Ржавый меч царя Гороха - Белянин Андрей Олегович (читать книги полностью .TXT) 📗
Я на миг приложил подушку к губам, по-ковбойски изображая сдувание порохового дыма со ствола проверенного кольта. Больше не буду злорадствовать, удержусь…
– Йес! – Отойдя от окна, чтоб он не видел, я подпрыгнул вверх, совсем чуть-чуть не дотянувшись до потолка.
После чего бодренько умылся, растёрся полотенцем, прополоскал зубы и, одевшись по полной форме, пошёл вниз, к Яге. Благо снизу уже доносился манящий аромат свежеиспечённых блинов. После вчерашней пытки яичницей это был самый лучший завтрак на свете! Того, кто уверяет, что на завтрак лучше смузи или йогурт, просто пошлите по общеизвестному адресу. Если бы несчастный хоть раз попробовал блины Бабы-яги, он бы никогда не лез с глупыми советами, а стоял бы сутками у дверей отделения в надежде выцыганить хоть один блин…
– Доброе утро!
– Добрей бывало, – ворчливо откликнулась Яга, даже не оборачиваясь в мою сторону.
– Что-то не так?
– Не, всё так, соколик! Ты ж у нас начальник над всем отделением, стало быть, всё у нас наилучшим образом, замечательнейше происходит, а?
– Бабуль, что случилось? – напрягся я, не садясь за стол.
Моя домохозяйка так выразительно поджала губки, нетвёрдой рукой поправляя платочек, что сразу становилось ясно: виноват я, виноват во всём, прощения не будет во веки веков, а причина моей вины, зевая до треска в щёчках, выходит сонным шагом из бабкиной горницы. Я что, не распорядился, чтоб её доставили в царский терем?
Когда царевна вышла во двор по своим делам, я тихо обратился к Яге:
– Получается, она у вас спала?
– А куда ж мне её класть было, с тобой али с Митенькой?
– Понимаю…
– Да ить ладно, ежели б она спала! Нет же! За всю ноченьку глаз не сомкнула и мне не дала. Извертелась вся, то плакала, то ныла, то кота моего обнимашками замучила, а потом до меня, старой, домогаться стала…
– В каком смысле?
– Ой, не язви, Никитка, не до того сейчас. – Бабка набулькала себе чаю, накапала туда валерьянки, подумав, плеснула чуток и в миску кота. – Заболтала она меня. Почему Кощей такой, а как его изменить, а почему в книжках пишут, что злодеев только любовь меняет, да зачем же вообще истории столь романтические девицам невинным читать дают, ежели в них обманность одна да сплошное чувств расстроение? Вот веришь ли, участковый, не будь дура энта Гороху нашему какой-никакой, а сестрой – пришибла бы помелом по башке али подушкой слегка придушила!
– Или не слегка…
– Ну уж кабы увлеклась… – развела руками моя домохозяйка, попила чайку и вроде бы только-только начала успокаиваться, как из сеней высунулась всклокоченная Митькина голова.
– Никита Иванович, а тут у нас проблема малая, но кусается и царапается, как зараза…
– Тащи её в дом, – уныло разрешил я.
Митя кивнул, вошёл в горницу, а на вытянутых руках под мышки крепко держал бултыхающую ногами царевну.
– Убегу, всё равно убегу! Не заставите! Не буду у братца жить, свободы душа требует, любви хочу-у…
– Стрельцы её за подол изловили, когда она без разрешения за баней через забор лезла, – добродушно пояснил наш младший сотрудник без обид на плевки и попытки пнуть его каблучком. – Еремеев вроде как к царю-батюшке нарочного послал с докладом, дескать, найдена и беглянка, и меч-кладенец. Однако ж, может, нам пока тигру энту суматранскую в поруб сунуть?
– Нет, Мить, с особами царского рода мы вынуждены обращаться иначе, – вежливо поправил я. – Сажай гостью в угол между мной и главой экспертного отдела. Мы её чаем с блинами откармливать будем.
– Мучного не ем, – разом насупилась Марьяна.
– Потолстеть боитесь? Да бросьте, какие ваши годы!
Царевна фыркнула, повела носиком и тоже решила, что годы действительно ещё никакие.
