До неба трава (СИ) - Шишкин Артемий (хорошие книги бесплатные полностью txt) 📗
Сии слова светоборовы тяжким камнем правды легли на каждого слушающего. Волен вновь закрыл глаза от накатившей слабости, Шибан поскрёб затылок, а Раска застыл в изумлении. Воевода зыркнул на него глазами, и паренёк испуганно потянул из-за пазухи обережный клык.
- Ну, вот что, - решительно заговорил Светобор. - В обрат пути нет. Сидеть здесь - какое иное злообстояние высиживать. Следует немедля шествовати во путище. Коли есть тут злые люди - сыщутся и добрые. Да и туман уже иззыбился.
Воевода взглянул на Горазда, - тот кивнул в ответ. Шибан также подтвердил готовность следовать за воеводой.
- Верно. Коней у нас достаёт. Воды во влагалинах травных - хоть отбавляй. Корму и оружия также, - голос стоявшего со скрещёнными на груди руками Смеяна был низок, красив и мелодичен. - Коли тещи далее по обочине, то кого-нибудь да и сыщем. А как сыщем, - всё и вызнаем.
- Верное решение, - кивнул головой Гудим, когда очи Светобора в немом вопросе остановились на нём. - Коли мне не поблазилось, то я ещё побрезгу следы вершника на Страте узрел. На стороне, супротив этой.
- Добро. - Светобор кивнул разведчику. - Мне потребуются твои очи соколиные и нюх волчий твой. Спреди мыслю тебя поставить.
- Предтеку, коли надо. - Гудим весело улыбнулся. - Чай не впервой.
На сим совет был окончен. Все быстро собрались и оседлали коней. Дабы раненому Волену не растрясти кроение, решили его привязать к седлу и ехать медленно. Первуше, после того как последний вой отряда попрощался с ним, закрыли глаза и с особым тщанием тело спеленали в плащ. Раненая Первушина лошадь досталась лёгкому Раске, а его личный конь повёз скорбную ношу. Расставив охронение вокруг, сам Светобор выступил во главе отряда. Впереди же всех, на расстоянии пары десятков лошадиных корпусов, двигался разведчик. Его маячившая на коне фигура, то появлялась, то вновь пропадала в придорожных зарослях. Ближе к полудню, в небе снова появились крылатые люди. Они носились по воздуху с большой скоростью и, пикируя тройками, атаковали отряд. Пришлось делать остановку и принимать бой. Дружина скоренько отнесла раненых под защиту чащи, а сама вооружилась луками. Но после того, как опробованная утром тактика Гудима сработала и на сей раз, летуны внезапно прекратили свои нападения. В короткой, но потребовавшей напряжения всех сил и ловкости от людей борьбе, люди остались в победителях. Если не считать синяков и шишек от тупых ударов по броне, то самой тяжёлой раной стало попадание стрелой в круп лошади Первуши. У врагов потери были много ощутимее. Один из летучих существ получил стрелу, и камнем рухнул куда-то в травяной лес. Ещё один был ранен, но смог самостоятельно скрыться из виду.
Летуны отступили, однако из виду маленький отряд выпускать не собирались. Большая их часть скрылась в неизвестном направлении, а три существа остались в дозоре и постоянно проносились над дружиной на недостижимой для стрел высоте.
Воины ехали до полудня, а затем на подвернувшейся прогалине в травяном лесу, учинили передых. Выставили дозор, развели костёр на лекарские нужды и дали роздых, начавшим понемногу привыкать к новому миру, лошадям. У Первушиной лошади Смеян промыл рану, выжег, как мог, из неё яд и, перевязав, отпустил её жевать высокую и сочную траву.
Светило ластилось к животным и нежило открытые части тела людей, и хотя все смертельно устали, но сон так ни к кому и не пришёл. Мужики таращили глаза на диковинный лес и перешёптывались, углядев здесь нечто чудное и необычное. Принюхивались и прислушивались к запахам и звукам нового мира. Разминали в руках громадные листья, щупали молодые ростки на великих травинах и надрезали их стебли, получая ароматные капли сока. Но ощущение необычайной лёгкости воздуха вокруг человека, так и оставалось непривычным. В этом воздухе дышалось просторней, тело двигалось значительно легче, а каждое своё шевеление людям приходилось соизмерять по совершенно новым законам, чтобы ненароком не сломать, или не сшибить что-нибудь. Руки летали лёгкими крылами, ноги вздымались, словно специально подбрасываемые воздухом, а уж оружием помахать всем было одно удовольствие.
