Ведьмы Алистера (СИ) - Шатил Дарья (книги без регистрации полные версии .txt, .fb2) 📗
Кеторин развернулась и скрылась за дверью бара. А Марта всё тем же ошалевшим взглядом смотрела ей вслед.
— Она невероятна, — пробормотала девушка, и, лишь услышав ответ Джослин, поняла, что произнесла это вслух.
— Она не невероятна, а всего лишь эксцентрична, а потому успела за свою жизнь обзавестись большим количеством связей. Такие, как Кеторин, идут по жизни легко, в то время как другим приходится бродить во тьме, не зная, куда податься.
***
Джилс смотрела на спящего Элиота. Кеторин отдала ему свою большую мягкую кровать, вот только для Элиота она не оказалась такой уж большой. Элиот был громоздким мужчиной — таким же большим, как и добрым. Джилс умела разбираться в людях. Она знала, какие они, знала по тому, какая кровь течёт в их жилах.
Кровь всегда шептала. Раньше её голос был похож на шелест листьев, или, может, дыхание ветра. В этот голос нужно было вслушиваться. Вслушиваться очень внимательно, иначе был шанс не разобрать его. Но то было раньше — то было до того, как её пальцы сжались на медном обруче короны. А ведь она и не поняла этого сразу, думая, что корона связывает её с кровью других ведьм. Других кровавых ведьм.
На деле же Корона оказалась усилителем. Подарком Охотницы — богини, которой доброта никогда не была свойственна. Охотница была ревнива, Охотница была алчна. Она никогда ничего не дарила. Раньше, когда все мысли Джилс были поглощены Элиотом, а до этого ковеном и охотниками, не обращать внимание на сей факт было проще; она даже и не замечала его. Но теперь, когда Элиот мирно спал на кровати, кровь набатом стучала в венах.
В детстве бабушка рассказывала Джилс сказки об Охотнице. И об усилителе, который та даровала избранной ведьме. Ведьме, которая отреклась от своей матери. По прошествию лет подробности истории стёрлись из памяти, и Джилс никогда бы так и не вспомнила об этой истории, если бы кровь не пела для неё. А кровь пела, да к тому же так громко, что Джилс хотелось закрыть уши. Только это не помогло бы, ведь кровь отзывалась в ней. А кровь ведьм пела громче, чем кровь обычных людей.
Даже не глядя на Джуди, сидящую на диване, Джилс знала, что та глубоко опечалена. И что её брат, резонируя, грустит вместе с ней. Благо, она сейчас не слышала крови Кеторин, Марты и Джослин, так как её диапазон действия способности ограничивался расстоянием. Джилс была готова даже возблагодарить Охотницу за то, что на неё не свалились эмоции и чувства всех людей этого мира — от такого она сошла бы с ума за считанные секунды.
Джилс не знала, сколько времени она просидела так возле кровати Кеторин, погруженная в свои мысли, пытаясь отстраниться от магии, которая не желала отпускать её. Корона, запертая в ящике «Рольфа», всё равно дотягивалась до неё, и Джилс не знала, какое расстояние должно развернуться между ними, чтобы корона перестала влиять на неё.
Джилс почувствовала Кеторин и её смятение прежде, чем та вошла в студию с огромной кружкой кофе в руках.
— Как дела у нашего мальчика? — громко спросила она.
Женщина окинула свою квартиру-студию взглядом, задержавшись на каждом лице: от Роя, который смотрел на тётю со смесью уважения и страха, и тихонько всхлипывающей Джуди до Джилс и спящего Элиота.
— Вижу, он спит, — кивнула она. — А ты наконец-то перестала реветь. Что ж, отлично… Рой, Джуди, я поставила на кухне вариться курицу, пойдите проследите за ней.
Рой чуть ли не мгновенно вскочил на ноги и потянул за собой сестру. Кеторин посторонилась, пропуская их. Но, прежде чем закрыть за ними дверь, она крикнула им вслед:
— Джуди, умойся и прекрати меня избегать. Я уже не злюсь.
Кеторин закрыла дверь и, прислонившись к ней спиной, сделала несколько глотков из своей кружки.
— Если честно, терпеть не могу детей в этом возрасте. Они считают себя уже достаточно взрослыми, но не понимают, что от ребёнка их отличают разве что рост да волосы на теле. Взрослыми нас делает не возраст, а опыт, вынесенный из ошибок, — хмыкнула она, привалившись к двери. — Знаешь, в их возрасте я творила такое, за что собственных детей придушила бы.
