На закат от Мангазеи (СИ) - Че Сергей (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗
- Ост-Инд компания, яа, - сказал голландец. – Только торговля, нихт война.
- А эти, внизу, с алебардами, стало быть и есть купцы? – хмыкнул Кокарев.
- Это есть защита от самоед.
- Здешняя земля принадлежит московскому государству, - сказал Кокарев. – А дикари являются подданными царя московского. Вы должны уйти.
Голландец встопорщил бороденку.
- Если нихт торговля, тогда война!
- Обожди, немец, - сказал Троекуров. – Дай я поговорю.
Он увел Кокарева в сторону и зашептал на ухо.
- Пойми, Григорий. Если они пойдут дальше, от Мангазеи ни бревна не останется. Их только здесь сотня. И на кораблях еще две. А у нас сколько? У меня пятьдесят, и половина из них тут. А у тебя? Сколько сил ты на свои авантюры потратил? И две пушки в остроге. И помощи ждать неоткуда.
- Если они тут закрепятся, то скоро и дальше пойдут. И все богатство здешнее потечет через эту их факторию. Как полагаешь, что скажет Москва на такую твою неизмену?
Троекуров махнул рукой.
- Нешто не знаешь, что Москве сейчас не до нас. Неважно, что она там скажет, важно, как мы это преподнесем… А преподнесем мы это как единственно верное решение.
- Дурак ты, Троекуров, - презрительно бросил Кокарев. – Дурак и сволочь. Вместо того, чтобы собирать силы, договариваться с племенами да промышленниками, ты как шавка подзаборная сразу бросился с врагом торговаться. Или думал я поверю, что ты сюда воевать явился? С двумя десятками трусливых стрельцов? Ведь ты же знал сколько здесь немчуры. Не так ли?
- Да что я с тобой рассупониваю! Ты ж теперь даже не воевода! Ступай куда хотел, получай новое назначенье.
- Это ты теперь не воевода. Ты лишился этого звания, как только встретился с этим козлобородым немцем. Оставайся здесь. А я возвращаюсь в Мангазею. Можешь передать это своему новому другу. Не будет ему никакой пушнины. Пусть нападает, если сгнить не боится.
Кокарев отодвинул Троекурова и пошел к нартам. Макарин коротко поклонился голландцу и отправился следом.
- Так что с мой отряд! – крикнул голландец.
- Постой, Григорий! Они своих людей ищут, потому и сюда завернули. Двадцать человек еще вчера утром ушли к этой пещере. Вы их видели? Они здесь? Или их дикари побили? Что тут за бойня была?
- Пусть ищут, - сказал Кокарев, не оборачиваясь.
- Нечего тебе в Мангазее делать! Там теперь только мои люди.
- Разберемся.
- Что-то есть не так? – услышал Макарин тихий вопрос голландца. – Кто есть этот господин?
- Ничего особенного, капитан, - ответил Троекуров. – Наши договоренности в силе.
- Найн! Я хотеть его задержать.
Голландец залез на лошадь, поднял руку и прокричал что-то стоящим внизу ландскнехтам. Десяток фигур с алебардами тут же побежали вверх по склону.
- Придется по склону уходить, - проворчал Шубин, когда воевода с Макариным приблизились. – Держитесь покрепче.
Шубин уже поднял шест, намереваясь пустить вскачь оленей, когда землю под ногами ощутимо тряхнуло.
Тяжко заскрипел коч, кренясь на бок, заорали внизу голландцы, визгливо заржали, затанцевали лошади. Клубы густого белого дыма вырвались снизу, заволокли долину, чернеющие следы бойни, разбегающихся в панике ландскнехтов. Макарин увидел, как возник вдали провал, как обрушились вниз куски изуродованной земли, как взломало долину черными трещинами, протянувшимися во все стороны. Полускрытая беснующимся белым маревом темная дыра росла, пылала синеватым огнем, пожирала землю, камни, сугробы, завалы из трупов, и наконец добралась до подножий холмов, и холмы задрожали, медленно, по кускам проваливаясь в бездну, обнажая слои льда и камня, открывая кротовые норы подземных галерей и тут же их уничтожая. Ландскнехты пытались взобраться по сугробам выше на склоны холмов, но снег пластами сползал вниз, а вслед за снегом исчезали склоны и исчезали люди. Стрельцы и конные голландцы, пытаясь справится с испуганными конями, успели взобраться на гребень ближайшего холма, но холм вдруг задрожал и с глухим рокотом обвалился вниз, погребая всадников под грудами снега, льда и камня.
