Пророк, огонь и роза. Ищущие (СИ) - "Вансайрес" (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации TXT) 📗
Но Хатори искал глазами одну-единственную — с золотым пером.
— Продай мне ту птицу, — тянул привычную песню он. — Мой господин будет очень рад, если я верну её ему.
Но волшебница только качала головой.
— Ну хорошо, — сдался Хатори. — Тогда у меня есть ещё одна просьба от него. Он хочет найти своих единомышленников в вере, он исповедует религию Милосердного.
В этот момент в дом ворвались стражники, птицы закричали и бешено захлопали крыльями — и на этом воспоминание оборвалось.
— Как твои птицы, волшебница? — спросил Хатори, помолчав. — Я помню, что когда в твой дом вломились, они все вырвались на свободу и улетели. Ты смогла их найти?
— Да, они вернулись ко мне, — кивнула женщина. — Все, кроме одной.
— Знаю, — помрачнел Хатори. — Она здесь.
— Я пришла за ней.
— Она умерла, волшебница. — Хатори отвернулся. — Прости меня хотя бы ты, не знаю, сможет ли простить Хайнэ. Я не смог спасти её и уберечь.
— Отдай её мне.
Вздохнув, Хатори разрыл солому, которой был покрыт холодный пол, и достав спрятанный под ней трупик птицы, осторожно просунул его сквозь прутья решётки.
Волшебница села на пол и положила птицу к себе на колени.
Она наклонила голову так, что белоснежные волосы свесились, закрывая её лицо и мёртвую птицу, и начала что-то шептать глухим, нежным голосом.
А потом — или это Хатори только показалось?! — птица как будто вскрикнула, что-то отвечая.
Нет, это была не иллюзия — она ожила, захлопала крыльями и, взлетев с колен женщины, уселась ей на плечо.
Пару мгновений Хатори смотрел на это расширенными глазами, а потом оправился от изумления и, бросившись к решётке, успел схватить волшебницу, поднявшуюся на ноги, за платье.
— Подожди, — закричал он. — Не уходи! Вылечи моего господина! Раз ты смогла вернуть к жизни мёртвую птицу, то уж тем более сможешь изгнать болезнь из его тела! Ты сможешь это сделать, я уверен, скажи мне цену, я заплачу, что угодно! Вылечи его!
— Я себе не подвластна, — возразила волшебница. — Я не могу решать вопросы жизни, смерти и судьбы человека по своей воле. Никто не давал мне разрешения вмешиваться в судьбу твоего господина. Поэтому не проси.
Хатори понял, что это бесполезно, и, вздохнув, отпустил её платье.
— Но я могу помочь тебе сбежать отсюда, — вдруг предложила женщина. — Это в моих силах, и это не запрещено.
Хатори вскинул голову.
— Нет, — отказался он после недолгого молчания. — Не думаю, что это хорошая идея. Если я просто ускользну отсюда, это бросит подозрение на Хайнэ, к тому же, я не могу оставить его здесь. Или ты можешь помочь мне забрать и его тоже? — вдруг пришло ему в голову.
Но волшебница ожидаемо отказалась.
— Тогда не надо, — принял окончательное решение Хатори. — Иннин сумеет устроить так, чтобы мы сбежали все вместе, втроём.
— А ты не хочешь попросить чего-нибудь для себя лично? — вдруг спросила женщина, странно улыбнувшись. — Не для Хайнэ, а для себя.
— Я уже говорил, что мне ничего не нужно, у меня и так всё есть, — пожал плечами Хатори. — Кому-то говорил… не помню, кому. Может быть, и тебе.
Он вновь опустился на каменный пол, и вдруг тоска нахлынула на него с головой, такая же тоска, как однажды, когда Хайнэ забрали во дворец к Онхонто, а он остался ночевать в их общей комнате один.
— Или… подожди, — позвал Хатори волшебницу. — Я хочу его увидеть, просто увидеть. Я тоскую по нему, а в последний раз нам даже толком поговорить не удалось. К тому же, мы поругались, мы вообще часто ругаемся, но глупо было на этом расставаться… Я не совладал с собой, и теперь мне тоскливо. Можно это устроить, чтобы просто увидеть его? Лучше даже не разговаривать, потому что снова ведь поссоримся.
И он усмехнулся, глядя куда-то вдаль.
— Хорошо, — улыбнулась волшебница. — Это можно, но только ненадолго. Дай мне руку.
