Человек, которого не было (СИ) - Кросс Элис (электронная книга .TXT) 📗
Из всех мест, которые демон по картам знал наверняка, в которых находились бы люди, способные помочь Морриган, пока не стало слишком поздно, он выбрал Ривельхейм — сердце магического сопротивления. Самайн рывком метнул камень, попав женщине к коленям, и тут же зал заполнился ослепительным свечением странного сине-зелёного оттенка, и… ничего. Когда демон открыл глаза, стрелы были воткнуты в пустое место.
Но Самайн, видно, просчитался.
Морриган окончательно растерялась, когда перестала видеть происходящее. Жгучая боль постепенно стала отступать, и последнее, что было услышано женщиной — приказ стрелять, а затем пространство вокруг буд-то перевернулось. Теперь же Морриган внезапно ощутила холод и влагу, а до её слуха донёслось странное стрекотание.
«Почему здесь так холодно?.. Колосья?.. Ещё не убрали?..»
Она действительно оказалась в ржаном поле. Ей это не мерещилось и не снилось.
Леди попыталась подняться, но безуспешно. Она вставала и падала, сминая колосья, а от безысходности ей хотелось закричать, но крик не рвался из горла. Жар по-прежнему ощущался остро, мешаясь с промозглостью нового окружения, а гортань совсем иссохла, в то время как руки были смертельно холодны. Кровь лилась из раны, окропляя изголодавшуюся землю, а где-то вдали раздавалось воронье карканье.
«Я не справилась? Я проиграла…», — осознавала Морриган, теряя последние силы. — «Не могу идти. Не могу двигаться… Это конец?.. Я умираю?.. »
Она упала ничком и больше не смогла даже дёрнуть пальцем. Совсем не понимая, где находится и что произошло, она погрузилась в мысли, виня себя за бесполезность. Как глупо! Победа была так близка! И ускользнула прямо из рук… И Морриган понимала, что не в состоянии это изменить. Она проиграла, так и сумев спасти ни себя, ни Самайна. Она пожертвовала всем, совершила множество ужасных поступков и стала такой… напрасно. Всё было зря…
Впервые за долгие годы с её века скатилась одна мелкая слеза, прочертив через переносицу блестящую в лунном свете линию. Морриган закрыла глаза, проваливаясь в бездонную тьму...
====== Глава XXXIV Скажи, кто ты? ======
XXXIV
Шерл бродил по замку, мелькая в тёмных коридорах белым пятном. Он то и дело прикладывал холодные ладони к горячим щекам, стараясь успокоиться. Так пусто… Так хочется волком завыть на луну, рассказав ей о всех печалях.
Вчера Алексии не стало, и он совершенно не понимал, что теперь делает в этом одиноком замке. Будто весь смысл его ничтожный жизни в одночасье свёлся к этой странной незнакомке, встреченной случайно, а теперь этот смысл остался возле её мёртвого тела, покоящегося в лазарете. Уже завтра лодку пустят по горной реке, и она унесёт смысл его жизни с собой. Туда, откуда ещё никто не возвращался…
Он почти ничего не видел: глаза слепили слёзы, что давно перестали спрашивать разрешения и просто скатывались по щекам, беззвучно спадая на грязный пол. Проходя мимо одного из открытых балконов, он всё же разобрал ещё одного человека, которому тоже не спалось в эту лунную ночь. Человек тот сидел на каменной скамье, устремив взгляд к вершинам гор, подпирающим блестящую ткань неба. Шерл тоже свернул на этот балкон, и только, подойдя ближе, распознал в фигуре так ненавистного ему Уиллара Картера.
Маг безразлично повернул голову, точно сделал одолжение, и взглянув на паренька, громко выдохнул, а затем снова развернулся к пейзажу. От него пахло чем-то терпким и хмельным, плечи, прежде державшиеся прямо, слегка поникли, а пальцы выбивали на подлокотнике скамьи какой-то замысловатый такт. Шерл было хотел уйти прочь, но отчего-то передумал. Скитания утомили его, и он решил присесть на противоположный конец скамьи в надежде, что этот человек скажет ему хоть что-нибудь. Он не верил печали Уиллара, и ему вдруг страшно захотелось, чтобы он признался в своём безразличии и перестал строить такой понурый вид.
