Паломничество жонглера - Аренев Владимир (лучшие книги .TXT) 📗
Как ни странно, песня пользовалась меньшим успехом, чем исполненная Шкиратлем. Или просто люди заскучали? — так или иначе, кое-кто в задних рядах, зевнув, уже подался к выходу. Но сидевшие рядом слушали тихо и внимательно.
Эндуан с каждой строчкой всё обильнее заливался багрянцем. Кажется, Дровосек-младший сообразил, что после двух таких песен ему-то успех точно не светит. На что, похоже, и рассчитывал Шкиратль, когда затеял это представление.
«А у Кукушонка какой здесь интерес?»
— Браво! — тихо сказала графинька. — А вот мне всегда было интересно: правда, что когда поэт пишет песню, он вдохновляется самой жизнью, тем, что с ним происходит? И такие вот обращения к возлюбленным — их пишут, подразумевая ту или иную реальную особу?
— Не знаю, как у поэтов заведено, а у жонглеров по-разному.
— А эта песня, например?
— Эту, графиня, я посвящаю вам, — поклонился Гвоздь. Воцарилась длинная напряженная пауза, в течение которой чернявая, должно быть, лихорадочно соображала, что ей ответить.
— В конце концов, так ведь и положено поступать наемным шутам, — улыбнулся Рыжий. — Разве нет?
Неловкое молчание нарушил Шкиратль.
— Вспомнил, — сказал он, спрыгивая со стола. — Имени у того человека, кажется, вообще не было — я, во всяком случае, его не слышал. А прозвище было. Господин К'Рапас, когда обращался к гостю, звал его Смутным. Именно так: просто «Смутный». Забавно, да?
— Забавно, — тихо произнес Гвоздь.
Он, надеявшийся в глубине души, что угроза для него и Матиль исчезла, понял вдруг: нет, неправда; ничего еще не кончилось, ничего…
Всё только вот-вот начнется.
Послушать поющих собрались многие — и человек, пристроившийся в дальнем, темном углу зала, ничем среди прочих не выделялся. Разве что очень уж радостно он улыбался: так, словно рассчитывает вот-вот сказочно, безумно разбогатеть.
Да еще, приглядись кто к нему, наверняка обратил бы внимание, что человек этот родом из Трюньила.
Не дожидаясь, пока закончится импровизированное представление, Ясскен поднялся и, никем не замеченный, проскользнул в коридор, чтобы вернуться в конюшню, где его дожидался К'Дунель.
«Чудесный выдался вечер! А завтрашний день, Немигающая — свидетель, будет еще удачнее!..»
Когда расходились, в коридоре Шкиратль непринужденно наступил жонглеру на пятку, извинился и, ловким движением оттерев его в какой-то темный закуток, толкнул к стенке.
— Продолжаете репетировать свой фарс? — прошептал, глядя куда-то в сторону и чеканя каждое слово то ли с брезгливостью, то ли с едва сдерживаемой ненавистью. — Должен вам сказать, господин шут, что он становится всё неудачнее.
— Вы передумали нанимать меня для маркиза?
— Боюсь, если вы будете продолжать в том же духе, я действительно передумаю. Маркизу К'Рапасу вряд ли понадобится мертвый шут. Поразмыслите над этим в следующий раз, когда решите, как и о чём говорить с госпожой Н'Адер. От всей души рекомендую.
Он ушел быстрее, чем Гвоздь сообразил, как ответить. Признаться, последние слова Кукушонка смутили его больше всего.
«Если… Тогда при чем здесь упоминание о Смутном? Случайность?
Не-ет, не верю я в такие случайности!»
Знал бы Гвоздь, что ожидает его завтра, — не зарекался бы. Но он еще не знал.
