Возрождение - Берг Кэрол (читаем книги .txt) 📗
— Облегчи ей поиск. Ты можешь. Раздели толпу. Понимаешь как? Да, так. Теперь займись флейтистом и задержи ребенка, чтобы он не ушел дальше…
Темноволосый ребенок стоит у телеги, где в большой раме танцуют две куклы. Их водит палочками жена флейтиста. Мальчик встает на цыпочки. Я подхватываю его на руки и сажаю на плечо, теперь ему все видно.
— Где ты, дитя? — кричит голос у нас за спиной, я разворачиваюсь, чтобы мать увидела своего сына.
— Он в полной безопасности со мной, — говорю я ей, надеясь успокоить ее. — Я нашел его.
Я не могу различить ее лицо в огромной толпе. Все кажутся взволнованными и напуганными, и их так много… Но когда я взмахнул рукой, чтобы привлечь ее внимание, ее голос сорвался на дикий крик.
— Нет! Только не ты!
…и сон пропал из общего океана.
— Некоторые страхи людей невозможно успокоить, — говорил Ниель, когда мы приступили к следующему уроку.
На четырнадцатый день я нашел Александра.
Я искал своих друзей в снах Азахстана. Они должны были уехать из Таине-Хорета, чтобы оправиться после сражения; неважно, сколько дерзийцев я убил, здравый смысл говорил, что долина больше не безопасна. Они найдут пристанище в пустыне. Но ни Александр, ни Блез не станут долго ждать, чтобы нанести следующий удар.
Я парил над волнами, наблюдая за игрой цвета, света и форм. Ландшафт, который я искал, должен быть темным и пустынным. Как много снов, пугающих, беспокойных, ночь перед битвой. Я остановился. Этот… мне ли не узнать душу, в которой я сражался три дня подряд? Я снизился и коснулся воды своим воображаемым пальцем, наблюдая, как круги расходятся по гладкой поверхности. Потом я обнял его сон. Скачка, галоп… волны песка колышутся, песок душит, не дает смотреть… Только белый хвост впереди, подвязанный так, как базранийцы подвязывают хвосты своих лошадей. В песчаной буре всадника не видно… ребенок… слишком маленький, чтобы путешествовать в одиночестве… слишком маленький, чтобы потеряться в песках… быстрее… вперед… повсюду мертвые мужчины и женщины… их становится все больше. В вихрях парайво вырисовывается видение. Человек, подвешенный за ноги, крысы копошатся в его распоротом животе, тело крутится на ветру… но его янтарные глаза живы… он не в состоянии даже кричать, потому что во рту у него рыжая коса, привязанная к языку. Колючий песок превращается в наконечники стрел…
— Я иду! — Я не собирался кричать, но от него веяло таким страхом, его глаза так смотрели…
— Нет! Не идешь!
Видение резко померкло, я едва дышал, мне казалось, что мои собственные внутренности вынули у меня через глазницы. Рядом со мной раздался треск ломающегося дерева.
— Я не давал тебе разрешения говорить с этим негодяем, который использует тебя, словно раба, которым ты когда-то был. И я не пущу тебя к нему. Что за храбрость он демонстрирует, прячась за спиной воина-мадонея?
Я увидел перед собой лицо Ниеля, красное и злое. Его стул валялся на земле со сломанной ножкой.
— Я и не собирался к нему, — сказал я, как только в голове немного прояснилось. — Если ты помнишь, я пока не умею этого. И я не собирался нарушать условия нашего договора. Но став мадонеем, я пойду. — Глупо скрывать это от него. Ниель уже победил меня во многом, но исход нашего противостояния все еще был под сомнением. Я не собирался тратить время на притворство.
— Надеюсь, когда ты станешь мадонеем, твои намерения изменятся.
— Вряд ли. А пока я хочу вернуться в мир людей, — сказал я. — К другому спящему, если ты настаиваешь, но во плоти, как мы договаривались. Я выздоровел и отдохнул, и скорее всего пригожусь им сегодня. — Александр не стал ждать, пока беглецы обоснуются на новом месте, он ехал в Танжир. Цель незначительная, зато символическая. Те, кто убил Совари, Малвера и Вассани, поймут, слух пойдет по всей Империи и дойдет до Загада. Я знал, что должен быть частью этих слухов. Лидия рассказала мне, что Эдек боится рассказов о крылатом воине больше всего остального. Это знак, что боги на стороне Александра. А Александру пригодится сейчас все, и слухи, и легенды.
