Возвращение - Паолини Кристофер (список книг txt) 📗
Муртаг покачал головой:
— Может, для тебя это и благородная цель, но я слишком люблю жизнь, Эрагон! Жизнь — весьма приятная вещь, и просто так с ней расставаться нет никакого смысла. И ничья жизнь мне не дорога так, как жизнь Торна и моя собственная!
И Эрагон понял, что для него существует лишь один-единственный выход в сложившейся ситуации, как бы ни была ненавистна для него такая перспектива. Изо всех сил возобновив магическое воздействие на сознание Муртага, он прыгнул вперёд, оттолкнувшись обеими ногами, и нацелился клинком прямо в сердце своего противника.
— Летта! — успел крикнуть Муртаг.
Эрагон, отлетев назад, упал навзничь. Ему казалось, что его опутали невидимые ремни, стянув руки и ноги и сделав полностью недвижимым. Стоявшая рядом Сапфира в гневе дохнула огнём и прыгнула на Муртага, как кошка на мышь.
— Риза! — выкрикнул тот и выбросил вперёд руку, словно намереваясь схватить дракониху.
Сапфира изумлённо вскрикнула, когда её настигло заклятие Муртага, и повисла в воздухе в нескольких футах над каменистой землёй. Она бешено извивалась, однако ей так и не удалось ни опуститься на землю, ни взлететь выше.
Эрагон никак не мог понять, как это Муртаг, оставаясь человеком, способен применять такие мощные заклятия. В себе он, несмотря на все уроки Оромиса и Глаэдра, подобных сил не чувствовал и старался лишь вспомнить, как именно Оромис советовал ему противодействовать чужим чарам.
— Бракка дю ваньяли сём гуилдар Сапфира ун эка! — негромко сказал он.
Муртаг не сделал ни малейшей попытки остановить его; он безучастно смотрел на них с Сапфирой, явно считая всякое сопротивление со стороны Эрагона бессмысленным. Стиснув зубы, Эрагон удвоил напор, чувствуя, что руки становятся ледяными, все кости ломит, а сердце еле-еле бьётся в груди: магия вытягивала из него жизненные силы. Сапфира добровольно, не ожидая его просьбы или команды, открыла ему доступ к огромным запасам энергии своего могучего тела. Но и это ничего не дало.
Прошло пять секунд… двадцать…
На шее Муртага отчаянно пульсировала вздувшаяся вена.
Минута… полторы… две. Эрагона бил озноб; ноги подкашивались, нестерпимо болело все тело. Он бы, наверное, рухнул без сознания, если бы невидимые путы не поддерживали его в воздухе.
В конце концов ему все же пришлось уступить; он понимал — ещё мгновение, и он уйдёт в небытие. И он сдался, ибо все силы его были исчерпаны.
Как только он перекрыл поток магической энергии, то сразу же сполз на землю, чувствуя себя раздавленным червём. Он и раньше боялся до такой степени истощать свои силы, применяя различные магические знания и умения, но лишь потому, что не был уверен, что сможет достигнуть поставленной цели. Теперь же страх его имел иную основу: он понятия не имел, на что ещё способен Муртаг.
— Можешь даже не надеяться победить меня, — сказал Муртаг. — На это никто не способен, кроме Гальбаторикса. — Подойдя к Эрагону, он приставил острие меча ему к горлу и слегка надавил, проткнув кожу. Эрагон с трудом удержался, чтобы не дёрнуться — в этом случае меч Муртага просто перерезал бы ему сонную артерию. — Сейчас мне проще простого было бы доставить тебя в Урубаен.
— Не делай этого. — Эрагон посмотрел ему прямо в глаза. — Отпусти меня.
— Но ты же только что пытался меня убить!
— Так ведь и ты бы на моем месте сделал то же самое!
Муртаг не ответил. Лицо его казалось совершенно непроницаемым. А Эрагон не умолкал:
— Вспомни: ведь когда-то мы были друзьями. Вместе сражались. Не мог же Гальбаторикс настолько изуродовать твою душу, чтобы ты все позабыл! Если ты отправишь меня к нему, Муртаг, то лучше б ты умер! Ибо тогда душа твоя будет погублена навеки…
Воцарилось долгое молчание, нарушаемое лишь шумом битвы и звоном мечей. У Эрагона по шее тонким ручейком текла кровь, но меч Муртаг так и не убрал. Сапфира в бессильной ярости била хвостом.
