Путь отречения. Том 1. Последняя битва (СИ) - Шевцова Анастасия (лучшие бесплатные книги txt) 📗

Ее трясло, сердце почти не билось от боли. Сложно было понять, лгал ли Миэль или говорил правду: душа не могла вместить услышанного. Стиснув зубы и едва удерживая готовый сорваться стон, Лирамель закрыла лицо ладонями.

«Не могу, не могу, не могу!» — мысленно закричала она, выдирая из памяти образ Карла и разрывая его на мелкие куски, словно цветную фотографию. Из всех сил сжав кулаки, она запретила себе чувствовать и думать, став камнем, льдом, пустотой, и тихо повторила:

— Нет.

— Что ж, — утвердил Миэль. — Я принимаю твой выбор. — Отойдя к двери, он открыл ее и тихо позвал: — Войди, Валлор.

Услышав тяжелую поступь брата, Лирамель выпрямилась и обернулась.

— Я сделал все, что мог, — сказал князь и кивнул на нее. — Твоя сестра избрала другой путь. Возьми ее и сделай, что должно.

Выпрямившись, Лирамель опустошенно смотрела, как второй раз бесшумно закрывается за спиной князя тяжелая дверь. В ушах эхом звучали его последние слова.

Шагнув, Карл молча взял ее за руку и вколол в вену какое-то лекарство. Вздрогнув, она хотела было спросить, что это, но не успела: мысли застыли и мир схлопнулся вокруг чернотой.

* * *

Ветер скользил по лицу, слегка перебирая пряди у висков. Очнувшись, она осторожно повернула голову и посмотрела вправо. Горы, небо, молочная дымка где-то у самых вершин… Справа, на юге, залитая солнцем, простиралась бесконечная осенняя степь.

«Снова сон?» — Лирамель глубоко вдохнула и попыталась встать, но ей удалось лишь немного поднять голову: тело оказалось намертво приклеенным к камню.

Вокруг стояла ветреная тишина, лишь под самыми облаками слышался одинокий плач ястреба. С трудом отыскав кружащую над ней точку, Лирамель слабо улыбнулась и закрыла глаза: косые лучи солнца постепенно уползали с каменной площадки, где она лежала, и падали за край, вниз, уступая место тени от нависшей скалы.

К ночи с запада потянуло сырой прохладой. В степи поднялся туман, и горы стали почти не видны. Пока от нагретого камня исходило тепло, Лирамель удалось заснуть. Проспала она почти до рассвета и замерзла настолько, что перестала чувствовать пальцы на ногах. Ей пришлось шевелить ими больше получаса, пока не закололо, но лишь после полудня, под солнцем, удалось по-настоящему отогреться.

Карл пришел только под вечер следующего дня. Окинув Лирамель внимательным взглядом, он коснулся горячими пальцами ее шеи и измерил пульс.

— Не передумала? — спустя пару вдохов спросил он и опустил руку.

Лирамель молча помотала головой.

Вздохнув, брат достал из-за широкого пояса темно-зеленый пузырек, откупорил крышку и поднес горлышко к ее губам. Вода была теплой и солоноватой на вкус. Отпив пару глотков, Лирамель закашлялась: все нутро обожгло, а горло свело судорогой, будто она выпила яд. Впрочем, сейчас ей уже было все равно.

— У меня все затекло… — услышав в своем голосе мольбу, она досадливо скривилась: от привычки искать у него помощи трудно было избавиться.

Пожав плечами, Карл отвел взгляд и с какой-то тоской посмотрел в сторону гор. Понимая, что он вот-вот уйдет, Лирамель набралась мужества и спросила:

— Скажи мне, неужели Параман был прав? Неужели я была нужна тебе лишь для того, чтобы встать поближе к трону?

Брат помедлил, словно раздумывая, а потом взглянул на нее и серьезно ответил:

— Я бы мог солгать тебе, что все не так, но не стану. У каждого выбора есть множество причин, но цель всегда одна. — Карл нахмурился и, осторожно откинув волосы с ее лба, будто извиняясь, добавил: — Я делал, делаю и не колеблясь сделаю то, что должен.

Изо всех сил вжавшись затылком в камень, чтобы болью заглушить подступающие слезы, Лирамель закрыла глаза. Она не могла смотреть на него.

Постояв еще с минуту, Карл ушел и его шаги постепенно замерли в отдалении, пока не превратились в еле заметный шепот и не стихли совсем.