— Как я могу отправить тебя служить этому принцу, когда задумал сделать тебя мадонеем! Один твой мизинец будет стоить больше всей его жизни! — Седая борода Ниеля подергивалась.
— Я очень благодарен тебе за твой дар, — ответил я. — Хотелось бы мне понимать тебя лучше, разбираться в твоих планах. Кто я такой, что ты так заботишься обо мне? — Этот вопрос все время мучил меня.
Он не ответил. Просто повернулся ко мне спиной и пошел прочь.
Каспариан поднял сломанный стул и поставил его.
— Ты играешь в игру, которая выше твоего разумения, — прошипел он сквозь стиснутые зубы. — Ты, как никакой другой воин, должен знать, что любая привязанность может обратиться в свою противоположность. — Он не стал утруждать себя развитием этой мысли, просто шагнул в кусты и исчез. Какой-то неудачник, реальный или иллюзорный, станет сегодня жертвой его настроения.
Злость Ниеля напомнила мне о собственных припадках безумия, так запах или вкус будит воспоминания о давно забытых событиях. Не стоило бы забывать об осторожности, однако я предпочитал видеть в его разрешении позволить мне действовать по собственному смотрению, одно благородство и великодушие. Я не обманывал себя иллюзиями и не считал, что он добр, но был твердо уверен в искренности его намерений вручить мне нечто необыкновенное.
В следующие несколько часов я мог бы попасть в мир снов, найти спящего и узнать о планах Александра. Но посещение этого мира было чрезвычайно утомительно, хотя если бы я крепко держал события в узде, то смог бы удовлетворить свое любопытство, не обретая плоти через сон. Я отошел на край лужайки, обсаженной кустами, и приступил к кьянару, упражнениям, которые подготавливают воина к битве. Медленно. Сосредоточенно. Усердно. За годы жизни в человеческом теле, я выработал привычку, которая всегда помогала мне. И когда я совершил превращение — кожу покалывало от предвкушения, от жажды золотистого свечения, силы и огня мелидды, который заполнит мои вены, — я, Сейонн, полностью контролировал себя.
ГЛАВА 46
Лицо Александра было освещено пламенем костра.
— Нужно найти способ убрать стражу и попасть за ворота. Наши шпионы говорят, что лорды Беки заперты в подвале башни у северных ворот. Башня южных ворот — отличное укрепление, кроме того, сразу за ней начинаются казармы, но они не захотят вести пленников через весь город, после того как утром откроют ворота. Воины Беков могут помешать казни. Нам это выгодно. Когда мы прорвемся за ворота, мы застанем их врасплох, и, если будем действовать быстро, сумеем вытащить пленников до прихода следующего караула. Тогда мы вместе с Терлахом и Маруфом отправимся в Ган-Хиффир. Насколько я понимаю, некоторые из вас обладают талантами, позволяющими проникнуть внутрь, убрать стражу и открыть ворота… так? — Принц стоял в центре небольшой группы, по очереди вглядываясь в лица собравшихся, его пальцы барабанили по рукоятке меча. — Если так, наша задача сильно упрощается.
Десять мужчин и женщин неловко ежились под его взглядом, потом все посмотрели на Блеза, он сидел на песке, его правая рука была прибинтована к груди.
— Обычно это делал я, — произнес он. — Мне кажется, я могу…
— Нет, не можешь. — Из темноты вышла женщина, она протянула Блезу чашку, потом села рядом с ним. Элинор. Ее волосы были заплетены в косы и уложены вокруг головы. В свете костра ее кожа отливала медью. — Пока какое-нибудь божество чудесным образом не срастит тебе кости на руке, ты не сможешь не только летать, но даже просто защитить себя, я уже не говорю о том, чтобы сражаться с десятком дерзийцев. Это должен сделать кто-то другой. Горрид, я знаю, что ты предпочитаешь обличие зайдега, но раньше ты превращался в птицу. У Роша птицы никогда не получались, а Бринна сейчас в Ган-Хиффире.
