Человек, которого не было (СИ) - Кросс Элис (электронная книга .TXT) 📗
Чародейка кинулась к нему, но неожиданно мимо неё проскочила чёрная тень, которая в мгновение ока разрослась до невероятных размеров. Алексия повернула голову и увидела, как в небо взмыв ещё один дракон — чёрный будто грозовая туча. Она до скрежета стиснула зубы, понимая, что Самайн куда более опасен, чем она могла бы предположить даже в самых смелых мечтах, и в отличие от Уиллара, практически бессмертен. Ей надо торопиться.
— Нет! Нет!! Нет!!! — раздался ещё один громкий голос, который Алексия распознала уже наверняка. Это архиепископ. Но почему он кричит именно это? Почему «нет»?
— Пророчество... — вспомнила она.
То самое пророчество, которое он пытался предотвратить... Кто бы мог подумать, что обычно замысловатые и не скупившиеся на загадки и скрытые смыслы пророчества могут звучать настолько прямо? Теперь предотвратить его пыталась и Алексия — остановить это безумие, сыграть против самой Судьбы. Но её не пугала близость конца мира. Её пугала лишь строка: «...когда Белый Дракон утопиться в красной реке...», и эта строка казалась ей наиболее правдоподобной. Если ничего не сделать, это непременно случиться и скоро.
Голоса были совсем близко. Чародейка была уверена, что её не ждут. Была абсолютно уверена, что вблизи неё нет шептунов и вытащила последний камень из кармана, стараясь как можно чётче представить место, в котором хотела оказаться — тот участок леса, спрятанный за деревьями, где стоял её отец. У неё не было права на ошибку. Она полностью сконцентрировалась на представлении, рисуя в сознании пустое и безопасное место рядом с отцом, чтобы вонзить в него клинок и выпустила камень из рук...
Громкий удар, сопровождаемый яростным рёвом, раздался где-то вдали. Алексия невольно оценила расстояние до него и примерное местоположение, не успев открыть глаза. И это было её фатальной ошибкой. Она поняла, какую глупость сделала только тогда, когда камень соприкоснулся с землёй, и сквозь закрытые веки она смогла распознать яркий свет, что уносил её совсем не туда, куда она жаждала попасть ещё мгновение назад.
Открыв глаза, она поняла, что находится на поле, где ещё идёт битва. В другой стороне от отца и архиепископа, которые за то время, что она будет возвращаться, успеют уйти. Отпустив разочарование, чародейка нашла взглядом историк шума, отвлёкшего её, и забыла, как дышать.
Белый дракон весь измазанный кровью, текущей из разорванной на ошмётки шеи, лежал посреди поля, пытаясь крыльями отбиться от красных плащей, захлестнувших его. Воины, радостно крича, кололи его мечами и копьями, но те отлетали от прочной чешуи, и тогда кто-то додумался бить снизу. Дракон дёргался, пытался развернуться или хотя бы увернуться, но не мог. Он прижало рыкнул, приоткрыв пасть, из которой тут же вылилась кровь, когда один из воинов вонзил копьё в его левый глаз. Спустя пару мгновений ему выкололи и второй...
Чудовищное зрелище заставило Алексию заплакать так, как она не плакала никогда. Слёзы непрерывным потоком стекали по её щекам, мешаясь с красным. Она уже почти ничего не видела, но не могла оторваться. Ужасная боль, которую испытывал Уиллар передалась и ей. Она забыла и про отца, и про печать, и про демона, и про войну. Боль, обратившись в ярость, диктовала лишь одно...
Чародейка развела руки в стороны и, торопившись, собрала столько силы, сколько только смогла, выразив в яростном крике всю свою боль. Огромный огненный шар, описав петлю, вошёл в землю недалеко от дракона. Земля начала содрогаться, она трескалась и расползалась, деля поле надвое уродливой трещиной, в которую валились красные плащи. Вокруг страшной пропасти, продолжавшей расти и обваливаться, разгорался огонь, быстро расползающийся по влажной траве и настигая тех, кто пытался бежать. Он покрыл собой почти половину поля, на котором спасительными острогами являлись лишь области действия шептунов, но даже их объял невыносимый жар.
