Купчиха (СИ) - Стриковская Анна Артуровна (библиотека электронных книг TXT) 📗
— Получше лошадей не нашлось? — спросил Мельхиор вместо привествия.
— Скажи спасибо, хоть таких достали, — ответил Тео и добавил, — Едем. Где-то тут в садах пасётся моя кобыла и конь нашего графёнка.
Ули надулся, услышав, что его называют графёнком, но никто не обратил на это внимания. Все торопились убраться подальше от опасного города. Виола снова села на одну лошадь с мужем, а Эди устроился на руках у дедушки, по которому успел соскучиться. Все очень надеялись, что оставленные в садах кони не пропали. Существовала вероятность того, что придётся удирать, а делать это верхом на одрах — подвергать себя опасности.
Как ни странно, лошадка Тео, выпущенная им на пастбище недалеко от городских ворот, так никуда и не ушла и никто её не свёл. А вот коня Ульриха они нашли совсем не там, где оставили. Его вёл в поводу какой-то солдат и радостно насвистывал. Такой добычей мало кто мог похвалиться. К счастью, никого рядом не наблюдалось.
Мельхиор и Ули отреагировали мгновенно, послав в незадачливого мародёра по заклинанию: сна и оцепенения. Солдат повалился на землю как бревно, а конь тихонько заржал, приветствуя знакомого всадника.
— В седло и дуем отсюда, — скомандовал Теодор, — и так много времени потеряли. Только немного поменяемся местами. Виола — на мою лошадку, а я на эту рыжую кобылку. Она ничего, хоть и выглядит как ходячее недоразумение. А мерина можно отпустить, от него толку не будет.
— Мерин может бежать за нами, — не согласился Мельхиор, — без всадника он не будет отставать. Бросим тогда, когда это станет нам выгодно. А так… Я согласен, пусть Вилька едет на твоей лошади вместе с Эди.
Пока он это говорил, Тео уже успел поменяться с дочерью и теперь они были готовы к бегству. Конечно, если бы можно было достать лучших лошадей или тут имелся бы телепорт в столицу Элидианы… Но всегда приходится пользоваться тем, что имеешь.
* * *
Если бы беглецы могли видеть, что в это время происходило в замке!
Патруль притащил Хельмута к герцогу. Солдаты всю дорогу поражались, что он не сопротивляется, кротко топает в замок, как будто его ведут на верёвочке. Офицер понимал, что это — результат ментального заклятья, но не спешил поведать об этом своим подчинённым. Всё-таки запрещённое. В замке Хельмута мигом опознали слуги, а герцог велел представить мерзавца на свой суд. Через полчасика, когда он наконец пообедает.
Бывший графинин любовник и начальник замковой стражи внешне был кроток как барашек, но заклинание диктовало ему только поведение, а отнюдь не мысли и чувства. В душе его бушевала буря. Больше всего он боялся, что не сможет сдать проклятого Ули с потрохами, заклятье не позволит. А этого ему хотелось больше всего. Даже если фар Ниблонг не смягчит его участь, то он хотя бы отомстит виновнику своего поражения.
И о чудо! Как раз к тому моменту, когда солдаты пришли, чтобы отвести его к герцогу, заклятье спало, он наконец смог действовать и говорить самостоятельно. Хельмут плюнул бы на месть, если бы ему подвернулся случай сбежать. Но, к его глубокому сожалению, стража учла свои прошлые ошибки. Хельмута держали в каморке при входе, в которой отродясь не было тайных ходов, а вели в зал суда не по переходам, а через анфилады парадных покоев. Там как раз ходы имелись, но в укромных уголках. Попасть туда одним движением в сторону не представлялось возможным.
Оставалось торговаться за свою жизнь. Была у Хелмута врождённая способность, не магия, но всё же что-то близкое: вызывать доверие к своим речам. Независимо от того, лгал он или говорил правду, собеседник ему верил. Особенно хорошо это работало, когда он не пытался изобразить задушевность, а шпарил открытым текстом, невзирая на личности. Если он не будет показывать, как боится герцога, а поговорит с ним как солдат с солдатом, дело может и выгореть.
Так что на суд его светлости герцога Зигмунда фар Ниблонга он прибыл злой и полный решимости. Мерзкий графёнок поплатится за то, что сдал его страже, а сам вывернулся. Что он хотел сделать ровно то же самое, Хельмуту в голову не приходило.