Первым заговорил Муртаг:
— Я получил приказ взять в плен тебя и Сапфиру. — Он помолчал. — Я честно попытался это сделать… — Он снова помолчал. — Постарайся больше не попадаться мне на пути, Эрагон. И в следующий раз уже не жди от меня пощады. — И он отнял меч от шеи Эрагона.
— Ты поступаешь правильно, — сказал Эрагон и попытался сделать хоть шаг назад, но не смог: заклятие по-прежнему удерживало его на месте.
— Может, и правильно. Но прежде чем я отпущу тебя… — Муртаг протянул руку и выхватил Заррок из руки Эрагона; потом отстегнул красные ножны от пояса Белотха Мудрого. — Если уж я пошёл по пути своего отца, значит, и клинок Морзана по закону должен перейти ко мне, его старшему сыну. Заррок мой по праву первородства! Младший сын не может владеть мечом своего отца.
Эрагон похолодел. Нет, этого не может быть! На лице Муртага появилась жестокая улыбка.
— Я ведь никогда не говорил тебе, как звали мою мать, верно? Как и ты ни разу не назвал мне имени твоей матери. Что ж, я сам назову тебе её имя: Селена. Селена была матерью не только тебе, но и мне. А Морзан — наш общий отец. Двойники выяснили это, копаясь в твоей памяти. И Гальбаторикса подобные сведения весьма заинтересовали.
— Ты лжёшь! — вскричал Эрагон. Мысль о том, что он — сын Морзана, была для него невыносима. «А Бром знал? А Оромис?.. Почему же они мне не сказали?» И тут он вспомнил предсказание Анжелы о том, что его предаст кто-то из близких родственников. О, как она была права!
Муртаг покачал головой и повторил все на древнем языке, как бы лишая себя всякой возможности солгать. Потом нагнулся к уху Эрагона и прошептал:
— Мы с тобой — одно и то же, Эрагон. Мы — родные братья, зеркальные отражения друг друга. И этого ты отрицать не можешь!
— Неправда! — задыхаясь, прорычал Эрагон, тщетно пытаясь вырваться из магических пут. — Мы с тобой совсем не похожи! Да и шрама на спине у меня больше нет!
Муртаг вздрогнул так, словно его ужалила ядовитая змея. Лицо его сразу застыло, как камень. Он поднял Заррок лезвием вверх и, держа его перед грудью, с мрачной торжественностью промолвил:
— Что ж, пусть будет так. Я принял из твоих рук моё законное наследство, брат мой. Прощай!
Он поднял с земли свой шлем и стал подниматься на спину Торна. На Эрагона он даже ни разу не оглянулся. Торн расправил крылья, оттолкнулся задними ногами и взлетел, направляясь на север. И лишь когда красный дракон и его Всадник скрылись за горизонтом, Эрагон и Сапфира почувствовали себя свободными от магических пут.
Сапфира скребанула когтями по камням, неловко опустившись на землю, и, подобравшись к Эрагону, ласково ткнула его носом в плечо:
«С тобой все в порядке, малыш?»
«Все хорошо».
Но все было очень, очень плохо, и Сапфира прекрасно это знала.
С края плато Эрагону хорошо были видны Пылающие Равнины. Он понимал, что битва окончена. После гибели Двойников вардены и гномы сумели отбить оставленную территорию и разгромить впавшую в замешательство армию противника. Часть имперских солдат они сбросили в реку, а остальных все ещё преследовали, заставляя поспешно отступать.
Однако основные силы Империи безусловно уцелели. Её армия, довольно сильно, впрочем, потрёпанная, отступила лишь для того, чтобы перестроиться и предпринять вторую попытку захвата Сурды. На поле боя виднелись горы трупов — горы погибших воинов с обеих сторон; такого количества людей и гномов хватило бы, чтоб населить большой город. Чёрный дым окутывал тела, упавшие в тлеющие торфяные ямы.
Теперь, когда воины покинули поле брани, тучи птиц — ворон и воронов, коршунов и орлов — подобно савану накрыли Пылающие Равнины.
Эрагон закрыл глаза. Из-под ресниц его текли слезы.
Они победили, но сам он это сражение проиграл.
