Живой проект (СИ) - Еремина Дарья Викторовна (бесплатные серии книг txt) 📗

LPI

после вдовы профессора Королева. Михаила не удивляло ни время, ни место встречи – желание Иванова показать кто здесь главный, промариновав Михаила в пробке, было слишком очевидно. Игнорируя возможность добраться до ресторана, где была назначена встреча, на вертолете, Михаил разбирал ночную корреспонденцию. Рядом сидела Юлия Владимировна и потирала озябшие ладошки. Михаил не чувствовал холода. Он вообще ничего не чувствовал. – Вася, сделайте, пожалуйста, потеплее, – наклонилась юрист вперед к телохранителю. – Спасибо. Через минут сорок пути Вася вскинулся: – Липа, останови! Машина аккуратно съезжала на обочину, Михаил оторвался от работы и ждал объяснений. – Смотрите, Михаил Юрьевич! Пришлось наклониться вперед, чтобы разглядеть рекламный щит, на который указывал телохранитель. – И? – Сейчас, подождите... Михаил ждал. Юлия Владимировна тоже с интересом смотрела в окошко. Когда изображение на рекламном щите в очередной раз сменилось, все ожидавшие этого увидели афишу. Обычная афиша мирового турне одной из звезд шоу-бизнеса Фио Калоре. Звезда собиралась навестить москвичей на Рождество. Все бы ничего, но полуголая фигура непонятно какого пола звезды была закована в ошейник, от которого тянулась цепь. Название мирового турне однозначно кричало кровью: “НЕТ РАБСТВУ!”. Внизу, словно предупреждение на его пачке сигарет, было четко отпечатано: “в поддержку закона о человеческих и гражданских правах живых проектов”. Михаил вышел из машины. – Черт, – выругался Вася, выскакивая следом. От второй машины бежали клоны. Михаил закурил. – Михаил Юрьевич, сядьте, пожалуйста, в машину... – попросил Вася. После продолжительной паузы Михаил спросил: – C кем ты работал до меня? – С Джоффри. – У Джоффри нет телохранителя. – Я шесть лет работал с его дочкой. Михаил засмеялся. Изо рта вырывались белые клубы дыма и пара. – Ты был нянькой дочки Джоффри и Григорий приставил тебя ко мне? Тогда понятно. – Компаньон-телохранитель. Рекламный щит снова остановился на афише, и Михаил задержал на нем взгляд. – Почему тебя перевели? Хотя клоны и были уже рядом с Михаилом, Вася поглядывал по сторонам, останавливая взгляд то на одной, то на другой машине. – Когда тринадцатилетняя девочка в разговоре с отцом употребляет слово “классный” в описании телохранителя, у которого у самого дочка того же возраста, стоит его сменить. – Понятно. Михаил выкинул окурок и снова закурил. Щит снова переключился на афишу. Припечатывающим движением Михаил указал на него двумя пальцами, с зажатой сигаретой. – Он столько сделал за этот год... больше, чем я за пять лет президентства! Но вот это, – он снова указал на щит, – самое правильное. И игрушки их... Михаил посмотрел на вылезающую из машины Юлию Владимировну. Достав тонкую сигаретку, она наклонилась к лодочке из его ладоней. – Хлеба и зрелищ? – усмехнулась просто. – Свобода, равенство и братство, Юлия Владимировна. – Ох, Мишенька, когда же это кончится... Вася непонимающе смотрел на шефа и юриста. Поймав его озадаченный взгляд, Михаил рассмеялся и охотно пояснил. – Вася, мы все та же толпа крепостных. Для того чтобы воспитать в обществе ответственность за свою жизнь, иллюзии свободы недостаточно. Без барских подачек мы начинаем открывать глаза и звереть. А когда они иссякают, долго игнорировать требования: “Дайте хлеба!” – становится опасным. Но хлеб нельзя просто дать. Его нужно посеять, вырастить, уберечь, собрать, высушить и защитить, смолоть, испечь, развезти и продать! Хлеб – это работа. Если в него не вложить деньги, время, силы и ответственность, его не будет! Буханка хлеба – это эквивалент огромных совместных усилий и принципов. Хлеб – это честность. Если от этапа “посеять” до этапа “продать” подворовывать хоть по чуть каждому звену, хлеба не состоится! Хлеб нельзя “дать”, потому что тогда сеять будет не на что и некому. Самое адекватное мерило морали страны – это хлеб. И у нас своего хлеба уже давно нет... – Михаил затянулся, глядя на афишу Фио Калоре. – А теперь представь ту же толпу, но с лидером, радеющим за “Свободу, равенство и братство!” Знакомая история? Что ж, этот вопрос выгоднее подогревать, чем хлебный. Только дополни: “Нет рабству! Права живым проектам!” И они, – Михаил ткнул в небо, – собираются в ресторане, куда мы сейчас едем, пьют, закусывают, болтают, потом едут в баню и снимают девочек, а на следующий день выходит закон о свободе... равенстве... и братстве! И к толпе орущей “дайте хлеба” прибавляется еще полтора миллиона