Чародейка опустилась на колени, выплюнув собравшуюся во рту кровь, и подняла глаза на дракона. Он лежал, свесив морду в пропасть, и совсем не шевелился, но за всполохами огня она различила его слабое дыхание, поднимающее и опускающее рёбра, или лишь хотела его видеть. Она зарыдала, нисколько не сдерживаясь, понимая, что опоздала. Это всё её ошибка, её вина. Если бы она сказала о демоне сама, отвергнув предложение Уиллара, если бы была хоть чуточку быстрее, если бы сделала хоть что-то, то она бы всё спасла. Если бы она...
Нет.
«Это они виноваты... Это их война — не наша. Это они убивали нас, это они стравили нас, это они... Это всё они. Уничтожу... Я их уничтожу... Уничтожу!..»
Алексия почувствовала в себе такую ненависть, которой не мог похвастаться никто. Ненависть переполняла её, заглушала боль и отчаянье, любовь и сострадание. Она наконец поняла, что значит, ненавидеть кого-то всем сердцем, желать уничтожить настолько сильно, что не желать ничего другого — ни жизни, ни счастья, ни покоя. Не убить — уничтожить. Превратить в абсолютное ничто, не оставив даже праха, ни единого напоминания. Заставить их страдать, почувствовать обречённость, молить о смерти, вырвать их крики из их горл...
Чародейка медленно поднималась с колен, а вслед за ней с низов к кончикам языков меняли цвет всполохи пламени, становясь синими. Чарующее и страшное зрелище предстало взорам и друзей, и врагов. Такое странное, будто небо и земля поменялись местами. Поднявшийся ветер склонял языки этого синего огня к чародейке, дуя со всех сторон, и поднимал их всё выше и выше над землёй до тех пор, пока они не встали ровной стеной, а затем...
Чудовищная воронка начала вращаться, дорастая до самых небес. Ветер был настолько силён, что поднимал в воздух брошенные мечи и щиты, а позднее поползли по земле и люди вперемешку с конскими тушами. Собравшиеся над воронкой чёрные облака заволокли всё небо, обращая день в ночь. Эти тучи были так велики, что грозились упасть на землю, но не проронили и капли дождя, продолжая нагромождаться друг на друга, скрывая свет. Присутствующие, которым довелось наблюдать за происходящим, замерли, а те, кто находился ближе всего, в ужасе кидались прочь, подальше он зарождающегося смерча, но не успели.
Даже из-за неистовых завываний ветра все услышали полный боли крик учинивший этот кошмар чародейки. Отвратительно-болезненный, вовсе не человеческий крик раздирающий горло. Алексия не могла его сдержать — это была самая страшная боль, которую ей доводилось испытывать. Она чувствовала, как её тело распадается изнутри, как вскипает кровь, бурля и пузырясь прямо под кожей. Прямо на ней плавился и капал на траву стальной доспех, не выдержав окутавшегося его жара. Чародейка кричала, а смерч набирал силу, продолжая затягивать в себя всё, что было поблизости. Он с корнем вырывал деревья, отрывал от земли живые и мёртвые тела, которые быстро растворялись в пламени, и даже Воглеасс, который уже почти опустили на землю, вопреки желанию тех, кто им управлял, начал медленно двигаться в сторону смерча. Маги ставили барьеры, за которыми пытались укрыть себя и рядом находящихся, по барьеры трескались. Ужас охватил всех до единого. Белого дракона тоже начало притягивать к воротке, неумолимо подвигая ближе и ближе к краю пропасти, но ветер стих.
На мгновение всё прекратилось, а смерч будто бы замер, но сразу после весь тот огонь рухнул вниз, словно был водой и утопил в себе всё, что было вокруг, казалось, до самого горизонта.
Воины и маги, собравшиеся у Воглеасса закрыли глаза, но когда вновь открыли их обнаружили, что всё ещё живы. То место, где они стояли, огонь миновал, оставляя чёткую грань между зелёной травой и выжженной обугленной землёй, тлеющей синими искрами. Огонь всё ещё танцевал перед ними свой страшный танец, гонимый по полю остатками прошлого ветра, но медленно затихал.
Сквозь него можно было разобрать отчётливые блестящие лужи, совсем недавно являющиеся доспехами, чудом уцелевшие, но до неузнаваемости изуродованные тела и белое пятно — дракона, висевшего на краю пропасти.
... Группа магов решила приблизиться к инферналу, который, по всей видимости, был ещё жив, потому как кое-где ещё встречались слабые синие огоньки. Осведомлённые люди не понимали, как человек мог пережить выброс такой силы, а ещё больше они боялись того, что он умрёт.