«Лучше бы я не спрашивала, — сама себе сказала Лирамель, тоскливо взглянув на ползущее к горизонту солнце. — Лучше бы он солгал».

С наступлением темноты ей вновь удалось забыться сном. Вместе со слабостью в душе росло безразличие. Времени оставалось все меньше и меньше. Понимая это, Лирамель молилась уже только о том, чтобы Кристиана ничего не задержало в пути и он успел раньше, чем князь подпишет Тиру смертный приговор. О себе она больше не думала.

Ночью пошел ливень. Тяжелые холодные струи смыли с тела и одежды пот и грязь. Едва не захлебываясь, она пила и пила, иногда не задыхаясь и с трудом удерживая сознание. Дважды ее рвало, но Лирамель все равно пила, не в силах унять снедающую изнутри жажду. Бесконечные наслоения прожитых во снах жизней постепенно тускнели и отпадали, словно пожухлые грязные листья. К утру ей стало так легко и хорошо, будто тело обрело невесомость. Мир вокруг исказился и поплыл, будто чья-то невидимая рука закачала Лирамель в колыбели. Не чувствуя больше ни холода, ни страха, она закрыла глаза и заснула — глубоко и спокойно.

Миэль поднялся на скалу далеко заполдень в сопровождении высокой рыжеволосой женщины, которую Лирамель видела среди войска аллотаров и у черного трона в тот день, когда впервые попала в крепость. Карл тоже был с ними, но держался немного поодаль и выглядел мрачным и уставшим.

Ничего не говоря, князь снял перевязь и сбросил на каменный пол подбитый темным мехом кафтан. В длинной белой тунике, перехваченной широким кожаным поясом, Миэль выглядел непривычно и еще более устрашающе, чем обычно. Пристегнув ножны, он подошел и, слегка наклонившись над плитой, улыбнулся.

«Решила стать мученицей? — зазвучал в голове у Лирамель уже знакомый голос, и она на мгновенье зажмурилась, чтобы не видеть ненавистных глаз. — Зря, дочь Лирдана. Зря. Ты похожа на мою сестру… Смотри, чтобы тебя не постигла та же участь».

Поняв, что уже не дождется ответа, Миэль раздраженно цокнул и, обернувшись, торжественно сказал:

— Призываю вас в свидетели.

— Владыка? — Карл тут же шагнул к нему, но Миэль, будто предвидя его порыв, предупреждающе поднял руку.

— Полно, Валлор. Я не так жесток, чтобы испытывать тебя снова. Ты сполна доказал свою верность у озера. Этого довольно.

Коротко кивнув, Карл поклонился и отступил обратно. Лирамель посмотрела на него, надеясь поймать взгляд, но брат нарочно опустил голову и заложил руки за спину.

— Я — Миэль, сын Морло Валлора из рода Тарина, призываю господина над господином своим! — прозвучал над ней пронзительный голос князя, и каменная плита завибрировала, словно живая. — Приди на зов мой, Владыка, ибо вот, я приготовил сосуд твой — дитя Крови, пролитой во отречение!

Почувствовав, как заледенела в жилах кровь, Лирамель попыталась отвернуться, но не смогла даже моргнуть. Тело стало чужим, и вновь, будто во сне, она беспомощно забилась внутри него, не в силах справиться с охватившей душу паникой. Протянув руки, Миэль громко рассмеялся. Его сильные холодные ладони обхватили ее голову, словно железные клещи, и воздух наполнился глухим рокотом. Казалось, звук шел снизу, прямо из-под плиты.

Не сумев вздохнуть, Лирамель беззвучно закричала. Перед глазами зарябило, небо заволокло темнотой, и все вокруг исчезло. В кромешном мраке, в гулкой пустоте, ее разум вдруг скорчился, сжался и слился с холодным разумом князя.

Она была нагая во тьме: ни мыслей, ни чувств, ни памяти. Жуткие твари без лица и облика бесконечным хороводом кружили вокруг, то проходя сквозь нее, то разрывая ее на кусочки — и не было слов, способных описать их мерзость и ужас. Они терзали и выворачивали душу наизнанку. Онемев от нечеловеческого ужаса, Лирамель не могла вспомнить ни одной молитвы, не могла отгородиться от них. Не было прошлого, будущего, времени… Не было ничего, кроме них и Миэля, который стоял и смотрел на нее горящими пламенем глазами — черная тень на черном фоне, облеченная в ледяную ненависть.

«Преклонись передо мной! Наполнись пламенем гнева моего!» — швырял он в нее слова, то хохоча, то завывая, словно снежная буря.