Бумажный тигр (II. - "Форма") (СИ) - Соловьев Константин Сергеевич (книги серии онлайн .txt) 📗
В соседней комнате что-то тяжело завозилось и заскрипело.
— Обождите.
Хозяин двигался медленно, каждый его неспешный шаг отдавался скрипом, от которого на стенах дрожали чешуйки штукатурки и краски. Как же здесь затхло, подумал Лэйд, стараясь сохранить деланную беспечность перед лицом Уилла, но все же томимый этим ожиданием. Быть может, если бы распахнуть уцелевшие окна и прочистить дымоход, тут стало бы немногим легче дышать…
— Мистер Пульче славный малый, — Лэйд подмигнул сдавленно озиравшемуся Уиллу, — Может, он и производит вид нелюдимого затворника, но в глубине души он весельчак и душа компании. Кроме того, он будет небезынтересен вам как собеседник. Может, он коптит небо Нового Бангора не так долго, как я, однако обладает по-своему уникальным опытом. В некотором смысле он свел куда более тесное знакомство с Левиафаном, чем я сам мог бы надеяться.
И все же Уилл вздрогнул, когда мистер Пульче, показался в дверном проеме — грузная сутулая фигура, кажущаяся тяжелой и большой, как восьмифутовый дубовый комод. Комод, водруженный на несоразмерно короткие коренастые ноги, скрипящий от ветхости и дряхлый, грозящий развалиться, едва лишь задев стену. Несмотря на то, что мистер Пульче двигался по-стариковски медленно, всхлипывая на каждом шагу и тщательно обходя кучи мусора, затвердевшие плечи Уилла выдавали изрядное внутреннее напряжение — хозяин дома, может и выглядел ветхим стариком, однако производил впечатление одними лишь своими габаритами, даже согбенный и сутулый, он должен был возвышаться над своими гостями самое малое на две головы.
— Здравствуй, мой старый добрый приятель, — Пульче остановился, тяжело дыша. Даже путь из соседней комнаты длиной самое большее двадцать футов, судя по всему, требовал от него многих сил, и теперь он пытался их восстановить их короткой передышкой, — Отрадно видеть, что ты нашел время в своем плотном расписании, чтобы навестить старика. Сколько тебя не было? Год?
— Семь месяцев, — спокойно ответил Лэйд, — Не такой уж и большой срок.
Пульче закряхтел. Едва ли от непомерных усилий, которые требовала от него ходьба, в этом кряхтении угадывалась стариковская укоризна.
— Когда-то я думал, что медленнее всего время течет для влюбленного. Я ошибался. Еще медленнее его бег ощущается умирающим от голода.
— Ты еще не умираешь, Пульче. Кроме того, я вижу, у тебя была возможность перекусить, — взгляд Лэйда скользнул в сторону обезглавленного птичьего скелетика.
Пульче каким-то образом перехватил этот взгляд, хоть и находился в противоположном конце темной комнаты, замерев среди груд мусора и на какой-то миг почти слившись с ними.
— Иногда меня выручают мои маленькие гости, — проскрипел он, — Милые маленькие птички. Иногда мышки. Иногда ящерицы. Они не лучшие собеседники, но, согласись, человек в моем положении радуется любым гостям… Гораздо хуже, когда приходится иметь дело с пауками и червями… Ты знал, что у насекомых нет крови, Тигр? Одна лишь дрянная гемолимфа, вонючая и едкая, от нее я маюсь изжогой…
Лэйд приподнял шагреневый саквояж, который принес с собой.
— Не беспокойся, я принес тебе гостинец.
Пульче закивал головой в своем темном углу. Несмотря на то, что силуэт его больше угадывался, чем был по-настоящему виден, глаза Лэйда привыкли к здешнему освещению достаточно, чтоб разбирать отдельные черты. Например, он уже отчетливо видел, что голова хозяина дома, водруженное на его исполинское тело, тоже отличается некоторое непропорциональностью и, в придачу, украшена большим длинным носом. Должно быть, что-то подобное разглядел и Уилл, потому что отступил еще на шаг к двери.
