Паломничество жонглера - Аренев Владимир (лучшие книги .TXT) 📗
— Я спрашиваю, кто это такие?!
— Полагаю, очередные просители о милостях. — Тулш и сам понимал, что это не так. Просители ведут себя иначе и не заявляются столь хорошо организованной, вооруженной толпой. — Сейчас капитан выяснит.
Тот уже бежал к всадникам, округлив глаза и отчаянно потея.
— Они утверждают… простите, господин, но они утверждают…
— Дальше, дальше, — махнул рукой Свендирэг. — Ну утверждают — и что?
— Что они люди графа Неарелмского.
— Ты, часом, не ослышался, солдат?
— Н-нет, господин. Я переспросил даже. Говорят, именно графа Неарелмского.
— То бишь самозванца, поскольку такого графства, как Неарелм, не существует, — процедил верховный иппэас. Ларвант Тулш представил, как тот мысленно отправляет в карательный рейд по Вольным Землям несколько отрядов легковооруженной конницы — дайте только вернуться в столицу!
— Ну и чего же хотят самозванцы?
— Говорить с вами, как с представителем короля.
— Это уже интересно! — Глаза Свендирэга заблестели в предвкушении забавы. — Пусть-ка двоих-троих приведут сюда да без оружия, болваны! Значит, — пробормотал он себе под нос, — «граф Неарелмский»? Заня-атно…
Ларвант Тулш промолчал. Вне всяких сомнений, эти люди понимают, что им грозит. Тогда почему?..
Неожиданно Тулш почувствовал боль в желудке, резкую и клокочущую. Она тотчас прошла, но ощущение… очень знакомое было ощущение.
Он привстал на стременах и медленно осмотрел толпу по обе стороны дороги, понимая, что ни малейшего шанса на успех нет. Камэн и трое неарелмцев о чем-то говорили, но он не обращал на них внимания.
И шарил, шарил, шарил взглядом по лицам…
Люди, которых пропустили к верховному иппэасу, сперва отвечали на его вопросы (насколько мог видеть отсюда Гвоздь, заданные отнюдь не с доброжелательным выражением лица), затем один из них, поклонившись, подал господину Свендирэгу какой-то сверток. Иппэас развернул его, пробежал глазами по тексту, засмеялся и, разорвав пополам, швырнул под ноги просителям.
Те никак не ответили — не успели, вмешался патт, глазевший до того по сторонам. Развернув коня так, чтобы встать между просителями и иппэасом, он сперва что-то яростно шепнул последнему, потом повернулся к тем троим…
В это время впереди процессии, где стояли остальные нежданные пришлецы, возникло какое-то движение и взвились крики, слышные даже здесь.
— Зандробовы отродья!
— Нечестивцы!
— Бейте их, бейте!
«Да что же там происходит?!»
Гвоздь стоял, замерев и напряженно глядя на разыгрывавшуюся перед ними драму. Матиль, сидевшая у него на плечах, тоже нервничала — перепугалась, наверное, — и он чувствовал, с какой неожиданной силой впились ее пальчики ему в щеки.
Рыжий видел, как в толпе наметились два бурлящих центра, которые потянулись к «нечестивцам», — и как те, в свою очередь, потянулись за оружием. Взгляд Гвоздя вдруг выхватил движение справа от себя — какой-то невысокий человек принялся проталкиваться к дороге, упрятав правую руку в карман; хотя при низкорослом не было посоха, Кайнор почему-то решил, что это чародей.
Протиснувшись к эпицентру волнений, где ощетинившиеся клинками и ставшие «ежом» «нечестивцы» сдерживали натиск разъяренной толпы (воины-«сколопендры» по-прежнему бездействовали), предполагаемый чародей вскинул руку — в ней оказался небольшой шар, тотчас осветившийся изнутри фиолетовым.
По всей видимости, обладатель шара собирался вмешаться и защитить пришлецов, но осекся на полуслове, увидев кого-то (или что-то?) среди паломников. Замешкался буквально на мгновение, но из толпы в него уже полетели булыжники, а «сколопендры», наконец-то получив соответствующий приказ, стали действовать стремительно и беспощадно: один отрубил чародею руку, в которой тот держал шар, другой — пырнул мечом под ребро, и еще раз, чтоб наверняка. Дальше — проще. Навалившись со всех сторон на «ежа», солдаты мигом сломали строй пришлецов, причем старались по возможности брать их в плен.
— В священные жертвы! — — восторженно зашуршало по рядам. — Пусть отродья поплатятся! Пусть поплачут кровавыми слезами!