Шубин огрел шестом дрожащих оленей, и они рванули с места.
- Стойте, - крикнул Макарин, соскочил с нарт и выхватил у Шубина шест. – Надо его достать!
- Куда ты, остолоп! – заорал сзади Кокарев.
Одна из трещин дошла почти до пещеры, поглотила голландца и стрельцов, и теперь медленно пожирала землю. Холм под ногами дрожал, готовый обвалиться.
Макарин осторожно приблизился к тому месту, где еще торчали руки и голова пытавшегося выбраться из ямы Троекурова. Протянул шест.
- Держись, Иван Михалыч!
Троекуров встопорщил усы, глянул на него безумными глазами.
Кокарев налетел сзади, толкнул к пропасти, выхватил шест.
- Как же ты мне надоел, дьяк добренький! Хватит уже из ям всякую плесень вытаскивать.
Резная твердая древесина ударила в переносицу, опрокинула в снег, белая пелена с яркими звездами закрыла весь мир, и последнее, что услышал Макарин, был страшный вопль Троекурова, падающего в бездну.
Глава 34
- Ну что, дьяк? Все так же мыслишь себя плывущим по течению?
Зверолов сидел на своем старом месте, у носовой корги, и тюки с товаром были у него те же, с цветными плетеными перевязками. И даже толстую сермягу он не стал менять на что-то более утепленное, несмотря на падающий крупными хлопьями снег.
- Все так же, - ответил Макарин. - Мыслю. Плывущим. Как бревно плывущим.
- Бревном тоже уметь плыть надо. Иное бревно в поворотах застревает, - усмехнулся зверолов. – Виданное ли дело, за пару недель такую пропажу раскрыть. Да в незнакомых землях.
- Моей заслуги в том нет. Другие искали, делали, а я только под ногами путался, да по голове получал. То тупой стрелой, то оглоблей.
- Твоя заслуга – твое появление. Оно стронуло нависшую лавину. Теперь тебе осталось узнать, из-за чего эта лавина нависла.
- Ты про что? – подозрительно вопросил Макарин, но зверолова у корги уже не было.
Этот коч был почти копией того, самого первого, что вез дьяка от Березова до Мангазеи. Такая же забитая товарами почерневшая широкая посудина верхотурского типа с двумя мачтами и кормовой надстройкой. Они нашли его рядом с устьем реки у начала поморского волока. Кокарев, взойдя на палубу, бросил испуганному капитану пару монет и сказал, что снявшего его с пути Троекурова со стрельцами тот не дождется, и что теперь он, Кокарев, единственный мангазейский воевода. За рекой виднелись вытащенные на берег громоздкие костяные суда северных дикарей и полуразломанные длинные дощаники, на которых переплыли море ярганы. Людей видно не было, и не было видно разбойных кораблей. Макарин весь обратный путь ждал, что они вынырнут из тумана. Но дорога была спокойной, сквозь низкие облака иногда светило солнце, дул легкий попутный ветер, и падал пушистый снег.
Уже к вечеру они входили в широкий залив, покрытый бесчисленным множеством низменных островков из мерзлого песка. Дальше была только речная губа и день пути до Мангазеи. Здесь, на мысе между губой и морем, чернел частокол ограды и виднелись покатые крыши казацкой заставы у Собачьего озера. Коч, немного кренясь, входил в узкий пролив, ведущий к пристани.
- Припасы нужно забрать, - подошел Кокарев. – И Шубина с девкой выпустить. Им отсюда до заимки ближе.
Макарин не ответил.
- Не серчай, дьяк, - примирительно сказал воевода. – Но другого выхода у меня не было. И вины за собой не чувствую.
- За измену, Григорий Иванович, надо судить. А не сталкивать в пропасть.
Кокарев достал фляжку, посмотрел на нее, побултыхал, спрятал обратно.
- Да выкрутился бы он! Поделился бы с кем надо, родичей бы подключил. Напел бы нужную версию. И прошло бы у них дело с факторией. Нешто не понимаешь? Время такое. Нельзя слабину давать. По ту сторону две сотни немчуры до сих пор стоит, помни об этом.
- Помню. И в отчете напишу все, как было. И про измену напишу, и про немчуру, и про то как ты за измену государева человека убил, вместо того, чтобы на суд отправить.
