Куявия - Никитин Юрий Александрович (полные книги TXT) 📗

Рокош посмотрел на всех по очереди, лицо затвердело, кожа на скулах натянулась до блеска. Глаза как будто окаменели, даже голос прозвучал мертво, словно шел из каменной стены:

– Я вижу… все согласны, чтобы сказал я. Дело в том, Блестка, что единственные, откуда не послали своих мужчин на войну с Куявией, это племя князя Рослинника. Даже из земель Тхора пришли, а это самые непримиримые наши враги, но Горицвет отдал жизнь, чтобы покорить их и ввести туда законы Артании… но Рослинник… этот остался. Слышала о землях, куда еще не ступали копыта наших коней?

Она кивнула.

– Слышала.

– Так вот, получилось, что Рослинник сохранил всех своих людей. В Артании впервые такое неустойчивое положение.

Он умолк, заколебавшись. Все молчали, она сказала негромко, не сумев убрать сильнейшую горечь из голоса:

– Неустойчивое? Это значит на вашем мужском языке воинов, что он сейчас сильнее. Верно?

Все снова промолчали, отводили взгляды, только Севеж кивнул:

– Не совсем верно, Блестка, но ты понимаешь… Нам только междоусобицы сейчас недостает! Неважно, кто победит, но крови прольется немало.

Она горько усмехнулась.

– Когда это артан страшила пролитая кровь? Или сейчас уже страшит?

– Когда это кровь своих воинов, – сухо ответил Рокош, – и когда ее и так мало… Словом, старейшие мужи приняли предложение Рослинника отдать тебя ему в жены.

Голос его прервался, Блестка видела, как дернулся кадык, словно сглотнул ком в горле. Все отводили взгляды, и по общему молчанию поняла недосказанное: Рослинник получит право и на трон в Арсе. Он станет новым тцаром Артании. Он заслуживает, так как сумел уберечь своих людей от жестокой кровавой и абсолютно ненужной войны с Куявией, копил силы, не давал вторгаться в свои владения, а когда Артания резко ослабела, делает молниеносный рывок к власти.

Она поднялась, все воззрились в сильнейшем удивлении, спохватилась, села, лицо неподвижное, но голос прозвучал едко:

– До этого времени женщины Артании были вольны в своем выборе!

– Ты не просто женщина, – подчеркнул Рокош. – Ты – единственная тцарская дочь. От твоего брака зависит очень многое. Слишком многое!

Она кивнула, ответила с той же горькой иронией:

– Значит, наши свободы являются свободами лишь до тех пор, пока никого не задевают.

Рокош сделал отметающий жест.

– Блестка, я не хочу влезать в споры. Я вышел из пещер, чтобы спасти положение… а потом уйду снова. Придон прислал из Куявии сына богоравного Скилла и назначил его наследником Артании и Куявии разом. Когда выберем совет, чтобы вырастил его достойным и передал ему власть, я умру спокойным. А сейчас совет сказал свое слово. Что ответишь ты?

– А чего вы ждете?

– Ответа, – сказал Рокош строго, – достойного дочери Артании.

– Ах да, – ответила она с насмешкой. – А дочь Артании должна уметь жертвовать своими интересами ради интересов страны? Только что не признавали меня дочерью Артании… пока не оказалось, что могу принести пользу!.. Эх, мудрец, много лет провели в пещерах, но так и не поняли важного… Ладно, отвечу сразу, не выпрашивая время на раздумье. Катитесь к Ящеру, вот мой ответ!

Она поднялась, гордая и с прямой спиной, и, не глядя ни на кого, словно никчемные слуги или просто забредший в комнату скот, вышла, глядя прямо перед собой, держа лицо, плечи, спину неподвижными.

…Верховный жрец призвал милость богов к куявскому войску, его помощники разошлись по лагерю. Везде приносили жертвы, сжигали на плоских камнях сердца волков и медведей, дабы боги даровали победу. Военачальники уводили войска и ставили перед своим участком стены. Иггельд, имея такое преимущество в людях, решил начать штурм со всех сторон. Если у артан и хватит людей, чтобы защищать стены по всему периметру, то все переменится, если где-то удастся прорваться, перелезть или пробить стену.