– Ну, может, один и съем… Для приличия, – деликатно пробормотала она, а потом как кинулась на блины, умяв первую горку с такой скоростью, что любой Карлсон бы нервно покуривал в уголке. И это, граждане, был только разогрев…
– Изголодалась, видать, в Кощеевом царстве, сиротинушка, – жалобно вздохнула Баба-яга, пододвигая вторую тарелку с блинами. Домовой у печки трудился уже в три сковороды…
Минут через двадцать в отделение ворвался небольшой конный отряд боярской гвардии во главе с царём Горохом. Царь был в ночной рубашке, плисовых шароварах, тапках без задников. Лицо ворвавшегося в горницу государя было бледно с чела, красно в щеках, черно под глазами и с мягкой синюшностью в области носа. Новогодняя палитра советского Деда Мороза, одним словом…
– Где?! Где моя ненаглядная? Марьянушка-а! – Царь широким взмахом отодвинул меня в угол. – Иди я обниму тебя по-братски!
– Никуда я не пойду. – Царевна ловко задвинула в объятия Гороха обалдевшую от таких ласк бабку.
Надёжа-государь, мягко приподняв мою домохозяйку, пересадил её на лавку, поближе к самовару.
– Милая сестрица, пойдём же из отделения до дому до хаты!
– Деспот ты, сатрап и вообще… как это… тираннозавр!
– Смилуйся, они ж все вымерли…
– А ты остался-а!
Мы не вмешивались, мы их слушали. И надо признать, что столько эпитетов в адрес всеми любимого царя-батюшки никогда не слышали. Честно говоря, в паре моментов это было чисто эстетическое наслаждение…
– Ты всегда меня третировал! Я не хочу и имею чисто человеческое право не хотеть! Мало ли где у тебя по географически-политическим планам зачесалось?!
Не знаю, как Яга, а лично я пересел с чашкой чая в уголок и от всей души искренне наслаждался опущением своего постоянного работодателя куда-то значительно ниже полуподвала. Горох краснел, бледнел, шёл пятнами и не знал, куда деть глаза, пока его троюродная сестра лепила нашему владыке всё, что она о нём думала, прямым текстом, без извинений и экивоков с намёками на тухлую толерантность. Я перечислять не буду, мне оно не надо, а вы вправе включить фантазию…
– Всем цыть! – неожиданно подняла голос Баба-яга. – Мне все ваши взаимные упрёки слушать без радости. Давайте-ка вы к себе возвернётесь и там продолжите. А вот непосредственно по работе отделения у кого-нибудь претензии есть? Объявись, мазохистушка…
Добровольно, как вы понимаете, никто не откликнулся. Ну, собственно, это и правильно. Марьяна высказала Гороху примерно половину того, что бы сказал я сам, будь у меня время и настроение. Ну и ладно, главное, что буквально через пару минут я заметил, что троюродная язва нашего государя тихо заткнулась и уставилась в окно…
– Вот, Христом Богом клянусь, что ни сном ни духом даже… Ну почти… Я ж не мог предполагать, что ты с Кощеем заодно порешишь… Эй? Я, вообще, к кому обращаюсь?!
А вот это по большому счёту уже и не важно. Потому что Яга ткнула меня острым локотком в бок, чтобы я перевёл взгляд в нужную сторону. Туда, где во дворе нашего отделения на белом коне, подбоченясь, сидел неизвестный мне боярин в парадных доспехах воеводы царской гвардии. Молодой и красивый парень лет двадцати пяти, с короткой русой бородкой и голубущими глазами в обрамлении длинных ресниц. Так вот на кого она уставилась…
Ну а мне в принципе было достаточно одной минуты, чтобы понять очевидное: в сравнении с этим роскошным красавчиком у бедняжки Марьяны просто не было ни малейших шансов. По крайней мере, пока государь не проследил её взгляд и не хихикнул:
– Ты чего это, сестричка? Мишку Медведева заметила? Да плюнь, у него, кроме внешности, ни ума, ни амбиций, ни…
Я встал и своей рукой, без малейшего пиетета, заткнул рот царю Гороху. Тот было взбрыкнул, пытаясь меня укусить, но…
– Ни ума, ни амбиций, только внешность, – выразительным шёпотом напомнил я.
– А… э… Марьянушка, – довольно быстро сориентировался государь. – Дак я впредь против твоего сердечка отродясь идти не посмею. Кто тебе люб, тот и мне зять! Хочешь, познакомлю?
– Что? Ах, с ним? Как можно, он же… красавчик какой, право слово…
Ну, как вы понимаете, в принципе на этом можно было бы и ставить точку. Бесы были отправлены нами по этапу и, сколько мне известно, неплохо устроились на Сахалине. Я их не осуждаю, они своё получили и срок мотали честно, учитывая, что там, под боком у Японских островов, Кощею их уж точно никак не достать.