Как обычно и бывает, что бы ты ни запланировал, а жизнь палку-другую в колеса непременно вставит. При возвращении Фриния в Сна-Тонр таким коленцем судьбы оказалась прихоть новоиспеченного графа Вольных Земель. Сиятельному вдруг срочно захотелось переговорить с контрабандистом, поставлявшим ему оружие. А дабы ничто не задержало дорогого гостя по дороге к сиятельному правителю, ему, гостю, был выделен соответствующий эскорт. И — не разлучать же упомянутого контрабандиста с его верными помощниками и соратниками!
Значит, поехали всей компанией.
— Объясни ты им, что я всего лишь ступениат, который возвращается в Сна-Тонр, а отнюдь не твоя правая и незаменимая рука! — раздраженно проворчал Фриний, когда караван, сопровождаемый людьми графа, покинул место стоянки и двинулся на северо-запад. — Проклятие, Купчина, я и так потерял здесь уйму времени! Последнее, чего я сейчас хочу, — попасть в гости к местному графу-на-день.
— Уймись! — неожиданно свирепо потребовал Кирхатт. — Иначе потеряешь еще и голову. И про графа-на-день вообще помалкивай, понял? Уже за одно это… А если они узнают, что ты — ступениат…
— Но ты же тоже вроде бы не доблестный рыцарь, а?
— Я — контрабандист! — отрезал Кирхатт. — Контрабандистам лишних вопросов не задают, в нашей компании могут быть и чародеи, и запретники, и кто угодно. А вот если ты начнешь вопить, что просто поспешал мимо, дабы забрать в сна-тонрской эрхастрии свой разлюбимый посох, быстро пойдешь в расход. Поверь, я знаю, о чем говорю.
— Может, ты также знаешь, на кой ляд мы понадобились графу Неарелмскому?
— О, уже лучше! В таком духе и изъясняйся. Конечно, знаю! Но тебе, не надейся, не скажу. Если уж М'Осс решил…
— Проклятие! И долго, по-твоему, продлится наше гостевание?
— Не очень.
Это «не очень» вызывало у Фриния вполне оправданные сомнения — он только тем и утешал себя, что сам путь к графу, похоже, будет недлинным.
Караван, ведомый посланниками сиятельного, шел к древнему замку, который походил на шикарный торт со свечами.
Судя по количеству свечей, именинник вот-вот должен был отправиться во Внешние Пустоты, на радость многочисленной родне.
Кроме башен-свечей, замок ничем особым не выделялся: рядом с ним не заметно было безумной суеты, свойственной жилью власть имущих; стены его, не разрушенные, но и отнюдь не новые, были в меру высоки и в меру отвесны, а вода во рву (как же без него!) воняла тухлятиной не меньше и не больше, чем в любом другом месте.
Ага, во внешнем дворе замка располагалось немалое, по меркам Вольных Земель, войско — уже что-то!
— Откуда столько головорезов? Если не ошибаюсь, местные бароны…
— Потом, — проворчал Кирхатт. — Все разговоры откладываются на потом. Молчи, смотри, запоминай. Только так, чтобы не привлекать к себе внимания.
Последнее наставление Купчины исполнить оказалось довольно сложно: караван «тех самых» торговцев оружием вызвал в замке немалый интерес. Но любопытство любопытством, а о дисциплине графские наемники не забывали; похоже, их уже предупредили, что прибывшие — гости сиятельного и находятся под его покровительством. «Пока», — мысленно добавил Фриний.
Он наблюдал, как несколько сержантов окорачивают наиболее скорых на язык. Один, широкоплечий, с крючковатым носом и неестественно большими ушными раковинами, не скупился и на тычки, но больше, кажется, усмирял разошедшихся вояк одним своим присутствием. На контрабандистов он даже не поглядел.
К их повозке подошел здешний кастелян — пожилой мужчина с грубыми чертами лица и взглядом, напоминавшим по твердости гранитную глыбу. Кастелян сообщил, что господина Ахаза и его приятеля граф приглашает отобедать. Переглянувшись, чародеи приняли приглашение и отправились вслед за провожатым.