— Я не сомневался в тебе. Добрый старый Тигр и его милосердная подачка. Хотя бы сейчас признайся самому себе, ты одариваешь меня не потому, что испытываешь жалость или христианское смирение. Тебе доставляет удовольствие видеть, как я унижаюсь из-за нее. Как добрый старый Пульче, твой приятель, скулит от голода. Твоя маленькая, затянувшаяся на многие годы, месть. Что ж, я доставлю тебе такое удовольствие, мой друг. Могу встать на колени, хоть видит Господь, они трещат как гнилые подпорки. Могу облобызать твои ноги. Рыдать, скорчившись от отвращения к самому себе. Это тебя удовлетворит? Если хочешь… Черт, ты даже не знаешь, на что готов умирающий от голода человек. Могу даже сыграть на твоем мабу [113], как выражаются дамочки из Шипси, а? Впрочем, едва ли тебя вдохновит эта идея, зубы-то у меня уже не те, что в молодости, знаешь ли…
Лэйд отвел взгляд от замершей в тени скособоченной фигуры, но почти тотчас пожалел об этом. Взгляд, не имевший цели, бессмысленно закружил по комнате, натыкаясь на ржавые острия гвоздей, взобрался к треснувшим потолочным балкам и обнаружил там неприятную находку. Целую вереницу крошечных истлевших тел с окостеневшими хвостами, приколоченных к дереву плотницкими гвоздями. Птички, мышки, подумал он, ощущая колыхнувшуюся где-то между желчным пузырем и душой липкую слизь отвращения. Иногда ящерицы.
— В этом нет нужды, — отчетливо и громко произнес он, продолжая удерживать перед собой саквояж, — Но ты можешь расплатиться за обед, поведав моему спутнику, мистеру Уильяму, пару историй из своей жизни.
— Он газетчик?
— Нет. Мой приятель. Весьма интересующийся историей Нового Бангора. А ты, кажется, представляешь собой определенную ее часть, пусть и не самую приятную.
Пульче вновь двинулся вперед, навстречу гостям. Ковылял он медленно, подолгу обходя сгнившие остовы мебели и груды притрушенного штукатуркой мусора. Сгнившие половицы пола жалобно трещали под его весом.
— Приятель… Когда-то и я был твоим приятелем, Тигр. До того, как ты запер меня в стеклянной банке, точно жука, обрекая на голодную смерть, не так ли? Что ж, обычная судьба для людей, которые осмелились считать себя приятелями Бангорского Тигра, были и те, кому пришлось куда хуже, так что я не в обиде на судьбу. Впрочем… — Пульче задумчиво пнул мусорную кучу, которую неспешно обходил, отчего та тревожно зазвенела бутылочным стеклом и ржавой жестью, — Впрочем, когда мы с тобой познакомились, ты носил другое имя. И знаешь, оно шло тебе больше нынешнего. Оно было холодным и элегантным. Каким-то… профессиональным, что ли. Как хирургический ланцет, лежащий на подносе и прикрытый стерилизованной салфеткой. Возможно, это меня в тебе и притягивало. Ты выглядел как человек, который способен взять ланцет и хладнокровно вскрыть своему приятелю брюхо от горла до промежности. Спокойно и обстоятельно, как подобает профессионалу. Ты зря сменил его, новое имя тебе не идет. Бангорский Тигр… Нет, мой дорогой, это никчемное имя. Тигр — алчный, но благородный хищник. Он — король-варвар, яростный убийца. Он не пытает своих жертв, не измывается над ними, не находит удовольствия в том, чтоб пытать их, получая наслаждение от каждой секунды страданий.
Неспешно ковыляющий Пульче не выглядел ни опасным, ни угрожающим. Он выглядел дряхлым стариком, все кости в несоразмерном теле которого трещали, точно изъеденные подагрой. Пожалуй, самыми опасными его противниками и верно были шныряющие в развалинах мыши и ящерицы. Однако Лэйд, ощущая присохшую к губам улыбку, которая теперь ощущалась так, точно лоскут обоев, приставший к стене, пожалел о том, что не захватил с собой оружия.
Конечно, прогулочная трость, на которую он небрежно опирался, не была простым куском дерева, однако, определенно, сейчас он ощущал бы себя спокойнее, чувствуя вес пятизарядного револьвера системы Томаса в пиджачном кармане.
Решил произвести впечатление на Уилла. Тигр на арене цирка, засовывающий голову в распахнутую пасть дрессировщика…
— Мы все меняем имена, Пульче, — спокойно заметил он, — Когда-то и я звал тебя иначе. Пока Новый Бангор не даровал тебе россыпь новых имен, из которых ты был волен выбирать понравившееся.
Улыбка Пульче не была беззвучной, ее сопровождал негромкий треск, точно в его зубах застряла непережеванная кость, которую ему сперва пришлось выплюнуть.
