Альвийский лес (СИ) - Пасценди Доминик Григорьевич (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений txt) 📗
Дорант распорядился закрыть и завалить чем-нибудь тяжёлым входы в цитадель, направил двоих людей Зарьяла открывать ворота крепости, а сам с остальными поднялся на плоскую крышу, откуда все куртины были видны как на ладони — и прекрасно простреливались.
В первую очередь, разумеется, прикрыли тех, кто пошёл отворять въездные ворота. Тяжёлые створки пошли в стороны с ожидаемым громким скрипом, на который сразу же побежали с других куртин и бастионов немногочисленные их защитники. Побежали — и стали падать один за другим под выстрелами с крыши цитадели, вслед за чем попрятались кто где.
Открыв ворота, люди Зарьяла замахали факелами, подавая знак конным гаррани. Те рванули с места в карьер, за считанные минуты проскочив по накатанной дороге открытое пространство от опушки леса до ворот. Жидкий залп из то ли двух, то ли трёх стволов, который успели дать из бойниц куртины, примыкавшей к воротам, оказался безрезультатным. Привести в действие орудия надвратной башни, как потом выяснилось, было просто некому: там успел порезвиться альв.
Ворвавшаяся в крепость сотня гаррани сразу разделилась, обходя цитадель с двух сторон, благо широкая мостовая между стенами и цитаделью позволяла двигаться на полном скаку. По пути гаррани хорошо посыпали картечью из пиштолей всё, что заметили шевелящимся.
Буквально через четверть часа сопротивляться было уже некому: командир гарнизона лежал в своей постели, тщательно к ней примотанный, с кляпом во рту, и мог только бешено вращать глазами; все, кто в гарнизоне пытались сопротивляться, были перебиты, а два с небольшим десятка оставшихся в живых благодаря своему благоразумию — или трусости — пленены.
Дорант спустился во двор, чувствуя, что с каждым шагом его всё сильнее придавливает усталость. Ему подвели коня. Он взгромоздился в седло, подождал Зарьяла, и они шагом двинулись в сторону лагеря — преподносить Его Императорскому Величеству взятую на меч могучую крепость Сайтелер.
Дорант подумал:
— Теперь нашу вчерашнюю битву точно будут называть "битвой при Сайтелере". Вот если бы Сайтелер пришлось брать долгим кровавым штурмом — ей бы придумали для истории другое название, а скорее всего — она вообще бы в истории упоминалась вскользь, как событие неважное и незначительное.
Забавный эпизод с мальчишкой, объявившим себя братом благородного разбойника, внезапно возымел неожиданные последствия.
В полутора днях пути от Фианго, аккуратно пропустив десяток гаррани, шедший передовым дозором, почти что перед самим Императором со свитой, по причине пыли выступавшими на самом челе колонны, выскочил вдруг из придорожного кустарника пеший незнакомец и встал посреди дороги, выставив руки перед собой ладонями вверх, чтобы показать, что не держит в них оружия.
Был он одет как воин (скорее как боевой слуга, чем как дворянин) и увешан разнообразным острым и стреляющим железом. Впрочем, никакой опасностью от него не веяло: держался напоказ мирно.
Дорант и Калле привычно прикрыли Его Величество. Колонна остановилась шагах в десяти от незнакомца.
Тот медленным, плавным движением снял шляпу:
— Господа, могу ли я увидеть нашего Императора, чтобы принести ему клятву верности и предложить службу за себя и за моих людей?
Его Величество тронул коня и двинулся вперед; Дорант и Калле вынуждены были посторониться, пропуская. Впрочем, верная четырёхстволка Доранта была недвусмысленно направлена на незнакомца:
— Преклонитесь перед Его Императорским Величеством Йоррином Седьмым и представьтесь!
Ответ едва не заставил Доранта заржать:
— Меня зовут Сину Папалазо, ваше императорское величество!
Легендарный благородный разбойник плавно опустился на одно колено, держа при этом голову высоко и гордо. На вид было ему лет тридцать, длинные каштановые волосы были забраны в сетку и завязаны узлом на затылке, бритое лицо без усов и бороды выражало решительность.
— Наглый и смелый, — подумал Дорант. — Далеко пойдёт, если ещё и умный.
