Клад - Маслюков Валентин Сергеевич (бесплатная регистрация книга .TXT) 📗
– Гроши?
– Как посыпалось… шурин по рукам и пошел. Весь мелочью разошелся. Заново уж не соберешь – большая недостача выходит. Так вот за ломаный грош и пропал.
Итогом долгих разговоров явилась окрепшая понемногу мысль, что нужно купить книгу. Братья подступали к замыслу не без робости, не чувствуя в себе достаточной нравственной готовности для такого обязывающего поступка. К тому же книга стоила дорого – настоящая старинная книга в заплесневелом кожаном переплете. Они прикинули свои возможности и выходило, что придется подтянуть пояса. Однако переговоры продолжались, первоначальную цену удалось сбить до девяти червонцев. И тогда получилось, что отступать некуда – нужно набраться духу и ринуться очертя голову в неведомое.
– Владейте! – доброжелательно сказал им лекарь Чепчуг Яря, пропахший полынными запахами сморчок, пересчитал деньги, обстоятельно вытер книгу тряпкой и вынес ее братьям. Выпуклые глаза лекаря под опущенными веками редко открывались во всю ширь.
– А вы, значит, как? – с учтивым сожалением, но, в сущности говоря, только из вежливости, для приятной беседы спросил Поплева.
Чепчуг Яря зыркнул из-под опущенных век:
– Я такими вещами не слишком интересуюсь.
По случаю покупки братья вырядились в новое платье, натянули жирно смазанные сапоги и теперь, деревянно выпрямившись, сидели на лавке и комкали в руках шляпы. Нарядили и Золотинку; она тоже угадывала значение дня – вскарабкалась на лавку между Поплевой и Тучкой и, подражая братьям, стащила с головы синюю шапочку. Странные запахи обширного сводчатого подвала будоражили воображение, девочка шмыгала глазками, но балаболить не решалась. По углам, за каменными столбами залегла жутковатая мгла, и не было никакой уверенности, что там, куда не проникал взгляд, продолжался все тот же подвал, а не что-то совсем иное. Выпуклыми боками громоздились повсюду полчища замечательных склянок. Они возбуждали тайную, невыразимую и, как Золотинка понимала, несколько преступную надежду когда-нибудь, при случае переставить, перещупать руками это невиданное изобилие. Торжественные ухватки братьев, однако, побуждали Золотинку к скромности.
Приняв книгу на обе руки, Поплева тяжело опрокинул ее, отстегнул застежки и перевернул несколько больших, толстых листов. Он проглядывал книгу равномерно и слепо так, словно испытывал потребность убедиться на месте ли письмена.
– Это действительно хорошая книга? – спросил Поплева.
– М-да, – вздрогнул лекарь, сосредоточенно наблюдавший за действиями Поплевы.
– То есть брат хочет знать, – продолжал Тучка неестественно развязным голосом, – действительно ли в этой книге написано обо всем? – и постучал черным ногтем пергамент.
Не выдержав прямого и честного взгляда, в котором угадывалось неописуемое простодушие, Чепчуг Яря потупился:
– В некотором смысле да… Она называется «Речи царств».
Братья нехорошо смешались.
– Как вы сказали?
– «Речи царств».
Установилась непонятная тишина.
– Покажите, – строго сказал Тучка.
– Девять червонцев. Разве за эту цену вы не покажите нам, как это делается? – прямо спросил Поплева.
Наконец-то, Чепчуг Яря глянул во все глаза, действительно большие и круглые.
– Если бы вы, Чепчуг, – густым убедительным голосом заявил Поплева, – купили у нас рыбницу, понятно, мы показали бы вам, как вязать причальный конец. Просто для начала, чтобы лодку не унесло в море.
– Зачем мне ваша лодка, я не умею плавать! – ахнул лекарь.
– Это уж ваше дело, – сухо возразил Тучка.
– Можно, видите ли, управиться с лодкой, не умея плавать, – гораздо мягче сказал Поплева.
– Но нельзя управиться с книгой, не умея читать! Это совершенно исключено! – вскричал лекарь, расцепив руки.
Покрывшись багровыми пятнами, Поплева и Тучка упрямо молчали.
И очень скоро Чепчуг Яря вынужден был убедиться, что упрямство их есть нечто чудовищное. Они уговорили его! За те же девять червонцев без всякой дополнительной платы лекарь обязался показать братьям, перечислить и назвать вслух ясным отчетливым голосом, ничего не утаивая, все имеющиеся в книге буквы. Может статься, это была не такая уж большая победа для братьев, но, несомненно, поражение для лекаря, который таким образом вольно или невольно принужден был разделить с Поплевой и Тучкой их сумасшествие.
