Правила эксплуатации ведьмы (СИ) - Зингер Татьяна (читать полную версию книги TXT) 📗
С Лисом мы не обменялись любезностями, добрых снов не пожелали и улеглись спать в
молчании. Из-за стены доносилось только поскрипывание старых деревяшек под телом
варрена.
Я долго не могла заснуть. Ливень барабанил по листве и отдавался стуком в висках. С
одеялом было слишком жарко, но без него по коже пробегал морозец. Вдалеке зазывно орал
жаждущий ласки кот. Возможно, даже мой.
Опутала непрочная дрема. Я провалилась в её объятия, и перед глазами поплыли
причудливые картинки. Когда-то, помнится, ведьма упомянула, что сны чародеев
отличаются особой красочностью, и, если постараться, то в них можно узреть будущее. Но я
различала переплетения узоров, радуг, орнаментов. Множество лиц, голоса, кошачий вой, а
на утро странное чувство, словно упустила нечто важное.
Но призрачная дымка сна растворилась, не успев связать меня своими путами.
Негромко всхлипнула скрипучая половица. Я насторожилась и услышала чье-то глубокое
дыхание. Надо мной кто-то стоял.
«Раз, два, — отсчитывала я, надеясь на морок. — Давай же, уходи».
Но существо стояло, как и прежде. Липкий страх пробрался под кожу. Я резко открыла глаза.
От кровати отшатнулся Лис. Мы с ним проявили поразительное единодушие: одно и то же
неприличное слово вырвалось с одинаковыми интонациями. Не сказать даже, кто испугался
сильнее.
— Объясняйся! — взревела я.
Лис съежился у стены.
— Славочка… — заискивающе начал он. — Подожди… Выслушай…
— Как же ты мне надоел, — разозлилась я.
И занесла над ним руку с растопыренными пальцами. Варрен зажмурился, наверное,
подумав, что я собралась его проклинать. Звонкий звук пощечины несколько охладил мой
пыл.
— Объясняйся.
— Я… это…
Юноша замолчал. Судя по всему, вступительной речи он не придумал, а выпутаться без неё
не смог.
— Ну, — поторопила я Лиса, медленно отодвигающегося в сторону выхода.
— Ты мне так нравишься, — выпалил он на едином дыхании. — Восхитительная девушка, очаровательная…
— Совсем ума лишился?
Брови недоуменно изогнулись. От неожиданности я забыла, что собиралась ругать варрена.
Просто уселась на кровать, потерла ноющие виски. Может, это всего лишь сон?
— Нравишься… Я как тебя увидел… — он в задумчивости прикусил губу.
— И это повод приплестись ко мне ночью? — полюбопытствовала совершенно отупевшая от
головной боли я.
— Хотел полюбоваться, — замялся Лис.
— Тебя учили правилам приличия?
Варрен неопределенно угукнул. Он почти успел выскочить в коридор, но остановился перед
дверью.
— Ты, правда, считаешь меня симпатичной? — негромко спросила я.
— Да! — моментально согласился Лис.
— Приятно слышать, — я не особо доверяла ему, но щеки запунцовели. — Знаешь, мы не…
— Да-да, разумеется, — перебил варрен. — Нам не быть вместе, но хотя бы позволь тобой
восторгаться.
Мне показалось или при отказе в его голосе прозвучало облегчение? Я окончательно
запуталась. Лис спешно вышел из спальни, оставив меня созерцать темноту. Многое
объяснимо, но на кой ляд будить человека, чтобы потом без особой уверенности признаться
ему в симпатии и сбежать? Возможно, есть в круглоглазых варренах нечто мистическое, такое, из-за чего несчастная девушка вынуждена непонимающее вглядываться во мрак
пустующей комнатки.
Он что-то скрывает. И я не буду собою, если не узнаю, какие тайны прячет в себе высокий
худой юноша с малопривлекательным лицом и вздорным характером.
Близился рассвет. Засыпать не было смысла.
День ничем не запомнился. Утром Лис не рискнул провожать «симпатичную девушку», а
может, просто спал. Просыпающееся солнышко окрашивало волосы в соломенный цвет и
гладило лучами по прорезающейся, новой траве. Редкие горожане, позевывая, направлялись
с корзинками на базар, с одеждой в сторону реки или с ведрами к колодцам.