Тех троих, что подавали прошение верховному иппэасу, тоже скрутили, еще в самом начале заварушки, и теперь всех «нечестивцев» под конвоем поволокли к Храму. Следом тронулась и процессия.
— Эй, малышка, — сказал Гвоздь. — Ты б полегче, а? В щеках мне прорех наделаешь — как я кушать буду дырявым ртом?
Она вздрогнула, извинилась и убрала ручонки. Рыжий помассировал щеку и подумал, что синяков ему точно не миновать.
Но по сравнению, допустим, с участью тех безумцев он еще легко отделался, ей-же-ей!
Ларвант Тулш утратил власть над происходящим с самого начала, когда не обратил должного внимания на неарелмцев и увлекся поисками тех двух зандробов, чье присутствие (очень, очень близкое!) он уловил. Да, Тулш был прозверевшим — одним из немногих среди нынешних паттов, — но редко когда прибегал к этим своим способностям. Ларвант Тулш предпочитал спокойный, без кошмаров сон, а если…
Впрочем, не имеет значения. Где-то здесь, на территории Храма, находились два зандроба. И отвлекшись на их поиски (заранее, кстати, обреченные в таком хаосе на неудачу), он не заметил тех, кто подавал Свендирэгу свиток с письмом «графа Неарелмского» к королю. Не заметил, растерзай его Остроклыкая, что «послы» с изъяном, ибо у одного на запястье кожа переходит в чешую, а другой не зря носит капюшон: под капюшоном-то у него на затылке растет хохолок из алых перьев!
Так уж получилось, что в толпе раньше обратили внимание на странности неарелмцев. У кого-то из них то ли шапка упала, то ли перчатка — народ углядел и рассвирепел.
И чародей еще этот…
— Брать живыми! — рявкнул «сколопендрам» Камэн Свендирэг. — Определим мерзавцев в священные жертвы! — возопил раньше, чем Тулш успел ему объяснить, почему сам медлит с приказом. Потом было поздно — и отменять безмозглое повеление иппэаса, и пытаться спасти ситуацию.
— А вы не подумали, что в толпе у этих неарелмцев наверняка есть свои соглядатаи? — разгневанно прошептал Свендирэгу патт. — И вы сами поддались на их провокацию!
— Иншгурра не будет иметь дела с каким-то сбродом нечестивцев! — отмахнулся тот. — И бояться нам тоже нечего. Мы должны поставить на место зарвавшихся зандробовых ублюдков! Раз и навсегда дать им понять, кто чего стоит!
Ларвант Тулш промолчал. Он вдруг понял, что была во всём случившемся некая странность, не дававшая ему покоя.
Тот чародей с фиолетовым шаром в руке — почему он замешкался?
— Ты видела? — шепнул Пенистый Шулль своей благоверной. — Нет, ты видела?!
Рутти пихнула его в бок кулаком и покосилась на паломников, что стояли рядом: не слышали ль? Кажись, нет.
— Видела, чего ж!
— А как он зыркал, как зыркал!
Зрелище-то и впрямь не из рядовых, такие не забываются.
Случилось, что Шулль и Рутти, пришедшие поглазеть на процессию высоких господ, стояли аккурат рядом с тем своим пошрамованным постояльцем и его… хэ-хэ… компаньоном. Ладно, ладно, не просто случилось, нарочно Пенистый поближе к этим двум пристроился. Любопытно ж!.. Он бы, может, и не пихался к ним, да Рутти любопытство разобрало, а с нею в такие моменты лучше не спорить.
Ну, стояли себе и стояли. Пенистый с супружницей чуть позади, двое голубков (тьфу, и не вспоминать бы!) впереди, значит. Который со шрамом, он всё другого, в доспехах, обламывал: только молодой вопрос задать наладится, который со шрамом цыкает на него или просто зыркает так, что даже у Шулля мурашки по коже.
Стояли, значит. Потом в передних рядах закричал кто-то, мол, гляди, посланники эти вольноземельские с зандробовыми метинами! Ублюдки! Бей их!
Вот тогда-то и вытолкался вперед тот чародей с шаром в руке. Уже и метнуть его собрался (или чего другое внушительное сделать), да зацепился, слышь, взглядом об пошрамованного и обмер. Узнал? Точно узнал! Может, прежде связывало их что-то… да не, не «может» — наверняка! И пошрамованный тоже на чародея уставился, даже имя евоное прошептал… «Кирка», что ли? — Шулль как следует и не разобрал-то.