– Лиха беда начало! – утешил его Поплева.
А Золотинка истошно взвизгнула: оставшись без присмотра, она сунул руку в залитый по горло кувшин, где сидели пиявки.
Ничего удивительного, что Поплева и Тучка так или иначе выучились грамоте, – они прилагали для этого необыкновенные усилия. Тучка, невнятно завывая, бегал по палубе, а потом отчаянным броском припадал к книге. Поплева полагался больше на постоянство и осторожность. Поставив раскрытую книгу к нижней ступеньке чисто выдраенной лестницы, что вела на кормовую надстройку, он ложился на палубу по-пластунски и как бы подкрадывался к письменам, желая проникнуть в тайны книжной премудрости одной ловкостью, без насилия. Когда и самые вкрадчивые его поползновения оставались втуне, переворачивался набок или садился на корточки. Временами Поплева чувствовал необходимость в чрезвычайных средствах и тогда подвешивал себя вверх тормашками, уцепившись ногами за веревочные петли, а книгу клал на палубу под собой. Выказывая такую нещадную изворотливость, Поплева брал в соображение необходимость хорошенько перемешать в голове все, что там не укладывалось, умять полученные прежде сведения и освободить место для новых.
Несмотря на полное несходство приемов, братья делали одинаковые успехи; как видно, помогало и то, и другое, и третье – все средства оказались хороши. Тучка ломил напропалую, как взялся с первого слова, так и долбил вершок за вершком. Ему понадобилось две недели, чтобы одолеть первые строки книги: «Князь Муран собирался в карательный поход против карматов, но верхнебежецкий Радагост, увещевая его, сказал: «Нельзя. Прежние князья сияли добродетелями, а не выставляли напоказ оружие…»
Разгадавши первые речения, вовсе не оказавшиеся бессмыслицей, как он подспудно предполагал, Тучка пришел в необыкновенное возбуждение и, размахивая руками, громко восклицал: «Прежние князья сияли добродетелями, а не выставляли напоказ оружие!» Чистая радость Тучки передавалась Золотинке, она светилась отраженным восторгом и лепетала: «Прежние княззя-я…»
Достижения брата не сбивали Поплеву, он искал основательности, трезво сознавая, что от прежних добродетельных князей до того строгого, всеобъемлющего знания, которое позволит проникнуть в природу вещей и уберечь малышку от нечеловеческих превращений, не мерянный еще путь. И потому Поплева начал с основ, то есть с самых коротких слов и в течение недели прочел книгу от доски до доски, выбирая в сплошных письменах слова, состоящие из одной или двух букв.
– В-на-и-в-же-же, – упорно жужжал он, подвесив себя вниз головой, чтобы ни на мгновение не забывать о трудностях предприятия и не соблазниться поверхностными успехами. Освоив все имеющиеся в книге двухбуквенные слова, Поплева почувствовал себя достаточно подготовленным, чтобы покуситься на трех и четырехбуквенные слова, зацепляя при случае и более крупную рыбу. И, наконец, решился читать со смыслом. Трудные опыты Поплевы приучили его не искать легких путей в науке и впоследствии, неуклонно продолжая свои занятия, Поплева не только нагнал Тучку, но и обошел его. Через полтора года он выучил «Речи царств» – толстый, исписанный убористым почерком том – наизусть от первой до последней строчки, включая и самые темные, не поддающиеся разгадке места.
Тучка охладел к «Речам», как только понял, что в этой пространной книге нет ни единого упоминания о возможности или невозможности взаимных превращений людей в золото и обратно. «Речи царств» – обширное рассуждение о долге и добродетели, о взаимных обязанностях правителей и подданных, старших и младших и вообще всех людей между собой, не содержали в себе, однако, ничего столь определенного, чтобы это можно было использовать в обиходе. И, по правде говоря, Тучка сильно сомневался, что все эти давно исчезнувшие с лица земли царства и княжества, населявшие их государи, владетели, сановники, торговцы, ученые, ремесленники и крестьяне, мужчины и женщины, умудренные старцы и безвинно погибшие дети, – чтобы все они когда-нибудь существовали на деле; ведь даже лекарь Чепчуг Яря, сведущий в точных науках человек, затруднялся сказать что-либо определенное о столь отдаленных временах и государствах.
