Память льда - Эриксон Стивен (читаем книги онлайн TXT, FB2) 📗

До осады Капастана Итковиан считал, что уже достаточно навидался ужасов, которыми неизбежно сопровождается любое сражение. Даже вчерашний день и минувшая ночь все же худо-бедно укладывались в его представления о войне. Но то, что он наблюдал сейчас…

Стоило какому-нибудь тенескарию помоложе упасть, сраженному ударом пики, как на него тут же бросалась одна из женщин. Она разрывала на убитом лохмотья, задирала свои и начинала совокупляться с еще теплым трупом. Закрыв глаза, она судорожно насиловала мертвеца, позабыв обо всем.

А рядом ее соратники и соратницы уже вгрызались зубами в тела погибших. Иные не успевали проглотить и первого куска человечины, как сами падали замертво. И теперь уже их терзали и рвали обезумевшие воины Провидца.

Два таких разных, но одинаково кошмарных зрелища. Итковиан не мог решить, которое из них потрясло его больше. Кровь стыла в жилах. Разум до сих пор отказывался верить в происходящее, и, содрогаясь от страха, переходящего в панику, несокрушимый щит понял, что настоящий штурм еще только начинается.

Тенескарии заполонили все широкие и узкие улицы вокруг кладбища. Их жадные глаза были устремлены к Итковиану и «Серым мечам». Туда же тянулись сотни рук (голодные люди как будто утратили чувство расстояния).

Сомкнув щиты, солдаты ненадолго восстановили нарушенное оцепление вокруг Итковиана. Скоро тенескарии сомнут и этот строй, как уже было раньше. Но пока его молчаливые бойцы еще держатся, и их квадрат, словно островок в море, поднимается все выше, возносимый падающими телами паннионцев. И пока сам Итковиан остается в седле, он способен разить мечом направо и налево, убивая всех, кто находится в пределах досягаемости. А раненых добьет копытами его лошадь.

Это было не сражение, а сущая бойня. Несокрушимый щит чувствовал себя настоящим убийцей. Его сердце захлестывала ненависть; нет, не к этим ослепленным голодом тенескариям. К Паннионскому Провидцу, лишившему своих подданных человеческого облика. К септарху Кульпату, хладнокровно и жестоко бросившему безоружных людей против обреченной армии.

Немыслимая, чудовищная тактика. Впрочем, она, похоже, сработает.

Гул перешел в рев. Тенескарии начали еще одну атаку.

Первые из достигших оцепления были изрублены в куски. На какое-то время это заняло толпу, торопившуюся насытиться. Однако человечины на всех не хватило, и теперь уже новые солдаты рвались вперед, чтобы повторить судьбу соратников. Они карабкались друг другу на плечи и взбирались по спине своих товарищей. Перед глазами изумленного Итковиана мелькнула трехъярусная живая стена. Еще через мгновение она обрушилась внутрь, погребая под собой «Серых мечей».

Выдержать такой натиск уже не представлялось возможным, и строй прогнулся под неимоверной тяжестью. Ломались копья, сплющивались щиты, летели сорванные с головы шлемы. И повсюду — куда ни глянь — обильно лилась кровь. Тенескарии оказались не совсем безоружными. Итковиан заметил в руках некоторых из них ножи, топоры и мясницкие тесаки. Нетрудно было догадаться, что главной целью паннионцев являлся он сам. Итковиан поправил лямки щита и поудобнее взял меч. Чуть коснувшись шпорами боков жеребца, он заставил своего верного спутника безостановочно двигаться по кругу. Конь мотнул гривой, после чего пригнул голову, защищая горло. Пластины доспехов, прикрывающих ему лоб, шею и грудь, во многих местах были пробиты и густо измазаны кровью. Все с той же холодной яростью он ударял копытами по месиву тел, готовый обрушиться на живых врагов и растоптать их.

Итковиан взмахнул мечом. Удар оказался точным: у тенескария слетела голова, а туловище его, еще размахивающее руками, задрожало и осело. Тем временем скакун попятился назад и наотмашь ударил копытом какую-то громко орущую женщину. Та отлетела в сторону, захлебываясь кровью. Вперед прорвался еще один тенескарий. Он повис на правой передней ноге жеребца, норовя опрокинуть грозное животное. Несокрушимый щит нагнулся и ударил врага в поясницу. И сразу же отвел глаза, зная, что рассек нападавшего пополам. Конь повернулся, отшвырнув обрубок трупа.