Джилс оказалось сложно представить, что такого могла сотворить Кеторин, за что на неё можно было злиться. Возможно, потому что она смотрела на женщину через призму детского обожания.
— Ладно, — Кеторин взмахнула рукой, словно отмахиваясь от предыдущей темы. — Я хотела поговорить не об этом. Мне нужно, чтобы ты сплела для меня ещё одно заклятие поиска, кроме того, что сплетёшь для Марты.
Не просьба. И не приказ. Просто признание нужды. И то, каким именно голосом была озвучена эта нужда, заставило Джилс задержать дыхание. Кеторин не давила на неё, как Джослин, не взывала к чему-то глубинному. Кеторин просто говорила.
— Взамен я дам тебе защиту. Тебе и твоему… хм… принцу.
Джилс захотелось возмутиться. Почему они все называли Элиота её принцем? Но Кеторин не дала ей такой возможности, продолжив говорить:
— Есть лишь два места, где маленькая королева сможет жить спокойно. И Шарпа — одно из них. Под защитой ковена ты будешь в безопасности.
— Пленницей, — выдохнула Джилс. Пленённая королева — разве не об этом она думала? Королева-марионетка, переходящая из рук в руки — незавидная участь, как ни посмотри.
Кеторин покачала головой.
— Рычагом давления. Я более чем уверена, что Старейшины попытаются использовать тебя для давления на город Кровавых Вод.
Джилс шмыгнула носом, стараясь прогнать слёзы обиды.
— Им нужна не я, а корона. Я не смогу давить на ведьм, которые отказались от меня. Им не нужна такая королева, как я.
Кеторин фыркнула.
— Конечно, не нужна. Слабый всегда подчиняется сильному. Но в глазах Демьяны сильная она, а не ты. И, чтобы город Кровавых Вод подчинился тебе, в твоих руках должна быть такая сила, такая мощь… Ты должна одним лишь взглядом вселять в них трепет! Вселять ужас! Для кровавых ведьм плачущая королева — не королева вовсе.
Джилс содрогнулась. Ломать чужую волю? Подчинять людей себе? Запугивать их? Джилс не могла себе даже представить подобного. Всё, чего она когда-либо хотела, это спокойной жизни рядом с таким мужчиной как Элиот: добрым и заботливым.
— Вижу, подобный вариант тебе не по душе, — заметила Кеторин, и Джилс коротко кивнула. — Тогда я предлагаю тебе другой. Я дам тебе приют и дам тебе защиту. Место, где никто и никогда не найдёт тебя, а взамен прошу найти мою сестру.
— Ты предлагаешь так много, а взамен требуешь очень мало. Почему?
На губах Кеторин заиграла улыбка — такая яркая, что даже солнце рядом с ней меркло бы.
— Потому что могу.
— Они не перестанут меня искать. Демьяне нужна корона, — Джилс покачала головой. Она уже почти не верила, что в этом мире есть хоть одно место, где она могла бы быть свободной. Не только от ведьм, но и от короны.
— Я подумаю, что можно с этим сделать, — ответила Кеторин и села на диван. — Не в обиду тебе будет сказано, но я не люблю иметь дело с кровавыми ведьмами. Жестокость у них в крови. Причём чрезмерная.
— Я не в обиде, — Джилс постаралась улыбнуться.
Джилс не сомневалась в том, что Кеторин не гребёт их под одну гребёнку, но о людях чаще всего судят по их лидеру. И бабушка Джилс никогда не была образцом добродетели. Образцом жестокости? Да, конечно. Но помимо жестокости в бабушке были и другие качества: она была хорошим политиком и хорошим стратегом, пока Болезнь не подточила её. В годы её главенства все конфликты между городом Кровавых Вод и Шарпой нивелировались. Теперь же, когда место у руля заняла Демьяна, оставалось только гадать, сколько времени пройдёт, прежде чем холодное перемирие перерастёт в открытое противостояние.
— Мне ведь не позволят спрятаться? Не уберут с доски, как ненужную фигуру? Ты говоришь, что можешь меня спрятать, и я хочу тебе верить. Действительно хочу, — Джилс закусила губу, чтобы сдержать слёзы. — Но я не верю, что это возможно. По моему следу идут охотники, и кровавые явно не захотят от меня отступиться. Поэтому я спрашиваю, где ты хочешь меня спрятать? Что это за место такое?
