та распалась в крошечные огненные искорки. Искорки медленно оседали на шаль, теряя яркость, а в самом низу обратились в голубоватые дымки. Рика протянула руки с собрала дымки вместе жестом, каким обычно срывают высокую траву, и быстро начала сплетать призрачные нити в сложный узор. Делать это она не любила: малейшая неточность – и всё, колдовать нужно начинать с начала. Хана впервые видела волшбу, творящуюся прямо на её глазах, поэтому сидела, открыв рот, и старалась не упустить ни единого действия чародейки. Та растянула над шалью дымные нити, совсем как ребёнок, играющий в «Кошкину кроватку». Затем коротким резким жестом опустила плетение на шаль. Нити налились тревожным багрянцем, и в их сплетении на долю мгновения мелькнуло искажённое болью лицо Сэры Монси. Сомнений не было – именно эта шаль была на убитой в злосчастную воскресную ночь.