Поэтому, ответив на вопросы о своих имени и звании, он не дал герцогу вести заседание как положено, а задал вопрос сам:
— Ваша светлость, а граф Ульрих вам нужен? Могу сказать, где он находится, если мы договоримся о смягчении моей участи.
Фар Ниблонг для начала оторопел от такой наглости. Это же надо! Каков наглец! Ему бы молить о пощаде, а он торгуется. Затем герцог подумал о том, что уничтожение Ульриха для него важнее. Дочь с зятем сядут тут владетелями, потом станут править их дети, а его внуки… Надо им, чтобы рано или поздно какой-нибудь охламон пришёл предъявлять права и артефакты семьи Эгон ему покорились? Их ведь не уничтожишь, магия — это тебе не глиняный горшок. Конечно, те, кто будут в это время править в Эгоне, отобьют любое посягательство на свою власть, но оно им вообще нужно? Поле необходимо зачищать заранее да так, чтобы ни одного корешка не осталось. А Хельмут… По закону его полагается повесить, но можно будет заменить казнь каторгой, ему и это должно быть в радость.
Поэтому он ответил:
— Ты знаешь, где сейчас Ульрих Эгон?
— Предполагаю, — ответил Хельмут, — На самом деле вариантов не так уж много, но с моей помощью вы сможете выбрать самый верный и поймать его. Но сначала я хочу услышать, что меня не убьют.
Герцог поднял руку и произнёс:
— Клянусь, если с твоей помощью я выловлю Ульриха Эгона, то ты останешься жив. Хельмут кивнул, принимая клятву, а старый крокодил усмехнулся: у него в руках есть немало способов заставить живого пожалеть, что он не мёртвый. Затем потребовал:
— Я поклялся, теперь скажи, где Эгон.
— Позовите сюда тех, кто меня поймал и привёл, — ответил Хельмут, — Пусть расскажут, как им удалось меня схватить.
— Какое это имеет отношение к поимке Эгона? — не понял герцог.
— Самое прямое, — не сдался Хельмут, — Ульрих Эгон и его приятель обвели этих дураков вокруг пальца: те отпустили их ради того, чтобы поймать меня. Эти лопухи подзаборные то ли развесили уши и забыли посмотреть на развешанные по городу плакаты, то ли Эгон отвёл им глаза, он же маг. В общем, они не стали их задерживать. Уверен, где-то за стенами города у ваших врагов припрятаны лошади. Думаю, сейчас красавчик Ули скачет что есть духу к границам графства по самой прямой дороге, а она у нас такая одна. Если поторопитесь с погоней, можете догнать.
Раскатистый смех фар Ниблонга был ему ответом.
— Ох, и здоров ты врать, парень! Не удивляюсь, что графиня слушала тебя как оракула. Убедишь любого. Только не меня! — продолжил он совсем другим тоном, — Такую байку можешь рассказывать идиотам! Ты ничего не знаешь об Ульрихе Эгоне, а просто сочинил сказочку, чтобы выманить у меня помилование. Знаешь, оно бы, наверное, прокатило с человеком поглупее, но нужно же думать, с кем имеешь дело. У тебя есть какие-то доказательства, кроме собственных слов?
Надо же было так проколоться. Понадеялся на свои способности, и на тебе! В кои-то веки сказал правду, а ему не поверили. Доказательства требуют. Доказательства? Хельмут лихорадочно соображал. Вызвать сюда тех, кто его схватил и показать им портрет Ули? Не факт, что тот общался с ними под своей настоящей физиономией. Магу ничего не стоило напялить личину. Упирать на то, что только маг мог связать его подчинением, а магов в Эгоне раз, дав и обчёлся? Это косвенно доказательство. Нужно настоящее, такой, что не подкопаешься. Боги, неужели вы не поможете?
Он не успел упасть на колени и воззвать к творцам этого мира.
Дверь в углу зала отворилась и вошёл ещё один безликий солдат. Вытянулся в струнку и отдал честь, после чего замер, ожидая, что герцог почтит его явление своим вниманием.
— Ну что там ещё? — недовольно пробурчал Ниблонг, — Что стряслось? Докладывай.
— Ваша светлость, там прибыла горожанка и желает говорить с вами лично! Она уверяет, что видела графа Эгона и знает, где его искать!