Разбойник склонил, наконец, голову перед Императором, потом поднял её снова и чётко, громко произнёс полностью некороткий и непростой текст полной клятвы верности Императору, добавив к ней:
— … И отдаю тебе своё сердце и свою кровь, и сердца и кровь всех своих людей!
— Умеет говорить, — подумал Дорант, поняв, что разбойник этими словами попросил у Императора вассалитет для себя и своей команды, — точно далеко пойдёт.
— Сколько у тебя тех людей? — Спросил Император, подъезжая поближе.
Дорант тоже приблизился, не опуская четырёхстволку.
— Моих людей, что ждут сейчас в тех кустах, сорок восемь. И ещё я могу собрать за три дня до тысячи тех, кто был и будет мне предан за то, что я сделал для них.
Дорант едва не присвистнул, озираясь. Почти полсотни вооруженных людей в непосредственной близости от Императора, с непонятным командиром и не совсем понятными намерениями! Он подъехал к Императору вплотную, прикрывая его собою справа; слева то же сделал и Калле, даже до того, как Дорант успел подать ему сигнал.
Сину Папалазо, не вставая с колена, свистнул по-особому. В ответ из кустарника показались его люди — неплохо одетые и хорошо вооружённые. Они нарочито медленно выходили на дорогу, держа руки перед собой ладонями вперед, как раньше их предводитель.
— Признаёте ли вы клятву, которую дал за вас сей Сину Папалазо? — Выкрикнул Дорант, когда по обеим сторонам дороги выстроились эти бойцы.
В ответ ему раздался нестройный хор голосов:
— Признаём! Признаём!
Император подъехал к предводителю разбойников почти вплотную и вдруг стремительным движением выдернул полуторный бастард, висевший справа перед седлом. С грозным свистом оружие описало сверкающую кривую, которая закончилась хлопком по правому плечу коленопреклонённого:
— Благородный Сину Папалазо, первый этого рода, я принимаю твою службу, твоё сердце и твою кровь за тебя и за твоих людей! Служи верно, служи крепко и не посрами свой род и своего сюзерена! И знай, что ты, твой род и твои люди под защитой и покровительством Империи и Императора!
Дорант в который раз поразился тому, как же хорошо учили и воспитывали детей покойного Императора. Старинные слова, которыми по традиции Император возводил во дворянство, прозвучали естественно, будто Йоррин Седьмой их только что извлёк из своей души. И неспроста очень непростые разбойники Сину Папалазо тут же грохнули дружным кличем "Харра!", с которым древние предки имперцев, пришедшие из далёких восточных степей, кидались на превосходящие силы врага и побеждали. И неспроста те из спутников Императора, кто стоял ближе и мог наблюдать всю сцену, чувствовали слёзы умиления на глазах и восторг в сердце…
Бывшего разбойника представили Доранту, как главнокомандующему (он уже перестал морщиться при этом слове) и прочим ближникам Императора. Его команду построили и влили в колонну, только пришлось подождать, пока они подведут своих коней — их прятали в недальнем овраге.
И движение к побережью продолжилось.
От Сайтелера до Фианго можно было, в принципе, добраться по воде: из Сайтелерского озера вытекала полноводная Маррана, устье которой выходило в океан примерно на трети пути от Фианго до Акебара. Беда только в том, что река эта шла вначале на юг, то есть почти в противоположную от Фианго сторону, огибая южный отрог Хаганского хребта. Из-за этого путь по воде выходил едва ли не на неделю дольше, чем сушей. К тому же в нижнем течении из-за огромного количества ила, которое несли мутные воды Марраны, она сильно мелела и становилась почти несудоходной: плавать по ней можно было лишь на плоскодонных прамах. Их, правда, было там огромное множество, так как по берегам реки располагались обширные плантации чокло. Его разведением славились ещё до Империи воинственные аламоки.
Как раз чокло и возили в Империю из Фианго корабли кумпанства, в котором была доля у Доранта. Поэтому в порт постоянно заходили то один, то другой из кумпанских кораблей, а сейчас, воспользовавшись голубями, Дорант вытащил туда два из тех трех, которые были выстроены и снабжены на его личные средства. Давние коммерческие связи с Фианго как раз и давали Доранту уверенность в том, что брать порт на меч не придётся.