Хатори просунул руку сквозь прутья решётки — и внезапно весь мир перевернулся с ног на голову. Пол у него под ногами зашатался, предметы начали стремительно расти и менять цвета. Пейзаж вокруг совершенно изменился — вместо сырых застенков вокруг оказалось тёмно-синее небо, усыпанное звёздами, и откуда-то с высоты полился мягкий разноцветный свет.
Одно лишь осталось прежним — решётка, преграждающая путь, но прутья её теперь были золотыми.
Первым делом Хатори глотнул свежего воздуха — а потом опустил голову и увидел, что под ногами у него не пол, а дно птичьей клетки.
Новое тело было странным, непривычным; для того, чтобы не упасть, необходимо было цепляться за жёрдочку, стараясь удержать равновесие, при попытке повернуть голову невольно изгибалась длинная шея, и сами собой поднимались крылья, тяжёлые, неуклюжие.
Это было смешно, и он было рассмеялся, но из горла вырвался совсем другой звук — глуховатое курлыканье.
Внизу, в беседке, сидело в кресле странное существо в не менее странных, аляповатых одеждах, и курило длинную трубку, то и дело выпуская в воздух колечки разноцветного дыма.
«Женщина это или мужчина?» — задался вопросом Хатори, но в этот момент он увидел Хайнэ, и остальное перестало его интересовать.
Хайнэ рухнул на подушки чуть слева от него и низко опустил голову, так что Хатори были видны лишь черноволосая макушка и шелка многочисленных одеяний, разостлавшиеся по полу.
«Как ты там? — думал Хатори-птица, в беспокойстве взмахивая крыльями. — Кто одевает тебя, кто причёсывает? Кто здесь может носить тебя на руках, как я? Бьюсь об заклад, что Онхонто, как бы прекрасен он ни был, этого не делает».
Эти взволнованные мысли были столь сильны, что он пропустил половину разговора Хайнэ со странным существом, хозяином беседки.
— Спасите Хатори от огненной казни, спасите его от того, от чего не смогли спасти Энсаро… — вдруг донеслось до него собственное имя.
Хатори замер, прекратив раскачиваться на своей жёрдочке.
«Ему не всё равно, — растроганно подумал он. — Он пришёл к этому существу, чтобы спасти меня от казни…»
К глазам подступило что-то жаркое, но птица, разумеется, не могла заплакать — да и не то чтобы Хатори этого хотелось.
А внизу, тем временем, развёртывалось настоящее представление, главным героем которого были Хайнэ и его пороки.
Иногда Хатори и самому хотелось высказать брату то, что его в нём не устраивало, но сейчас, после услышанного, обида его прошла, и смотреть на это ему было больно.
«Прекрати, — яростно зашипел он в сторону существа с белыми волосами. — Ты же слышишь, он сам сказал, что всё понял! Прекрати его мучить, не то…»
Что «не то», он не знал и сам — разве могла что-то сделать птица, заточённая в клетке? — но был уверен, что сделает что-то, и кривлявшемуся актёру, злому насмешнику не поздоровится.
Но в этот момент картинка снова переменилась.
Изогнув шею, Хатори больше не увидел существа с белыми волосами — в беседке был только Хайнэ, правда, в старинной, диковинной одежде актёра. Хайнэ подошёл к клетке и, раскрыв дверцу, вытащил птицу наружу.
«Узнал, узнал!» — в восторге подумал Хатори, метнувшись ему навстречу.
— А ведь ты больше не хромаешь, Хайнэ! — попытался воскликнуть он. — Так она обманула меня, она всё-таки это сделала, она вылечила тебя!
Хайнэ прислушивался с улыбкой к его курлыканью и нежно гладил его по крыльям. Птица радостно подставлялась под его ласки, изгибая длинную шею, и непривычное тело вдруг стало почти привычным, почти желанным.
В конце концов, птица успокоилась и села на плечо к хозяину — и в этот самый момент Хатори увидел на пороге беседки волшебницу.
— Это она тебя вылечила, — хотел было сказать он не без доли собственной гордости, и вдруг понял, что его слова — а, может, и его присутствие — здесь не слишком нужны.
Эти двое стояли напротив и не могли оторвать друг от друга взгляда.
«А ведь это она, — вдруг понял Хатори. — Та девочка, за которой мы с тобой когда-то гнались по крышам, Хайнэ… Ты помнишь? Ты сказал, что любишь её…»
