Три этажа сверху (СИ) - Ковалевская Александра Викентьевна (читать книги без регистрации полные TXT) 📗
Паша Стопнога заметил:
— Может, Матвей со своей сколопендрой как раз Ксюшу спас!
Алина тем временем смотрела на Лилию. Её начала бить дрожь — без одежды было холодно, а она почувствовала это только сейчас. Она сказала:
— Лиля, пора учиться громко звать на помощь. Громко, понимаешь? Я боюсь, что не услышу тебя, если случится что-то неожиданное.
Секунду все обдумывали эти слова. Потом у девочек повлажнели глаза. Матвей первый, а за ним все остальные обняли Алину и обнялись друг с другом, сделав тесный круг.
Хроники Насты Дашкевич. Таня, Света и другие
Алина, Влад Карнадут и Жека переправились за Большую реку. Их провожали ребята девятиклассники и проследили, как они доплыли в лодке, высадились на другом берегу далеко внизу по течению, Алина помахала рукой и они ушли в туман.
Щенок Зуб впервые залаял, когда увидел, как дрались из-за кроссовок старшие ребята с девятиклассниками. Все так удивились и обрадовались, что перестали драться и окружили нашего Зубика. Карнадут там накостылял кое-кому по-боксёрски, восстановил порядок, и теперь за грабёж чужих вещей племя будет наказывать по закону, и строго.
Света стала совсем несносная. Она завидует Тане Гонисевской, которую уважают все парни, и называет её не по имени, а как они зовут её за глаза — Большая Польза. Таня лечит царапины и порезы, даёт есть мел тем, у кого сводит по ночам икроножные мышцы, делает примочки на обветревшие глаза и смазывает цыпки на руках. Она не отказывается вытягивать занозы и всегда готова осмотреть голову: не засел ли у охотника там клещ. Клещей мы здесь не замечали, но многие парни просят осмотреть голову и шею, Таня вздыхает и перебирает им волосы. Таня провела первую операцию: пришила Игорю надорванную мочку уха. Она собирает травы, вычитывает в кабинете биологии всё о целебных свойствах растений и варит настои, когда её очередь дежурить по школе. До полуночи, не меньше, горит костёр, и Таня в опустевших вёдрах из-под ухи запаривает дубовую кору, зверобой, листья брусники, корни аира и потом, когда её зелья остынут, она переливает их в пластиковые бутылки и предлагает всем, объясняя, что от чего помогает и рекламируя пользу своих отваров. Ксюша стала помощницей Тани. Таня велит Ксюше всегда держаться рядом с ней и не верить словам взрослых мальчиков — воспитывает так. Ксюша тоже собирает травы и делает примочки. И тоже, когда наливает в чашку питьё, говорит про пользу для здоровья, подражая своей любимой Тане. Естественно, Ксюшу стали звать Мелкая Польза. Но доверяют ей, показывают ей ссадины, и Ксюша уже сама решает: натереть больное место рубленым подорожником, или потратить драгоценную каплю спирта?
Теперь ясно, что Света гуляет с разными парнями. Они обзывают её неприличным словом. Вован непонятно куда глядит. Как будто ему без разницы. А Свету это злит.
Когда Алина ушла за реку, Света увязалась с охотниками в лес, на восточную тропу. В то утро уходила команда ребят шестой школы. Им не нужна была Света, но она побежала за ними, хохоча. Стыдно за неё. Вечером Света вернулась в бешенстве. Оказывается, парни привязали её к сосне, и отвязали только на обратном пути. Она простояла там целый день. Потом попыталась украсть водку — Танино главное лекарство. Вот тогда Таня не выдержала, и послала «нашего мужичка» Матвея с жалобой к Вовану. Вован пришёл, выволок Свету за дверь и побил в тёмном коридоре. Так сказали. Хоть я плохо представляю, куда, в какие места бьют девушку? И как можно было выжить после кулаков Вована? Может, всё-таки он её не слишком…
Света вернулась живая, на своих ногах, упала в угол и разрыдалась. Она кричала, что беременная уже третий месяц, и колотила кулаками по полу. Мы с девочками онемели от такой новости. Таня что-то шепнула Ксюше, Ксюша подошла к Свете и принялась сюсюкать, что будет очень рада её ребёночку, и будет ждать его с нетерпением. Тогда Света истерично рассмеялась, уселась, вытерла слёзы, сказала: «Ладно, Мелкая Польза! Будешь выколачивать говняшки из пелёнок!» Мы с девочками переглянулись и стали заговаривать зубы несчастной Светке, приказали ей не экстремальничать, беречь себя и ребёнка. Она, оказывается, хотела от него избавиться, да не додумалась, как. Надеялась, что само собой рассосётся. Она просила ничего не говорить Вовану.