А пробивать намеревался сразу в трех местах. Антланцу удалось склонить на свою сторону горных гномов или же не столько склонить, сколько купить, пообещав им в полное распоряжение новые рудники. Они обещали проникнуть под стены и обрушить их слева от городских врат, где сразу откроется малая площадь на противоположной стороне города, а самое главное – тайный проход во дворце Бивингов, так как дворец вплотную примыкал к ней. А уж из дворца множество дверей вели как в город, так и на стены.

Елинда больше всего возлагал надежд на этот дворец, в нем можно сразу укрепиться, а из окон трехэтажного здания легко обстреливать артан в городе. Он уже собрал самых отважных и отчаянных сорвиголов, ждал только сигнала.

Рогоза выставил свои полки на той стороне города, Ясинец подготовился к штурму со стороны главных ворот, а остальные разобрали лестницы и готовились карабкаться на стены. На этот раз многие запаслись веревками с крепкими крючьями.

Иггельд вышел из шатра – тесно, растопырил руки и покорно поворачивался, а двое оруженосцев прилаживали тяжелые доспехи поверх кольчуги. Под кольчугой толстая вязаная рубаха из козьей шерсти, что сама по себе держит наконечники стрел и старается не пропустить к телу острые лезвия. Антланец собственноручно нахлобучил полный шлем с прорезями для глаз, что надежно закрывает уши и затылок, пробасил:

– Больно дуреешь в бою, прешь, как лось по весне!.. Если соратники не успеют прикрыть тебе спину, пусть хоть железо прикроет…

– Да ладно тебе, – буркнул Иггельд. – Я ж буду это… руководить штурмом.

Антланец хмыкнул:

– Знаю я твое руководство. Первым ринешься. Даже знаю, почему.

– Почему?

– А дурак потому что, – сказал Антланец хладнокровно. – Стыдно, видите ли, что другие проливают кровь, а ты за их спинами. Дурак, ты не за спинами, а издали руководишь боем! Можно даже с дракона!

Иггельд посмотрел поверх массивного плеча Антланца на огромную долину, заполненную людьми с оружием так, что скоро начнут задыхаться от тесноты.

– Хорошо. Тогда начинаем.

Антланец рявкнул весело:

– Наконец-то!.. Позволь, по старой дружбе, ударить по главным вратам?

Иггельд спросил хмуро:

– Зачем?.. Или горишь местью, что тогда тебя так изранили? Антланец, ты гораздо ценнее во главе ста тысяч, чем во главе десятка. Ты – князь. Забыл, как умело снабжал мою Долину продовольствием? А кто, как не ты, первым начал собирать ополчение? Более того, я хотел тебе поручить…

Он задумался, заколебался, неожиданно пришла совсем другая мысль, дикая, нелепая, нахлынуло такое отвращение к звону мечей, яростным крикам, виду крови, разрубленных голов, что поморщился, сквозь стиснутые зубы вырвался глухой стон. Антланец спросил растерянно и с испугом, что так не шел к его огромной массивной фигуре:

– Что?.. Хочешь меня отстранить?

– Нет, – ответил Иггельд медленно, – совсем напротив. Ты очень хорош, Антланец! Ты живешь этим, замечаешь каждую мелочь, от тебя не укроется ни треснувшее копыто во всем войске, ни слабо затянутый ремень под челюстью, ни плохо заточенный меч… Потому хочу поручить большее, чем просто ломиться в запертые врата.

Антланец как будто даже посерел лицом, выпрямился, а с его фигурой это страшно, взбугрилась чудовищная грудь, раздались плечи. Взглянул почти враждебно:

– Что?

– Взятие Куябы, – ответил Иггельд.

Антланец опешил. После молчания спросил густым, но на последнем слове сорвавшимся в бездну голосом:

– Взятие… взятие всей Куябы?

– Да, – ответил Иггельд. Улыбнулся. – Ты жаден до воинской славы, я – нет. Руководи взятием, твое имя войдет в летописи! О тебе будут грезить женщины. Все еще будет!

Антланец покачал головой, в глазах изумление, радость и сильнейшее недоверие, что сменилось вовсе непониманием.

– Иггельд… Ты отказываешься от такой славы?

– А зачем она мне? – ответил Иггельд угасшим голосом. – Обо мне не грезят.

– Ну да, – возразил Антланец. – Я точно знаю…

– Для меня все женщины, – оборвал Иггельд, – в одной-единственной. Ладно, давай сигнал!