Сотник и басурманский царь - Белянин Андрей Олегович (е книги TXT) 📗

Андрей Белянин

Сотник и басурманский царь

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ( www.litres.ru)

Было то или не было, честно говоря, я уже и сам толком не помню. Вроде как мой дед мне про это рассказывал, а ему его дед, стало быть, дело давнее. Однако ж навроде как и по сей день актуальное! А потому расскажу-ка я вам, братцы, сказку старую, казачью, астраханскую, где смешную, где грустную, а отдельными местами и совсем неполиткорректную, но…

Не будем раньше времени с извинениями кланяться, нехай на нас потом в Страсбургский суд подают, а нам полно языком зазря молоть, пора сказку сказывать…

На земле нашей, астраханской, на границе с лютым Кавказом, коварной Персией да хищной Хивой, уже почти три столетия живут казаки. Приказом царским с Дона да Терека переселённые, здесь обженились, хозяйством обзавелись, станицы поставили, церкви построили, ну и службу государеву несли, как положено.

Астрахань-то наша, белый город, Кремлём златоглавым украшенная, на самой окраине России-матушки стоит. Добрым людям завсегда ворота открыты, а злые об её башни неприступные не раз зубы волчьи ломали. Сами астраханцы – народ работящий, осетра да белугу добывали, икру чёрную к столу императорскому ставили, арбузы огромадные выращивали, а меж собой со всяким народом дружбу водили. Калмыки овец да коней пасли, татары лавки с тканями открывали, караваны водили, армяне широкую торговлю вели, греки кофейни строили, и никому обид и урону не было. Покуда лихой набег не случался…

Налетали из широкой степи бешеные всадники с пустынь да с гор, хватали людей без спросу, без разбору и навеки в полон уводили, на невольничий рынок. Не только русских, а и своих единоверцев грабили. Тут только одна надежда, что услышат казаки слово грозное: «сполох!», прыгнут на верных коней, догонят врага, да и отметелят так, чтоб впредь неповадно было! Вот про то и сказка наша будет…

Про толстого султана басурманского и войско его чёрное, про ведьму злую да чертей-прислужников, про Бабу-ягу хитрую, про разбойников, про простого казачьего сотника да дочку его малую, про войну и любовь да про землю нашу русскую…

…Высоко в небе синем горит-палит яркое степное солнышко. От края до края чист горизонт, только окоём маревом золотым колеблется. Август месяц, жара смертельная, а по выжженной земле идёт-бредёт невольничий караван. Верблюды, поклажей гружённые, кони в мыле, всадники на них, словно хищные коршуны, сидят, русских пленниц перед собой бичами гонят…

– Абдулла, пить хочешь, э?

– Пить хочу, вина хочу, зарезать кого-нибудь тоже хочу, очень! – С этими словами один из всадников, чернобородый, с кривой ухмылкой и редкими зубами, принял из рук товарища кожаную флягу.

Измученные девушки смотрели, как жадно он пьёт, а вода льётся ему по шее на грудь…

– Что встали, ослицы?! – взмахнул бичом второй всадник. – Пошли давай, быстро!

– Эй, Мамбек, – со вздохом подозвал начальника охраны пожилой басурманин, хозяин каравана. – Уйми своих воинов, они опять портят мой товар!

Плечистый батыр, в богатых доспехах, с лицом загорелым до черноты, только громко рассмеялся в ответ:

– Ничего, Бекул-ага, смирнее будут…

– Но кто купит избитую до крови красавицу? Говорю тебе, урезонь своих людей. Наш господин берёт себе в гарем только самое свежее и лучшее!

– Так мы и добыли ему десять лучших девушек! Посмотри, как они хороши, как горят их глаза, а то, что их немножко побили… Сами виноваты! Зачем сопротивлялись, да?

– Пусть твои джигиты лучше смотрят по сторонам!

– И кого же нам бояться, разбойников?! Никто не смеет противиться нашим клинкам!

Бекул-ага промолчал. Будучи опытным работорговцем, перенявшим семейную традицию от отца и деда, он прекрасно знал, когда надо уступить, а когда проявить власть. Сейчас им не стоило ссориться, а вот когда караван покинет проклятые волжские степи, тогда, в родной пустыне, он разберётся с этим молодым наглецом…

– Что ты всё время озираешься, старик?

