Буря Жнеца (ЛП) - Эриксон Стивен (книги без регистрации .TXT) 📗
Будет осада. Защитников почти не осталась, так что осада будет короткой. Затем они обложат Вечную Резиденцию. Рулад, наверное, уже будет стоять один и в окружении врагов.
Император без империи.
Пять летерийских армий, что на границах Болкандо, куда-то пропали. Ни весточки от боевых магов. Они были посланы – под началом если не блестящего, то вполне компетентного полководца – сокрушить Болкандо и его союзников. Даже женщине должно было хватить способностей. Последний рапорт пришел за день до столкновения войск.
Что же еще можно заключить? Армии разбиты. Враг наступает в самое сердце империи. А что случилось к востоку от Дрены? Тоже молчание. Атрипреду Биветт рассматривали как следующего Преду всех Имперских Армий.
Мятежи в Синей Розе, восстания в каждом городе. Дезертируют целые части, целые гарнизоны. Тисте Эдур исчезли, словно призраки. Нет сомнения, бегут назад, на родину. «Ради Странника, почему я не ускакал с Яни Товис? Вернуться к жене… я дурак, и я умру в проклятом дворце. Ни за что».
Он стоял у входа в тронный зал и следил из-под края шлема, как Император Тысячи Смертей меряет шагами подножие престола. Он покрыт кровью и мочой дюжины убитых поборников, каждого из которых сразил одним бешеным взмахом. Рулад вопил, его меч извивался в руках, рубил и отделял члены. Казалось, он опьянел от крови и боли жертв.
Заря занимается над городом. Лишившийся сна Император отмеряет шаги. Черные монеты шевелятся на искаженном лице, когда по нему пробегают волны бесконечных циклов неверия, потрясения и страха.
Перед императором недвижно застыл канцлер.
Трижды император останавливался и глядел на Гнола. Трижды он пытался о чем-то спросить – но вместо этого снова начинал ходить, дребезжа кончиком меча по плитам.
Собственный народ бросил его. Он неумышленно утопил отца и мать. Убил всех братьев. Довел украденную жену до самоубийства. Был предан Первой и единственной Наложницей, Низалью.
Экономика в руинах, порядок рассыпается, армии приближаются.
Единственный его ответ – вызывать беспомощных иноземцев на песок арены и кромсать их.
«Трагедия или комедия?
Не пойдет, Император. Не годится так. Все эти кишки, кровь на теле… Когда ты держишь меч, меч правит, а меч знает лишь то, для чего предназначен. Он не наложит резолюций, не проведет ловких переговоров, не решит ни одной из проблем, отяготивших сотни тысяч твоих подданных.
Дай мечу править империей – и она падет. Посреди войны, анархии, в потоке крови и море нищеты».
Облаченный в монеты носитель меча меряет шагами истинный размер своих владений. Одного тронного зала.
Он снова встал перед канцлером. – Что творится?
Детский вопрос. Детский голосок. Варат Таун вдруг почувствовал, как замерло сердце. Суровость его поколебалась. Дитя…
Ответ канцлера был таким размеренным, таким утешительным, что Варат чуть не рассмеялся нелепости происходящего. – Нас не смогут завоевать по-настоящему, Император. Вы уcтоите, ибо никто не сможет сразить вас. Захватчики увидят, поймут. Они осуществили месть. Грядет оккупация? Неясно. Если не они, это сделает коалиция восточных королевств. Но подобные коалиции неизбежно распадаются, пожирают сами себя. Они тоже ничего не смогут сделать с вами, Император.
Рулад Сенгар смотрел на Трайбана Гнола, губы его шевелились, но не издавали ни звука.
– Я уже начал, – подытожил канцлер, – готовить условия сдачи. Малазанам. По крайней мере они наведут в городе порядок, подавят восстания. Вероятно, в союзе с Истыми Патриотами. После наведения порядка мы сможем начать восстановление экономики, возобновим выпуск монеты…
– Где мой народ?
– Они вернутся, Император. Уверен.
Рулад обратил лицо к трону. И внезапно замер. – Он пуст, – прошептал Рулад. – Глядите! – Тут он поднял меч, указывая на престол. – Видите? Пуст!
– Ваше…
– Как кресло в доме моего отца. В нашем доме, в нашем селе! Пуст!
