Колдовской мир (Книги 4, 5, 6, 7 цикла «Колдовской мир») - Нортон Андрэ (серия книг .txt) 📗

Она опустила голову и закрыла лицо руками. В первый раз я с удивлением заметила, какие они у нее морщинистые и худые, они яснее, чем лицо, показывали приближение старости. У Эфрики были хороший костяк, чистая и плотная кожа. Но сейчас она сгорбилась на скамейке, точно побитая, и все прожитые годы навалились на нее сразу. Она как бы осела под их грузом.

— Ты была мне матерью, — я обняла ее сгорбленные плечи, — и я ничего не хотела бы, как остаться твоей дочерью, Мудрая Женщина. Но в этом деле у меня нет выбора.

— Я знаю это. И знаю, твоя мать думала, что твоей жизненной тропой будет служение другим, как служила она в свое время. Я буду бояться за тебя.

— Не надо! — перебила я ее, потому что думать о страхе — это значит дать ему жизнь. — Ты должна вселять уверенность, что я иду не для поражений, а для победы.

Эфрика подняла голову и как будто отогнала силой воли все свои тревоги и горести. Я знала, что отныне ее сила, как сила меченосца, будет охранять меня. А сила Эфрики, насколько я знала и видела, как в свое время она сражалась со смертью и победила, была такой, с которой следовало считаться.

— Где будешь искать? — быстро спросила она, уже составляя план.

— Насчет этого придется бросить руны.

Она снова подошла к своему шкафчику и принесла сложенную ткань, расстелив ее на столе. Ткань была разделена золотыми линиями на четыре квадрата, а квадраты, в свою очередь, делились на треугольники красными линиями, сходящимися в центре, и в эти треугольники были вписаны руны — Слова Власти, но люди уже не умели их читать. Затем она принесла золотую цепочку с висящим на ней хрустальным шариком. На другом конце цепочки было кольцо, которое Эфрика надела на палец. Она встала у стола и вытянула руку, так что шарик повис прямо над центральной точкой ткани. Она держала руки неподвижно, но шарик начал раскачиваться взад и вперед. Затем он изменил направление и стал качаться только вдоль одной из красных линий. Я смотрела и запоминала. Итак, я должна была идти на юго-запад, и как можно быстрее, потому что, как я предупреждала Джервона, мог пойти снег и завалить все перевалы, так что они стали бы неприступны.

Теперь шарик повис неподвижно, Эфрика сняла его с цепочки и уложила на место в мешочек, а я тем временем сложила ткань.

— Завтра, — сказала я.

— Самое лучшее, — согласилась Эфрика, и немедленно начала готовить все то, что я возьму с собой. Я знала, что она вооружит меня всеми амулетами Мудрого Знания, какие только у нее есть.

Я пошла в хижину Оманда. Поскольку уже все знали, что Эфрийа и я владеем умением видеть невидимое и имеем дело с тайнами, неизвестными основной массе людей, мое сообщение не прозвучало для него как что-то невероятное. Конечно, мы никому и не объясняли наших методов предвидения. Я просто сказала Оманду, что, пользуясь своими возможностями Мудрой Женщины, я узнала, что мой брат в опасности, и эта опасность не от войны, а от Древних, а следовательно, поскольку мы близнецы, я должна поспешить к нему на помощь.

И Оманд кивнул. Но его женщины, как обычно, бросали на меня недоверчивые взгляды.

— Как вы сказали, леди, выбора у вас нет. Значит, вы скоро покинете нас?

— Завтра, на заре. В этом году снег может выпасть рано…

— Правильно. Ну что ж, леди, вы много сделали для нас, как и ваши родители, пока они жили с нами. Но мы с вами не одной крови, не одного рода, а человек должен отвечать на обе эти связи, когда приходит этот зов. Поэтому, мы благодарим вас за всю вашу прошлую помощь и… — он грузно поднялся и повел меня к сундуку, — вот вам очень малый подарок за все то, что вы сделали для нас, но он будет греть вас по ночам в этой суровой стране. Он подарил мне дорогой плащ, над которым трудились, вероятно, много дней. Плащ был изготовлен из мохнатых шкур высокогорных коз и окрашен в мягко-пурпурный цвет вечернего тумана — такой цвет мог получиться только случайно от какой-то удачной смеси, его невозможно было создать снова. Плащ был редкостной красоты, особенно для нашей теперешней жизни. Не думаю, чтобы у какой-нибудь знатной леди была зимняя одежда лучше этой.