клонов, которых я кормил и ни у кого не просил помощи. Это вопрос одной строки, Вася. Это не работа, не труд, не принципы и не мораль. Это просто – закон. Усилия на выполнение первого требования обратно пропорциональны усилиям на выполнение второго. Но зато теперь они, – Михаил обвел сигаретой поток машин, – получили, что просили, и на какое-то время заткнуться. Ведь нельзя орать беспрерывно! – Слишком быстро, – заметила Юлия Владимировна. – Еще бы год-два... в самый раз. – Но ведь это только у нас... – попытался обнадежить Вася. – Да ладно? – усмехнулся Михаил. – Ты видел когда-нибудь конкурсы красоты? Мисс мира, мисс вселенная, мисс галактика, мисс на хрен все на свете? Чего хотят эти девушки? Чего положено желать на мировой эфир самым дорогим блядям планеты? – Миша... – побранила мужчину юрист. – Простите, Юлия Владимировна. – Не знаю. – Мир во всем мире, Вася! И у них так же, как у нас, на эту мразь пойдет толпа дебилов-идеалистов, ох извини – ныне пользователей, в прошлом – избирателей, не имеющих понятия, что они тоже жрут чужой хлеб! Михаил выкинул окурок и спрятал руки в карманах пальто. – Знаешь, как сейчас определить, осталась ли в стране мораль? Посмотри, где разрешено использование живых проектов. Посмотри на карту у меня в кабинете, и ты поймешь по какой линии делать лоботомию. Михаил увидел полицейскую машину одновременно с живыми проектами. Олег открыл дверь машины и взглядом попросил президента сесть. И Михаил, и Вася и Юлия Владимировна прекрасно знали, что даже при наличии нарушения, любого нарушения... полиция извинится и уедет сразу после считывания паспортного чипа. Когда сканирование паспортных чипов “не сработало”, Вася напрягся. Взгляды живых проектов неотрывно следили за лицом президента, ожидая любого сигнала к действиям. Михаил пытался понять, чей это заказ, то есть, насколько сильно стоит опасаться. Двое полицейских перед ним были безоружны. У них не было даже дубинок. Это явно указывало на то, что они кристально ясно понимали к кому их подослали. Когда не выдержал Вася и обогрел своей щекой капот машины, Михаил по-прежнему отрицательно покачал головой. Клоны послушно наблюдали, Юлия Владимировна не понимала, что происходит, ведь все было оговорено! – Пройдите в нашу машину, Михаил Юрьевич, – попросил старший сержант. – Вы точно не обознались, ребят? – Будем считать это отказом. Михаил встретил скулой капот своей машины, и тогда не выдержала уже Юлия Владимировна: – Вы что, сдурели? Вы же завтра БОМЖами станете! Полицейские переглянулись, и когда старший отрицательно покачал головой, наконец, и руководитель юридического департамента поняла, что вопрос более серьезный и угрожать бессмысленно. В отделении Михаил узнал, что задержан по подозрению в даче взятки государственному служащему. Юлия Владимировна уже поняла, что шеф снова вне закона, но теперь уже с другой стороны, и лишь для проформы диктовала, что и где дописывать в протоколах. Когда президента Live Project Inc. оформили и оставили в КПЗ, Михаил сел на лавку, вытянул ноги и захохотал. Две сидящие в камере девушки переглянулись. Они смотрели на сокамерника, покатывающегося со смеху, и постепенно сами начали улыбаться. Через минуту смеялись все трое. Глядя на них Михаилу стало еще труднее успокоиться. Вскоре он уже и забыл из-за чего начал смеяться. Лишь спустя минут десять, потирая гудящие щеки и живот, он снова вспомнил свое недоумение и пророческое предупреждение дублера: – Да зачем меня сейчас сажать, Дэнис? – В назидание. Михаил разглядывал девушек напротив так же пристально, как и они его. Когда он снова заржал, они уже были не в силах поддержать его смех. На этот раз он вспомнил другой разговор, состоявшийся в баре “На холме” полтора года назад: – Ты знаешь, что все проститутки мира ненавидят тебя? – Что я им сделал? – Прошел слушок, что ты готовишь миллион профессиональных проституток, и настоящие боятся остаться без работы. Он решил проверить слова Лиды и спросил девушек: – Вы знаете, кто я? – Парень из рекламы, – тут же ответила одна из них. Михаил понимающе кивнул. Да... иногда неплохо быть и просто “парнем из рекламы”. – Михаил, – у решетки стоял Григорий. – Двадцать четыре часа и я ничего не могу сделать. И лучше не пытаться. – Объясните? – Вы с кем-то не поделились и, цитирую: не слушаетесь. Михаил потер висок. – Сигареты есть? Григорий достал две пачки, зажигалку и просунул сквозь прутья. Михаил закурил и поделился с мгновенно оказавшимися возле решетки девушками. – Григорий, вы же... – Михаил, давайте уже на “ты”... Глава