Наконец, солнце сдвинуло и укоротило глубокую тень от стены зелёного травяного леса на противоположной стороне дороги, и нередкие крины цветов, видневшихся где-то высоко, под самым небом, раскрылись во всю свою красу. Запах разнообразился теперь ещё их благоуханиями, а звуки леса наполнились дневным щебетанием порхавших с травины на травину, с листа на лист, великим множеством птах. Все эти щеглы, воробышки, жаворонки и птицы покрупнее, - были ведомы воинам отряда, но совершенно странно было наблюдать их, сидевшими на тонкой стрелке огромного пырея, или гулявшими по широченному листу гигантского подорожника.
Далее воины вновь ехали по дороге, и ближе к вечеру разведчик Гудим Шелест отыскал под пологом леса небольшую и скрытую со стороны дороги прогалину - свободный от кустов и травин пятачок с мелкой и сочной травой. Развели костёр, наварили похлёбки и распределили дозоры. Но спалось всем плохо. Кони храпели и часто испуганно ржали, почуяв неведомую тварь в ночных потёмках. Раненые стонали во сне и метались в горячем бреду. Стража то и дело вскидывалась, когда во тьме травяного леса кто-то приближался к костру, или беспокойно маячил поблизости. А за пределами светового круга явно ходили и бродили неведомые и внушительные твари. Тёмные тени мелькали в отсветах костра, крупные туши проламывали себе путь в кустарниках, а грозные рыки сопровождали ход луны по небосводу. Зверьё отпугивал огонь и значительное число вооружённых людей, но было ясно, что в одиночку по сим местам не погуляешь.
Когда же, наконец, зарделась заря нового дня их странных приключений, люди и животные были несказанно рады восшествию на небесный путь долгожданного и спасительного светила. Подъём и сборы были коротки и молчаливы. Целения Горазда и ночной сон пошли Гудиму на пользу, и он, хоть и с болью в ноге, всё же взгромоздился на своего коня и выступил первым. Волен был плох и вовсе не держался в седле. Однако весь отряд, настроенный решительно, шёл ходко и споро.
Но конца дороги на этот день не оказалось. Путь вдоль лесистой обочины, передых, большой привал с едой и цельбой, вновь дорога и вновь, полный тёмных тайн, сумеречных видений и чёрных дум ночлег в лесу.
Следующее утро настало, как должно. Добрым выдался день, и солнечная погода цветила и радовала округу. А в отряде было тихо и мрачно, но по-деловому собранно. Всю дорогу мужественные лица дружинников упрямо и молча вглядывались в каждый поворот дороги.
Воевода наотрез отказался, хотя этого и требовали законы похода, хоронить тело павшего бойца в этой незнакомой земле. Тело Первуши туго перемотали найденными в лесу листьями мяты, которые обычно использовались при бальзамировании, благо они были здесь размером с хороший саван, и по-прежнему везли скорбной ношей в центре отряда. Гудим держался неплохо, а вот Волен был очень худ. Горазд, как мог, целил обоих, но хотя трав и было великое множество - действовать на вражий яд целило отказывалось. Оба раненых постепенно теряли свои жизненные силы.
После полудня воевода был вынужден сделать привал, так как Волен потерял сознание, и у него вновь открылась рана на боку. Гудим, в который раз, пропал и появился уже, когда Горазд, исполняющий в отряде роль лекаря, сумел запечатать рану варяжичу, а все прочие отдохнули и перекусили вяленой рыбой, запив её водой.
Разведчик буквально свалился с лошади.
- Есть..., заимка далее по дороге есть. Дым из трубы идёт и едой пахнет.
Он отказался от рыбы и лишь прильнул к фляге. Он поведал, что дальше по дороге большой воронкой имеется ответвление в сторону травяного леса. Неширокая тропка, выходящая из воронки, ведёт к чьей-то избе. Большой, светлый и ладно срубленный дом стоит на расчищенной от зарослей леса площадке. При доме - малый сарай и баня. Во дворе - громадная собака и куры. Городьбы большой нет, лишь плетень да палисад. В избе точно кто-то есть, так как Гудим слышал звуки, исходящие оттуда. Его облаяли ещё две собачонки, но из избы так никто и не показался.