– Села больше нет, Император…
– Но кресло осталось! Я вижу его! Своими собственными глазами – кресло отца! Краска выцвела на солнце. Дерево расслоилось от дождя. Вороны сидят на ветхих боковинах. Вижу!
Крик долго замирал в наступившей тишине. Стража не шевелилась. Канцлер понурил голову. Кто знает, что за мысли бегают за глазками этого змея?
Сдача. Условия. Рулад Сенгар остается. Рулад Сенгар и да, Канцлер Гнол. Истопаты. «Нас не смогут завоевать. Мы здесь навеки. Войди в наш мир – и он сожрет тебя».
Широкие плечи Рулада опустились. Он подошел к трону и сел. Поднял мутные глаза. Спросил хриплым голосом: – Кто остался?
Канцлер поклонился: – Всего один, Император.
– Один? Должно быть двое.
– Поборник, известный под именем Икария, сбежал. В город. Мы ищем его.
«Лжешь».
Но Рулад Сенгар казался равнодушным к известию. Голова повернулась, взор опустился на покрытый кровью меч. – Тоблакай.
– Да, Император.
– Тот, что убил Бинадаса. Моего брата.
– Верно, государь.
Голова медленно поднялась. – Уже рассвет?
– Да.
Приказ Рулада прозвучал тихо, словно выдох: – Приведите его.
Они отпустили беднягу сразу же, как тот показал тайный проход под городскую стену. Дверь была, разумеется, заперта. Взводы ожидали в начинающей редеть темноте, отыскивая мало-мальски пригодные укрытия (таковых оказалось немного), пока Скрипач и Каракатица изучали подземный проход.
– Непрочно сделано, – шепнул Каракатица, – как раз по словам парня – мы заходим, они открывают водяной люк, и нам крышка. Скрип, я не вижу способа сделать все так тихо, чтобы мы прошли незамеченными. Они услышат, ловушка захлопнется.
Скрипач подергал белую бороду. – Может, получится снять дверь целиком, вместе с рамой и запором.
– Времени нет.
– Да. Отходим, прячемся на день, а вечером делаем что нужно.
– Адъюнкт медлить не станет. Кенеб хотел, чтобы мы были первыми, и он прав. Мы заслужили.
В этот миг они расслышали за дверью глухой удар. Тихо заскрипел засов.
Малазане встали по сторонам двери, торопливо взводя арбалеты.
Раздался скрежет и дверь резко распахнулась.
Показавшаяся фигура принадлежала явно не летерийскому солдату. На ней были простые кожаные доспехи, не скрывающие признаков женского пола. На лице незнакомки эмалевая маска с небольшим числом значков. За спиной два меча. Шаг, два… Она бросила взгляд на Скрипача, что стоял справа, потом на Каракатицу слева. Помедлила, отряхивая грязь, и устремилась наружу. Выскользнула на пустое пространство и скрылась.
Искупавшийся в поту Скрипач снова уселся. Арбалет дрожал в руках.
Каракатица сделал охранительный жест и тоже сел. – Дыханье Худа было у меня на затылке, Скрип. Прямо здесь, сейчас. Хотя она даже не потянулась за оружием, даже рукой не шевельнула, но…
– Да, – полным трепета шепотком ответил Скрипач. «Худом клятая сегуле. Высокого ранга. Мы не успели бы выстрелить… Головы покатились бы, словно парочка снежков – переростков».
– Скрип, я отвернулся. Я смотрел прямо в землю.
– И я.
– Поэтому мы еще живы.
– Да.
Каракатица оглянулся, уставился в темноту тоннеля: – Но все же нам не придется ждать следующей ночи.
– Иди к остальным, Карак. Скажи, пусть Кенеб готовится. Я иду проверять дальний выход. Если там нет стражи и все спокойно, нам повезло. Если есть…
– Ясно, Скрип.
Сержант нырнул в тоннель.
Он двигался в темноте не очень быстро, чтобы не создавать много шума. Стена над головой была чертовски толстая – только через тридцать шагов он различил смутное пятно выхода. Сжав арбалет, Скрипач двинулся к выходу.
Да, ему и не стоило спешить.
Тоннель открывался в узкую караулку без потолка. Вдоль стены справа стояла скамья; около нее на грязном полу валялись три тела, истекшие кровью от смертельных ран. «Нужно было отвести глаза, солдаты. Но едва ли она дала вам время подумать – ей хотелось поскорее выйти».