– Мы идём по казачьей земле.

– Казаков мало, они побоятся напасть на нас. Мой отец всегда смеялся над ними!

– Да, он был весёлый человек. Поэтому и остался лежать в этих степях навечно…

– Не будь ты седым, Бекул-ага, я бы наказал тебя за такие слова о моём отце, – с раздражением прошипел начальник охраны и вдруг замер.

Прямо перед ними из-за невысокого холма выехал всадник на рыжем коне. Белая гимнастёрка, синяя фуражка, штаны с жёлтыми лампасами, на поясе шашка, погоны серебряные, усы рыжие, а глаза строгие…

– Казак? Ка-за-аки-и!!! – не своим голосом взвыл мудрый работорговец, нахлёстывая своего коня плетью.

– Куда, старый трус?! – презрительно фыркнул Мамбек, хватаясь за рукоять дамасской сабли. – Где ты видишь казаков? Он всего лишь один!

– Вот вы и разберитесь с ним, – не оборачиваясь, прокричал Бекул-ага. – А я пока подожду. Где-нибудь в тени. Подальше отсюда, да…

– Убьём его! – Шесть кривых клинков взлетело в воздух.

А казачий сотник только коня каблуками пнул, нагайку в правую руку взял да и поскакал на врага. Один на всех! Да ему-то что – врагов бьют, а не считают. Смысл заранее париться? У нас говорят: сначала побьём, потом разберёмся!

Казачья нагайка не коня хлестать, она для боя предназначена. Из двенадцати ремней плетённая, а на конце пуля свинцовая – раз по башке прилетит, так и не копошись, пыль степную нюхай и не высовывайся, коли добавки не хочешь…

Первого – свалил в висок, второму – по чалме, третьему – все зубы выбил, четвёртого за ногу поймал да из седла на пятого кинул, а у шибко храброго Мамбека его же саблю отобрал, на коне развернул, да и по заднице от души отшлёпал!

На колени пали басурмане, пощады просят, кто над девицами да детьми изгаляться привык, того в настоящем бою не ищи, такие всегда друг за дружку прячутся.

– Ушёл, зараза, – глянув из-под руки, решил сотник, видя, как тает на горизонте облачко пыли вслед за лошадью сбежавшего работорговца. – Ничего, в другой раз всё одно поймаю!

Спрыгнул с седла, разрубил шашкой верёвки пленниц да этими же верёвками басурман в один букет увязал. А девки ему уж и в ноги кланяются, плачут от счастья, благодарят казака за спасение…

– Спасибо, дяденька-а!

– Сами-то откуда будете?

– С Волги, станичник! Кто с Астрахани, кто с села, кто с хутора…

– До дома-то доберётесь?

– Доберёмся, дяденька!

– Вот и ладушки, – улыбнулся сотник. – Разбирайте лошадок басурманских, да и двигайте на закат. У меня ещё служба не закончена…

– А с этими что делать? – Девушки грозно топнули ногой на связанных басурман.

– Да что хотите, не убивать же…

Прыгнул сотник в седло и поехал своей дорогой.

А пленницы на врагов своих посмотрели, посовещались да всей толпой дружно и накинулись! И пяти минут не прошло, как возвращался в родные края отбитый караван, смеялись астраханские девчата, подгоняя верблюдов, осликов да боевых коней. А в широкой степи по раскалённому песочку, ругаясь, прыгали связанные цепочкой басурмане – все как есть в одних исподних штанах! И руки не развяжешь, и не почешешься, и солнце палит нещадно, и до родных аулов им в такой связке как раз только к Рамадану и допрыгать. Если суслики не съедят да тушканчики не защекочут…

– Какого шайтана мы вообще попёрлись в русские земли?! Вай дод, какие они негостеприимные!

– Это нас Мамбек сманил! Грабили бы себе спокойно на больших дорогах…

– Молчите, дети шакалов! Я хотел, чтоб вы стали на стезю праведности! Не разбойничать, подобно волкам, а честно охранять караваны…