Колдовской мир (Книги 4, 5, 6, 7 цикла «Колдовской мир») - Нортон Андрэ (серия книг .txt) 📗
Нет, в вас нет ничего от жителей Долин, — продолжал он, будто и не слышал моих слов — Люди Варка кое-что говорили о вас.
— Как говорят о всякой Мудрой Женщине, — подытожила я. И не сомневаюсь, что обо мне говорили многое, и, конечно, далеко не все в мою пользу, потому что я была близка только с Эфрикой. И такие, как женщины Оманда, всегда косо смотрели на меня. И я не была замужем и не собираюсь, потому что это идет вразрез с моими дарованиями. Это тоже разделяет. Будь у нас больше здоровых мужчин, я была бы поставлена перед решением, чреватым неприятностями, потому что я не желаю хранить домашний очаг ни одному из мужчин Варка.
— Говорят, что вы больше, чем просто Мудрая Женщина. Люди шепотом рассказывали о ваших связях с Древними. — В его голосе не слышалось ни страха, ни отвращения, а только любопытство. Так воин, встретившийся с новым оружием, интересуется им.
— Ох, если бы это было так! Ведь тот, кто способен говорить с Древними, не станет жить так, как живем мы. Но люди считают, что Власть может сделать все: выстроить замок из ничего, превратить в пыль вражескую армию, разбить сад на голом камне. Вы видели такое у вас?
К моему удивлению он рассмеялся.
— Далёко от этого, девушка-щитоносец. Но ведь я не принижаю знание Мудрой Женщины, где бы она ни была — в деревне или в доме Дам. Но я думаю, что Древних не интересуют наши мелкие перебранки, какими им, возможно, кажутся наши стремления, и они склонны отделаться от всякого, кто нарушает их покой.
Вы должны искать их, они не приходят без зова. — В этих словах, возможно, было и предвидение, но я об этом не знала.
Местность была пересеченной, и мы ехали очень осторожно, чтобы не переутомить наших животных. В полдень мы свернули с дороги, пустили лошадей пастись, а сами поели дорожного хлеба и напились в ручье. Джервон лег на спину и смотрел на свисающие над ручьем ветви деревьев.
— А я из Долин, сказал он — Мой отец был третьим сыном и поэтому остался без поместья По обычаю, он принес клятву лорду Дорка, который был родственником его матери, и стал маршалом конницы. А моя мать была из рода леди Гвиды. Меня хорошо учили. Мой отец мечтал, когда я подрасту, податься в дикие северные страны и найти себе землю. За ним обещали пойти четыре-пять глав семейств. Но потом пришли захватчики и уж нечего было думать о рейде на Север, надо было искать спасения, пытаться сохранить то, что уже было — Дорк был как раз на пути первого удара врагов. Они взяли замок через пять дней, потому что у захватчиков было новое оружие, бросающее огонь и проедающее камень. Я поехал в Хэвердейл просить помощь. Через три дня мы увидели на дороге двух выживших, которые сообщили, что Дорк был уничтожен и обращен в прах. Сначала мы им не поверили. В ту же ночь я доехал до вершины холмов, откуда видна была долина. Там не осталось камня на камне.
Джервон говорил без всякого волнения: вероятно, время притупило его чувство. Он помолчал. Его глаза, казалось, смотрели на ветви, но я знала, что они видят что-то совершенно другое.
— Я остался в Хэвердейле и принес клятву… Мы не смогли удержать западную дорогу, не могли бороться с дьявольским оружием Собак. Но это оружие вскоре исчезло. Отчаявшиеся люди уничтожили его. Похоже, что у Собак другого такого не было: по крайней мере, мы не видели, чтобы оно действовало снова в этих краях. Но они хорошо воспользовались им. Все крупные долины на Юге были уничтожены, все до одной. — Его рука сжалась в кулак, хотя голос по-прежнему был спокоен. — Не было лидера, который мог бы объединить всех лордов Долин. Собаки были уверены в этом. Решерд из Дорка, Майрик из Гестендейла, Дауч и Грюнен — все они либо лишились своих домов и приверженцев, либо сами были убиты. Собаки хорошо подготовились и знали все наши слабые точки, а этих точек, похоже, было больше, чем укрепленных. Лорды не были объединены, и их ничего не стоило перебить по одному, как сбивают с ветки созревшие плоды.