Ученики проявили чудеса признательности, поэтому притащили в школу огромную
замученную ворону. По их мнению, истинная ворожея выглядела именно так: голубоглазая
девица с вороной на плече. Обязательный «атрибут» вырывался, орал, щелкал клювом, но
маленькие нелюди накрепко привязали его лапу за веревочку к особо отважной ученице. В
итоге птица, перекусив веревку, наматывала круги по кабинету, заставляя вспоминать песни
о крылатых вестниках смерти, а затем улетела восвояси, каркнув на прощание и обронив
одну из стеклянных фигурок.
Вечером я собиралась отправиться к ведьмаку. До зубного скрежета хотелось попросить его
«починить отломанную ступеньку». Что делать дальше —пока не решила. То ли закопать
негодяя в неухоженном садике за домом, то ли скинуть с крыши. В любом случае, добро
как-то забылось при мысли о том, что, возможно, из-за этого парня погибло пять человек.
Но, к сожалению, я не знала, где обитал ведьмак, а князь, к которому можно было обратиться
за помощью, куда-то уехал.
Ладно, успеем. Жизнь длинная.
Пункт девятый. Не пытайтесь подкупить ведьму
«Вы можете быть приветливы, открыты и добры.
А возненавидят вас за кривые зубы».
Народная мудрость.
Случаются в неблагодарной чародейской практике маленькие радости. Например,
запихивание сопротивляющегося варрена в погреб, дабы он не попался стучащемуся в дверь
гостю, приносит небывалое удовольствие. Слабо различимая ругань, потому как варрен
слетел со ступенек и, судя по всему, приземлился в горку ощипанных курей, поднимает
настроение. День наполнился новыми оттенками.
Когда последний страдалец был выпровожен восвояси, я опять отправилась к князю. У
массивных арочных дверей никого не отыскалось. Странно, стражники денно и нощно
сторожат покой княжеской особы. Да, и они не без грешка — по очереди упиваются в
харчевнях. Но с поста не уходят. А нынче — ни одного.
Терем опустел. Обычно гомонящий, теперь он налился неестественным безмолвием. Исчезли
слуги, не суетилась привечающая гостей Ельна. Я, оглядываясь подобно воришке,
прошмыгнула к величественной лестнице. Провела ногтями по перилам, меж которыми
извивались вырезанные в дереве змеи да ящерицы. Всегда засматривалась на них, но боялась
показаться дурехой, тыкающей в орнамент.
Покои Всемила находились в правом крыле второго этажа, и я там была единожды, мельком
и исключительно из-за неумолимого любопытства. Приличным барышням, как известно, не
подобает видеть опочивальню малознакомых мужчин.
Я почти прошла наверх, но слух различил шепотки, доносящиеся из каморки дружины. Так
стража прохлаждается? Ай-ай-ай, как нехорошо. Я просунула нос в щелочку между створкой
и стеной. Здоровое любопытство никому не повредит.
Писклявый голосок трусливо вопрошал:
— Нет, но вдруг?! А если нас обвинят?
— Ты подливал ему в пойло яд? — резонно заметил второй голос. — Ты для них кто? Блоха
на шкуре государственных интрижек, тьфу.
— Но жалко ж… Кто будет… ну… управлять тута всем? — пролепетал первый.
— А смысл жалеть? Он тебе чего хорошего сделал? — грубым басом вклинился третий
стражник. — Родители посадили на хлебосольное местечко, так он выгнал всех. И что ж, кому-то лучше стало? Зад он просиживал, вот что!
— Но помрет жешь…
— Не бери слишком многое на себя, — напирал второй дружинник. — Помрет — не помрет.
Дело богов, не наше.
Третий товарищ согласно промычал. Писклявый стражник никак не унимался.
— Нельзя так…
— Как? Князей, что ль, не знаешь? Нового посадят. Такого же!
— Но Всемил… — Первый дружинник вздохнул.
— Да заладил ты! — Раздался глухой удар кулака о, предположительно, столешницу. —
Всемил, Всемил! Он тебе кто, брат родной? Нашел, кого жалеть. Мы тут перебиваемся с
хлеба на соль, детей последними крохами кормим. А этот, видал, каких рыб жрет?! Если