Дневник Алины. Поход за Большую реку
Лес непроходимый. Опасаемся встретить в буреломах медведицу с выводком. Пятнадцать километров от реки мы с трудом преодолели за восемь часов, и пора готовиться к ночёвке в чаще. Компас показывал, что мы двигались в правильном направлении, но лагеря не нашли. Мечта моя таяла. Возвращаться назад ни с чем страшно. Перед глазами стояли закопченные лестничные площадки, разбитый класс, в котором бушевал олень, покорёженные стулья, разорённые кабинеты, вещи из которых перекочевали в руки десятников, отвечающих за это добро пока что не головой… Но кто знает, может, когда всё износится и придёт в негодность, дойдёт и до этого? Наше выживание теперь зависит от самых ничтожных мелочей, и потерянная иголка в такой ситуации может оказаться невосполнимой потерей…
Влад Карнадут вдруг остановился и показал рукой вперёд. Он первый разглядел высокую ограду за осинником. Территория лагеря вписалась в дикий лес так плотно, что старое дерево, попавшее под 'лезвие времени' было разрезано в продольном направлении, сверху вниз, и в нашем 'сегодня', осталась половина ствола, и ствол этот подсыхал, листья на нём пожелтели раньше, чем на других деревьях, и уже опали. Заросли вплотную примыкали к ограде. Жилых корпусов мы не видели. Мы вообще ничего не видели, кроме фрагмента забора: высокий бетонный бордюр, обложенный тёмно-розовой отделочной плиткой, и строй железных прутьев двухметровой высоты, объединённых сваркой с двойными дугами-поперечинами. Удивительно, как Карнадуту удалось разглядеть эту ограду в непроходимой чаще? Мы бы кинулись к ограде немедленно, но глубокий и широкий овраг разделял нас. Я помнила этот овраг: в моём вчера он был не так глубок, явно не раз и не два подсыпан, и по дну его проходила асфальтированная дорога, спускавшаяся к реке. Дорога пользовалась популярностью: она вела на турбазу внизу, на берегу Днепра, а вокруг в живописных лугах проводились туристические слёты… Это уже неважно. Важно, что мы до темноты не успеем продраться сквозь заросли, обойти овраг и проверить, на месте ли лагерь. Влад и Жека, рискуя в сумерках свернуть себе шею, спустились по круче к реке и вернулись с водой в пластиковых бутылках. Я наломала веток для лежбища, приготовила хворост для костра. Удивила ребят, заварив настоящий, не брусничный чай: воспользовалась-таки своим положением, припрятала несколько щепоток! Мы умыли лица и руки водой из бутылок, выпили чаю и сжевали по куску оленины — последние остатки роскоши. Спать предстояло под резиновой лодкой, которую снова развернули и накачали. Лодка спасла нас, не дав промокнуть до костей. С приходом темноты начался унылый дождь, и не затихал до самого рассвета, загасив наш костёр. От усталости я спала мертвецки, но и сквозь сон чувствовала, что замерзаю, леденеют ступни ног, холод забирается под платок и в рукава, тело трясётся в ознобе. Но вдруг впереди появилась белая стена, освещённая солнцем, и я прибрела по мягкой мураве к этой стене, уселась, обессиленная, под ней, а потом, оценив её тепло, вжалась в стену позвоночником, бёдрами, лодыжками, и блаженно затихла. Утром оказалось, что Карнадут привлёк меня, обнял, так мы и спали, устроившись на боку в позе ложек. С другой стороны, прислонившись спиной ко мне, посапывал Женик, спрятав ладонь под щеку. Мы лежали, тесно прижавшись друг к другу, и я — в середине. Я была смущена и в душе благодарна парням; никогда не решилась бы попросить их об этом, даже если бы закоченела до смерти.
Влад встретил меня, возвращающуюся из лесу с охапкой сучьев, которые я накануне прикрыла хвойными лапами и уберегла от дождя.
— Ты молодец! — похвалил, глядя на сухие сучья.