Мы могли только бежать, скрываться и снова бежать. И мы стали бы побелевшими костьми, если бы не четыре лорда, которые пришли с севера и навели среди нас кое-какой порядок. Они показали, что мы должны объединиться или погибнуть. Таким образом, появилась конфедерация, заключающая пакт со Всадниками-Оборотнями.
Это было долгим делом, но течение повернулось вспять; мы брали назад долину за долиной. Иногда враги удерживались, как было у Брода Ингры. Однако, я думаю, придет время, когда Собаки будут выть, а не лаять, и мы наконец-то рассчитаемся с ними. Правда, что тогда останется? Ведь уже многие лорды убиты, долины опустошены. Высокий Халлак будет совершенно другой страной. И возможно здесь будет правление Четырех — нет, Трех, потому что Скиркер умер и не оставил сына, который поднял бы знамя. Да, мы станем совсем другой страной.
— А что будете делать вы? Останетесь в Хэвердейле маршалом?
— Если доживу — вы хотите сказать? — он улыбнулся. — Нам теперь не приходится строить планы на будущее. Кое-кто здесь выживает, но как воин я не уверен, что окажусь среди них. Не знаю даже, доживу ли я до полной победы, потому что с тех пор, как я стал считаться мужчиной, я на войне. Я почти не помню, что такое мир. Так что — нет, я не дам клятвы мира Хэвердейлу. Может быть, я последую за мечтой моего отца — пойду на север искать свою собственную Долину. Но я ничего не планирую. Жить сегодняшним днем самое разумное.
— Говорят, что на Севере и Востоке больше осталось Древних, чем здесь. — Я пыталась вспомнить то немногое, что слышала о тех местах.
— Да, это верно. Возможно, именно поэтому туда не дошли беспорядки. Нам нора ехать, девушка-щитоносец.
Ночь застала нас в скалистом месте, и мы кое-как там устроились, не разводя предательского огня. Я предложила Джервону устроиться вместе со мной под плащом Оманда, как предложила бы любому товарищу. И он принял это спокойно, как будто я была Эйлином, а не Эллис. Вдвоем под плащом было тепло, и мы крепко спали, несмотря на мороз снаружи.
На другой день мы были у Брода. Тут все еще были заметные боевые разрушения, следы погребальных костров. Джервон отсалютовал им обнаженным мечом.
— Это сделал Хэвердейл. Его люди почтили мертвых. Значит, они собрали силы и вернулись.
Он спешился, побродил среди брошенного оружия и вернулся с десятком арбалетных стрел для пополнения своего скудного запаса. Он принес также красивый кинжал с украшенной камнем рукояткой; лезвие его нисколько не заржавело, хотя все это давно лежало на открытом воздухе.
— Это работа Собак, самая лучшая, — сказал он, засовывая кинжал за пояс и снова садясь в седло. — А теперь здесь торговая дорога, и она ведет нас на юг, в Тревампер. Правда, этого города, может быть, уже и нет.
Надвигался вечер, но мы не стали разбивать лагерь у Брода. Слишком близок погребальный костер, слишком много воспоминаний у моего компаньона. Мы ехали до тех пор, пока он не свернул в ущелье. Это было защищенное место, где виднелись следы многих старых костров, и несколько срубленных жердей давали кое-какое укрытие.
— Наш лагерь. — Он пошевелил ногой золу. — Давно погашен. Думаю, тут нам будет безопасно.
Но мы снова побоялись разводить костер. В эту ночь ярко светила лупа, и я решила посмотреть на свой талисман. Правда, я была не одна, и трудно сохранить секрет от спутника, но мне необходимо было узнать, как дела у Эйлина.
Как только мы поели, я достала кубок, развернула ткань и чуть не выронила его: пятно, выглядевшее раньше как туман, теперь потемнело, протянулось вокруг ножки, а нижняя часть кубка стала черной. Я поняла, что зло настигло Эйлина. И он был все еще жив, хотя и в большой опасности — иначе кубок почернел бы весь.
— Что это?
Мне не хотелось уточнять, но и уклоняться было невозможно.
— Это предупреждение об опасности для Эйлина. Сначала только затуманилось, ну а сейчас… видите эту черноту? Она идет вверх, значит опасность растет. Если кубок весь почернеет — значит, Эйлин умер.
— Третья часть, — констатировал он. — Вы можете узнать, что это за опасность?