Несколько рук впились Итковиану в левую ногу. Он действовал вслепую, но по хрусту костей понял, что сломал кому-то ключицу. Лошадь несокрушимого щита продолжала отчаянно лягаться и кусаться. Зубы и копыта рвали и давили тенескариев, однако на месте покалеченных паннионцев тут же появлялись другие. Итковиан рубил мечом наугад, но оружие всегда находило цель. Кому-то удалось вскочить на жеребца у него за спиной. Итковиан выгнулся назад, замахнулся через голову и пропорол незваному седоку грудь, добравшись до живота. Там он всадил меч поглубже и повернул лезвие… Горячие струи крови и желчи залили ему спину. Бездыханный тенескарий соскользнул на землю.

Теперь несокрушимый щит изменил тактику. Он наносил широкие горизонтальные удары, каждый раз поворачиваясь в новом направлении, пока не описал полный круг. Всадник и лошадь слились воедино. Раскаленный шлем жег Итковиану лицо. Целостной картины происходящего он, естественно, не видел, но ему хватило и отдельных фрагментов…

«„Серым мечам“ больше не подняться».

Итковиан не заметил поблизости ни одного стоящего на ногах солдата в знакомой форме. А тенескарии продолжали напирать. Груда трупов достигла высоты человеческого роста. И где-то там, под этими мертвецами, погребенные заживо, обреченные погибнуть от удушья — его бойцы.

Паннионцы окружили его со всех сторон. Но теперь у них в руках были оброненные «Серыми мечами» пики. Еще несколько минут — и все будет кончено. Ни его собственные, ни конские доспехи не выдержат многочисленных ударов зазубренными лезвиями.

«Фэнер, мой бог и повелитель. Я вручаю себя твоим заботам и буду сражаться до последнего вздоха».

Оставаться дальше на этом холме из человеческих тел было бессмысленно.

— Прорыв!

Боевой конь давно ждал этой команды. Оттолкнувшись, он прыгнул вперед и… едва не опрокинулся. Помогая скакуну, Итковиан стал прорубать ему дорогу. Живые тенескарии отскакивали в сторону. Многих из них разъяренный жеребец успевал ударить копытами и подмять под себя. Пики продырявливали и без того изрешеченный металл доспехов, а несокрушимый щит продолжал наносить удары, раскачиваясь туда-сюда.

Внезапно его кольнули в поясницу. Пика разорвала звенья кольчуги и через подкладку ввинтилась в тело. Итковиана захлестнула волна жгучей боли. Нападавший вращал зазубренным лезвием, норовя сломать ему позвоночник.

Отчаянное ржание могло означать только одно: конь Итковиана напоролся на другое копье. Стиснув зубы, командир наемников нагнулся вперед. Железный наконечник глубоко вошел в лошадиную грудь справа. Жеребец, пошатнувшись, подался влево, склонил голову и, спотыкаясь, перекусил древко.

Кто-то навалился на щит Итковиана и взмахнул тяжелым топором, каким дровосеки рубят лес. Клин топора глубоко вонзился Итковиану в левое плечо у самой шеи и там застрял. Преодолевая боль, он ударил нападавшего в лицо. Острие меча пропороло врагу одну щеку и вышло через другую. Итковиан несколько раз повернул меч и только сейчас заметил, что плечо ему раскроила молодая женщина. Захлебываясь кровью, она упала на спину.

Самое скверное, что пика так и застряла у Итковиана в спине, и когда конь скакал и поворачивался — это всякий раз сопровождалось волной боли. Вскоре к двум ранам несокрушимого щита добавилась третья. Длинным рыбацким ножом его пырнули под левое колено, перерезав сухожилие. Итковиан качнулся вбок. Нижней кромкой щита он кое-как нанес ответный удар. Тонкое лезвие ножа переломилось. Обломок застрял под коленом. Войлочная подкладка доспеха стала быстро намокать от крови.

А потом боль вдруг куда-то исчезла. Мысли Итковиана были предельно ясными. Фэнер, его бог, находился рядом, и потому все остальное уже не имело значения. И он, и его храбрый конь будут сражаться до последнего.

Итковиан не заметил, как и когда его верному спутнику удалось освободиться от застрявшей пики. Теперь из рваной раны хлестала кровь. Однако жеребец, несмотря на это, прыгнул вперед.