Аленький цветочек - Разумовский Феликс (читаем книги онлайн без регистрации TXT) 📗
«Ох, грехи наши тяжкие». Андрон Кузьмич пообещал себе при случае заглянуть в матушкин календарик. То, что лично у него сегодняшний день был тяжёлым и неблагоприятным, сомнению не подлежало.
И обиды, что характерно, всплывали всё самые безутешные, неутолимые и горькие. Старший участковый, называется. А над кем? Если старший, значит, вроде бы должны быть и младшие?.. Кошкин хвост. Рядовые участковые блистали категорическим и полным отсутствием. Андрон Кузьмич боролся с преступностью, как геройский шериф из американского боевика: в одиночку. А впрочем… Народу на его земле с некоторых пор существенно поубавилось. После взрыва и пожара в якобы безобидном НИИ на участке наблюдался неуклонный отток населения, словно здесь, как в фокусе линзы, сконцентрировались все демографические проблемы России. Кто мог – уже перебрался отсюда, остальные завидовали и мечтали. Собакинский участок, сплошь застроенный хрущёвскими пятиэтажками, и так-то лет двадцать уже не отличался престижностью, но теперь народ отсюда попросту разбегался. Спросите, почему? А кому понравится подобная жизнь? Свет мигает, телевизор не ловит, давление пульсирует, иномарка, если таковая имеется, глохнет, едва въехав во двор… Хотя нет – теперь уже и на улице… И не только «Форды» с «Мерсюками»…
Оглянувшись на звуки мата, Собакин увидел грузовик «ГАЗ» с надписью «Хлеб» на фургоне. Из-под открытого капота виднелся зад в потёртых джинсах и ниагарским водопадом изливалось непечатное.
– Ты… это! Заткни фонтан! – Подойдя, майор решительно дёрнул сквернослова за штанину, голос его сделался грозен и зазвучал металлом. – Права и путевой лист, живо! Груз к осмотру!
Тут надо рассказать, что фигурой майор не очень-то вышел. Был приземист, квадратен и кривоног. И в смысле физиономии, как и телосложения, увы, не Шварценеггер, а скорее уж его киношный «близнец» Денни Де Вито. Однако, во-первых, корявое дерево, оно в корень растёт. А во-вторых, все мамины-папины проектные недоделки с лихвой компенсировались молодецкой подтянутостью, уверенностью в движениях и, главное, непревзойдённым блеском ладно подогнанной милицейской формы. Фуражка, которой позавидовал бы иной южноамериканский диктатор, для поддержания трамплинообразности таила в себе, если кто не знает, зашитую ложку. Погоны – со вставками, этак крылато изогнутые. Бриджи, вздёрнутые помочами под самое горло. Добавьте к этому сапоги с накатом, на одну портянку, хромовые, проваренные в гуталине… и получится сущий орёл профилактической службы. Гроза преступников и хулиганов.
– Агрегат не едет, майор. – Водитель, вихрастый и не по возрасту многоопытный парень, мрачно соскочил наземь и, даже не подумав вытаскивать документы, сразу открыл дверцу фургона:
– Как тут на хрен не выругаться…
Зло сплюнул и с обречённым видом вытянул лоток аппетитно пахнущей сдобы.
– Ну ты это, это… не очень… смотри у меня. – Собакин сделал стойку и незаметно проглотил слюну. Маковые рулеты составляли его тайную слабость. – А то я тебя живенько это самое. По мелочи. По мелкому хулиганству.
Брать надо уметь правильно. Так, чтобы и себя не обидеть, и водила не поднял детский крик на лужайке. Классиков надо читать. У Гоголя, к примеру, ясно сказано – брать надо по чину. За годы службы Андрон Кузьмич эту науку освоил во всём мыслимом совершенстве. Сдёрнул с лотка всего одну плюшку, чтобы и грабителем не выглядеть, и опять-таки чтобы фигура ещё больше не раздалась… Нет, имелись, имелись в жизни и некоторые светлые стороны. Сразу подобрев, он подмигнул шоферу:
– Счастливого пути.
Перспектива дотянуть до пенсии стала казаться уже не такой утопичной. И то сказать, до неё, до родимой, осталось совсем немного, совсем чуть-чуть. Поступив на службу во внутренние органы, ефрейтор-танкист Андрон Собакин успел застать ещё легендарного министра Щёлокова, позже объявленного взяточником, а также неподъёмную рацию «Сирена»… и – вот это была ещё одна его слабость – хрустящий, целиком умещающийся в кармане галифе нарезной батон за двадцать две копейки. С тех пор сквозь его жизнь прошло всё. И гнусные хмыри из прокуратуры и из Особой инспекции ГУВД. И ежедневная куча дерьма на коврике перед входной дверью. И крики бесстрашных в своей неуловимости цыганят: «Дядька Андрон – штопанный г…н!»
«Кстати…»
Нет худа без добра – малоприятное воспоминание по ассоциации вызвало мысль о волнительном свидании, ожидавшемся вечером. Образ дамы сердца, пронёсшийся перед умственным взором, заставил Андрона Кузьмича улыбнуться и бодрым шагом пересечь Бассейную улицу. Свидание следовало проводить по высшему уровню. А это требовало неторопливой и вдумчивой подготовки.
Когда-то – а на самом деле не так уж давно – любимый населением продовольственно-вещевой рынок располагался гораздо ближе к Бассейной, так что в полдень, особенно зимой, когда питерское солнце ходит низко над горизонтом, пятнадцатиэтажная тень «Гипертеха» накрывала его почти полностью, а учёные тётки поглядывали сквозь зеркальные окна лабораторий, планируя покупки в обеденный перерыв. Теперь всё изменилось. Ещё по осени, когда башню опустошил мигом засекреченный взрыв, рынок начал стихийно отползать прочь. В ларьках, стоявших слишком близко к тому, что у журналистов штампованно именуется «эпицентром», взялось без конца происходить скверное. То чуть не средь бела дня самым наглым образом обворуют, то кассовый аппарат примется выдавать такое, что у продавца встают волосы дыбом, то безобиднейший кипятильник мгновенно выжаривает всю воду в чайнике и взрывается, как фашистский фугас…
Андрон Кузьмич был о тех событиях осведомлён в самомалейших деталях. Поскольку имел в происходившем свой кровный интерес. Пусть косвенно, через уже упоминавшуюся даму сердца, но имел.
Теперь от Бассейной до ворот рынка приходилось топать метров пятьсот через кочковатый пустырь. Летом пустырь зарастал поистине роскошным, в хороший человеческий рост, густым, как джунгли, бурьяном. Ныне этот бурьян торчал из талых сугробов коричневыми растопыренными скелетами, и под ним рылись в поисках съедобных отбросов бродячие псы. Всех их Собакин давно знал «в лицо». В большинстве это были смиренные шавки, суровой борьбой за существование накрепко отученные качать какие-либо права. Все, кроме одного. Этот единственный при виде старшего участкового поднял лопоухую голову, чтобы прямо, без страха, хотя и без вызова, заглянуть ему в глаза. Здоровенный кобелина – судя по всему, нечистопородный ротвейлер – появился на пустыре около Нового года. На шее у него до сих пор болтался ошейник, но теперь только этот драный ошейник и связывал его с миром ухоженных домашних собак. А первое время ошейник отнюдь не был драным, и ему вполне соответствовал весь остальной имидж. Гладкие бока, воронёный лоск шерсти, независимый взгляд… Дескать, ну да, хозяин на минуточку отлучился, но ведь сейчас он придёт, он непременно придёт…
