Храни Волка. История 1 (СИ) - Фролова Машенька (книги хорошего качества txt) 📗
И казалось бы, ну и что с того? Давно бы уже привыкла отрывать от себя лепестки, если вечность этим занимаешься. Благо, они, со временем, восстанавливаются. И да, привыкла я! Это несложно, просто раз — и все.
Только, одно дело мгновенно оторвать «лепесток», когда ты — полноценный цветок. И совсем иное, когда ты «закрыт» волей Великой! Это как сравнивать ампутацию под слабой анестезией и прокручивание собственной руки через мясорубку. Когда ручку этой мясорубки крутить тоже тебе.
Представили разницу? Да, и то и другое больно, но это весьма разная боль, согласитесь. В первом случае ее можно и не ощутить, если настроиться. Во втором же это мучительная пытка, от которой и сбрендить, и сдохнуть легко.
Если я просто сдохну, то ничего страшного. Ну найдут у постели умирающего тело ребенка. В реальности у девочки не будет травм. А вот если я от душевной боли, которая ни разу не поэтический треп, свихнусь… Вот тут мало никому не покажется. Ни Вальтеру, ни этому городу, ни миру в целом.
Вот и ждала я, и тянула время, которое не тянулось, а неслось.
Страшно! Бл… Мне было до дрожи страшно! Когда-то, в одной из жизней я уже проделывала нечто подобное. Тогда меня ограничивало больное человеческое тело, и я не могла отрубить от себя кусок разом, рывком. Иначе тело, которое я занимала, просто рассыпалось бы в пыль. Поэтому приходилось вот так же, через «мясорубку», старую, ржавую… по кусочку, по жиле…
Меня передернуло от воспоминаний.
И сейчас это нужно повторить. Бл…!
Руки медленно легли на бедра мужчины, прямо под проводами и трубкой катетера. Прямо на самую границу, где «целая» матрица переходила в перекрученный клубок. В реальности, на бедрах альфы в этом месте образовалась «горка» из отека ткани, которая резко обрывалась «сухими» конечностями.
Кровать-каталка была большая, высокая для моего тела, и широкая, чуть ли не на двоих. Длины рук не хватало, и получилась забавная поза. Наверное, сильно удивятся свидетели, если зайдут сейчас. Уж больно поза двусмысленная, точнее односмысленная. Я бы ничего другого и не подумала бы, увидь я голого мужика и такой наклон кого-то к тому самому месту.
Ну почему эти ублюдки не уродовали его руки? Почему именно ноги?
Я мысленно похихикала, внутренне вдохнула и…
Ручка «мясорубки», деревянная, старая, прокрутилась один круг. Один круг, за который спираль трижды смяла, вытянула и оторвала от меня по кусочку. Эти кусочки прошли дальше, через «звездочку» лезвий, что двигались по кругу, пока я крутила ручку. Она изрезала кусочки, еще не совсем оторванные…
Боль… Как же ее много… Ее океан… И я знаю, что пока она мирная, как и любой океан, она обманчивая…
Мелкая, уже кашица столкнулась с последним препятствием, и просочилась через силы Великой, как и любая кашица, превращаясь в тончайшие ниточки фарша. И уже эти нити, полностью пригодные для этого мира, тела. И главное: для тела Вальтера, через мои пальцы впитались в его плоть.
Кончики пальцев засветились светло-голубым, легким светом моей души. И не скажешь, со стороны, что за этой душонкой легионы трупов.
Но, это со стороны, если смотреть. А на самом деле фарш и стал тем, что позволило начать «расправлять лист».
Внутри время растягивается в вечность. Мне кажется, будто на одно укрепление матрицы ушло больше часа. Но я знаю, что это лишь «кажется». Зато боль мне не кажется. Она реальнее меня самой!
И снова… поворот ручки мясорубки… один круг…
И снова я вижу, чувствую и обоняю, как «сито» выдавливает из себя десятки фаршинок. Тягучие, мягкие «струйки» моего собственного я.
И боль… Она растет… Океан волнуется… Небо темнеет…
И новый круг ручки. Третий? Десятый? Не знаю… Сбилась со счета.
Нарастает ветер в небесах. Приближается шторм в моем океане боли. Но я еще помню о цели.