Но маг, казалось, и не был против того, чтобы парень присел. Он продолжал смотреть в ночь и думать о чём-то своём и настукивая какую-то мелодию. Этот стук навёл Шерла на мысль о флейте. Узловатые пальцы потянулась к груди и достали из-за пазухи старенький, но дорогой сердцу инструмент. Когда-то он был чист и ярко раскрашен, но теперь дерево потемнело, а краска местами растрескалась. Шерл приложил флейту к губам и тихонько начал играть давно знакомую мелодию.
— Отвратительный звук, — на выдохе прошептал Картер.
— Сам попробуй, — прерываясь, буркнул парень.
— Дай, — принял вызов маг и протянул ладонь.
Шерл недоверчиво отдал инструмент и сложил руки на груди. Скептический взгляд прожигал профиль мага. Но тем не менее Шерл ненадолго позабыл о случившемся накануне, посвятив всё внимание недругу.
— Дело не в том, что ты не умеешь играть, — объяснился маг, рассматривая инструмент. — Просто я ненавижу флейты.
— Чем это они тебе не угодили?
— Один мой друг-музыкантишка дул в такую сутки напролёт. Однажды я даже разломил её напополам… — закончив говорить, он поднёс флейту к губам и заиграл.
В то время, пока лилась мелодия, Шерл забыл обо всём и мог думать только о том, как этот старый инструмент, повидавший многое и знакомый пареньку со всех сторон, мог так звучать… Складывалось впечатление, что вовсе не один Уиллар перебирает пальцами на тонкой древесной трубочке, а в унисон ему играют, как минимум, ещё несколько музыкантов, подхватывая «брошенные» им звуки на другой тональности. Это была даже не мелодия, а настоящая песнь, слова которой звучали где-то на краю сознания, но были так далеки, что разобрать их оказалось невозможным. Шерл слышал тихие рыдания и звонкий смех, птичью трель и шум прибрежных волн, слышал бравый марш воинов, собравшихся в последний бой, и слышал похоронный марш, сменивший его. Оборванные звуки не казались незавершёнными, они умолкали, растворяясь во мгле, царившей за пределами балкона, но будто бы всё ещё звучали, эхом отражаясь от каменных стен. Казалось, сам ветер, что в обычное время лишь жутко завывал, смолк, уступая право голоса прекрасной песне…
Уиллар перестал играть.
Шерл успел понять, что всё то время, пока звучала флейта, совсем не дышал, поэтому тут же сделал глубокий вдох и опустил плечи. Он выглядел так, словно только что окончил забег на длинную дистанцию и устало схватился за собственные колени. Уиллар же не обращал на парня никакого внимания, а лишь продолжил вертеть в руках флейту и вглядываться в ночь. Когда же парень отдышался, маг молча протянул инструмент хозяину, но потом вновь заключил:
— Отвратительный звук.
— Что это за песнь? — будто бы забыв, с кем говорит, подал голос парень.
— Её написал мой друг.
— Он очень талантлив…
Уиллар хмыкнул, но так ничего и не ответил. А Шерл задумался о том, сможет ли он когда-то играть так же. Он было хотел что-то спросить, но маг всё-таки начал говорить:
— За всю жизнь этот «талант» сочинил только эту «песнь» и не оставил после себя ничего, кроме неё, — раздраженно заявил он. — Может, она когда-то и была красива, но слушая её сотню раз к ряду, начинаешь ненавидеть.
— Тогда зачем ты её мне сыграл?
— Я играл не для тебя.
Почему-то это заявление поставило Шерла в тупик и заставило удариться в раздумья. Конечно, этот самодовольный индюк, утеревший ему нос, играл ради самоутверждения! А вот Уиллар был иного мнения. Он искренне ненавидел эту песню. С давних пор она напоминала ему лишь о десятках смертей тех, кто был ему дорог. Она неизбежно влекла за собой тяжёлый ком воспоминаний, то ли подступающий к горлу рвотным позывом, то ли знаменующий солёные слёзы. Уиллар вспомнил, как впервые играл эту песнь, единственное наследие своего друга, стоя у его могилы. И как играл её множество раз, стоя у могил других прекрасный людей, которых ему, то ли к счастью, то ли к сожалению, удалось пережить. Эта песнь напоминала ему о том, что его жизнь, вопреки желанию и здравому смыслу, продолжается, а те, кто шёл с ним по одному пути, уходят в забвение… Он ненавидел эту песню, но играл её каждый раз, когда кто-то, сумевший коснуться его отравленной души, умирал. Играл так, будто бы песнь сможет сказать то, что он так и не смог.