Я могла только словами выразить свою благодарность, но была уверена, что он понял, какое значение имел для меня этот плащ, в своей жизни я много пользовалась хорошо сделанными вещами, но весьма редко их добротность соединялась с красотой. Но Оманд только улыбнулся, взяв обеими руками мою руку и, склонив седую голову, прикоснулся губами к моим загрубелым пальцам, как будто я и в самом деле была его госпожой.

Я всегда чувствовала себя чужой в Варке, но в этот момент поняла, что это в какой-то мере и мой народ, и что я сейчас что-то теряю. Но не все думали как Оманд — его домочадцы были, пожалуй, рады, что я ухожу.

Перекинув плащ через руку, я вернулась к Эфрике — больше мне здесь не с кем было прощаться. К своему удивлению я нашла там Джервона. Эфрика все еще укладывала в мой мешок свертки, а Джервон сидел у стола и держал в руках чашку с отваром трав, подслащенную диким медом.

Он встал, когда я вошла, и в нем была какая-то стремительность, которой я раньше не замечала.

— Мудрая Женщина сказала, что вы уезжаете, миледи.

— У меня дело, которое должно быть сделано.

— И у меня тоже, и я давно желал бы его выполнить. Но в наши дни, когда нужно смотреть по обе стороны дороги, человеку лучше ехать не одному. Так что мы поедем вместе.

Он не спрашивал, а говорил об этом, как о решенном деле. Меня это задело, но я понимала, что тон прав — ехать с человеком, который куда лучше меня знал опасности пути, было очень хорошо, и я не осмелилась отказаться от этой помощи, но все же спросила:

— А если я еду не в вашем направлении, меченосец?

Он пожал плечами.

— Я же сказал, что не знаю, где теперь мои господа. Если вы хотите искать брата на юго-западе, то я там найду сведения о моем знамени. Только предупреждаю вас, леди, что мы можем угодить прямиком в пасть дракона, вернее сказать, в зубы Собак.

— Ваши знания предупредят нас, — возразила я.

Я решила, что в этом путешествии он не будет обращаться со мной, как со знатной леди из Долин, и опекать, как ребенка.

Эфрика, увидев плащ, издала восторженный крик по поводу того, что у меня будет чудесная защита от холода, и немедленно достала брошь, чтобы скрепить его. И я знала, что в этой броши заключены самые мощные дорожные чары, какие только Эфрика могла призвать. Джервон поставил чашу.

— Значит, на рассвете, леди. Мы поедем верхом — у меня есть моя лошадь и лошадь Пола.

— На рассвете, — кивнула я. И мне была приятна мысль о лошадях, потому что это означало скорость. На юго-запад… Но куда, и далеко ли?

Мы были вынуждены ехать по той дороге, по которой приехал сюда Джервон, поскольку другой не было. Но с тех нор по дороге этой никто не ездил. Это была очень старая дорога, на которой тут и там были расставлены знаки. Но кем? Людьми? Я решила, что нет, потому что до нас здесь ходили только пастухи и охотники — сплошь бродячий народ.

— Эта дорога проходит в лиге от Брода, — сказал Джервон, — но здесь она делает петлю от моря. Мы повернули сюда только потому, что здесь легче и быстрее ехать. Но откуда и куда она идет… — он пожал плечами. — Это дорога Древних, и кто знает, по какой причине они проложили ее.

Так обычно говорят в Долинах, но я знала — в том, что осталось от Древних, всегда была логика, хотя и не наша, может быть.

— Вы не из Долин. — Он сделал это заявление, как если бы поражал насмерть хорошо направленной стрелой арбалета.

Насмерть? К чему я так подумала? Однако я ответила правдой;

— Я родилась в Варке, так что я не из Долин, но родители мои пришли из-за моря. Но только не из Ализона Их народ всегда воевал с Собаками, так что, когда мой отец услышал о вторжении, он немедленно поехал воевать. С тех пор мы ничего не слышали о нем Прошло много лет, и он наверняка погиб. Моя мать умерла, родив меня и Эйлина. Таково мое происхождение, меченосец.