И снова поворот ручки. Я слышу, как она скрепит. Скрипит мясорубка. Вижу протертую старую клеенку. Деревенский дом. Я ее вижу… или видела… когда? Когда-то… когда была человеком. Я была человеком? Да, была… Я была…
И боль… Она все стирает или смывает… или открывает… что-то…
Не знаю. Скрип старой мясорубки. Круг за кругом. Поворот за поворотом. Снова и снова. Я знаю, что мне нужен «фарш». Я вижу цель… Она сверкает сложным рисунком линий, толстых и тонких. Она распрямляется, разглаживается. Она сама знает, какую форму принять. Я лишь контролирую, помогаю мелкими касаниями. И питаю… Эта невероятно красивая тварь меня жрет! И я сама ей себя скармливаю!
Волны в океане бушуют. Тяжелые черные тучи сверху. И скрип.
Я была… Кем? Не знаю…
Последний поворот ручки остановился на полпути, потому что матрица, наконец, приняла свой изначальный вид. Да, потрепанный, но это был он.
И то, что я увидела, рассматривая матрицу тела, было…
Оно заставило меня вспомнить все. Была не только боль и цель. Была и я. И это… это…
Матрицы разумных многомерны, ибо отображают не только тело, как бы изнанку его, но и разум, мысли, чувства. Есть и матрица душ. Знаю, что на нее можно выйти через матрицу тела, но не знаю как. Правка пятого уровня позволяет работать с телом, видеть чувства, потоки мыслей, но не душу.
А тут…
Ажурный символ, которому когда-то, в одном из миров поклонялись альвы, как знаку Великой. Знак «от зла». Его вырезали на лекарских, на кроватках новорожденных и вышивали на одежде. Знак-оберег. Знак-роспись Великой.
И если «починить» матрицу тела мистера Вальтера Хауреса, позволить энергии свободно циркулировать по матрице. А затем, как я, глянуть на нее как бы «сверху» (хотя в этом месте нет ни «верха», ни «низа») то можно рассмотреть четкую роспись Великой. Так из разных растений высаживают картину, чтобы видно ее было лишь сверху.
И сейчас я видела. Что-что? Стрелочку, мля, я видела. Вот, мол, милая, твой хозяин! А-а-а… а если бы я прошла мимо? Если бы не пришла сюда?!
Не решилась пытать себя?!
Если бы…
Если бы…
Ах, у Великой все такое же чувство юмора, что и прежде. Любимый «дядя Вальт». Абсолют родителей и виновник их смерти. И теперь… Нет, не мой Абсолют. Что мне правила этого мира? Он мой Хозяин, в самом широком смысле этого слова!
А-а-а…!
Бойтесь хорошего настроения Богов и тех, кто выше их, ибо не сразу ясно, что хуже: их гнев или радость!
А-а-а…! Хотелось рвать на себе волосы! Много чего хотелось. Убить кого-нибудь, например.
Не помню я, как встала и прошла до тумбы на котором стоял один из приборов. Не помню, как наклонилась и достала оттуда иглу на насадке-колпачке. Хрустнула стерильная упаковка.
Трубка от капельницы, имея пластиковый паз, легко щелкнула, когда я вставила в нее иглу. Вальтер даже не дернулся, когда вместо питательного раствора в его вену стала поступать моя кровь. Заражение, как и прочие неприятности, связанные с таким, мягко говоря, не «медицинским» переливанием, ни мне, ни ему не святили. Оба оборотни же… все просто.
Да, теперь, все очень просто…
Пришло время "пресса", чтобы расправить его "лист". Им станет моя кровь и моя воля.
— По воле твоей, Великая! Мое Слово — служить до последнего вздоха… — старые слова слетают с губ на неизвестном здесь языке.
Эпилог
Эпилог
Вальтер
Это был хороший сон. Замечательный. Не было кошмаров. Не было пустоты в груди. Ничего не было. Лишь тепло и спокойствие.
Проснулся я от странного ощущения и далеко не сразу сообразил, что «ощущение» это было чувством нормальности. Я нормально чувствовал себя. Не было больше боли, усталости, дурноты, рези и тошноты. Мне было нормально!
В это не хотелось верить, но поверить пришлось, потому что…
Лочан, он показал. Это наши звери, не мы, ощущают метку-клятву Тени. Это наши звери ее принимают…
И еще до того, как открыть глаза и повернуть голову я знал, что увижу.
Ребекка Стратон, единственная дочь моих Теней, сидела в белом кресле у окна. Точнее, она сжалась в комочек, подогнув под себя ножки-веточки и дремала.
