До неба трава (СИ) - Шишкин Артемий (хорошие книги бесплатные полностью txt) 📗
Быстро собравшись и поглядывая с опаской на небо, отряд выступил в путь.
Идти и впрямь долго не пришлось. Вскоре чаща с той стороны, по которой двигался отряд, расступилась, и образовалось большое воронкообразное пространство, из которого, как из горловины узкогорлого кувшина, вытекала вглубь леса небольшая тропка. Свернув на неё, отряд поменял порядок. Вперёд выехал воевода, а Раска и Горазд сопровождали его по бокам. Их кони ступали по брюхо в траве. Замыкал процессию Шибан. Показавшись из-за очередного поворота, обещанный Гудимом дом и впрямь соответствовал его описанию. Но вот собак оказалось только двое - тот зверь, что находился при конуре, собакой явно не являлся. Огромный волчар, о коем споведовал разведчик, лежал в тени собственной будки и грозно глядел на них, скаля свои длинные мощные клыки. Когда же весь отряд ещё оставался за поворотом, а на упиравшуюся в подворье тропку успел выехать один воевода, - из-под крыльца на него выскочили две собаки. Они были невысокими, но звонкими на голос и вёрткими. Собаки носились вокруг отряда, появляясь то сбоку, то впереди коня воеводы, клацая зубами подле задних ног коня Шибана. Шустрые охранники ныряли в заросли высокой травы по обочинам и выныривали из неё в самых неожиданных местах. Звонкого и заливистого лая от них было на весь травяной лес. В таком вот сопровождении отряд достиг ворот, кои представляли собой три длинные продольные жердины, скреплённые тремя другими - короткими, поперечными. Приученные не страшиться собак, кони дружинников учуяли дух иного, дикого хищника и стали выказывать нервозность и беспокойство.
Из дверей дома показался мужчина старше средних лет, почти старик. Он был одет в длинную грубую рубаху серого цвета с широким воротом, опоясанную ремнём, и чёрные штаны. Штаны были подогнуты снизу и открывали голые ступни и щиколотки. Волосы человека седыми, чистыми прядями спускались на спину и имели на лбу перевязь широкого, вышитого торока. Лицо хозяина лесной заимки не имело усов и бороды и, казавшееся от этого более молодым, улыбалось гостям. Спустившись с крыльца, мужчина направился к ожидавшим его у ворот людям. По дороге он свистнул двум своим "колокольцам", и обе собаки тут же залезли обратно под крыльцо. Когда же хозяин проходил мимо будки с волчаром, воеводе показалось, что человек обменялся со зверем многоговорящим взглядом.
Хозяин заимки подошёл к поросшим травой воротам, и облокотился о верхний их хлыст.
- Здравы будьте, вои, - мягко и с улыбкой поприветствовал он дружинников.
- Здрав будь, отец, - кивнул ему в ответ воевода и спрыгнул с коня. - Только здравие нам грезится ныне. Карачун да язва беркутами над нами кружат.
- Да... Вижу, что павшего везёшь. - Хозяин быстро обежал взглядом вершных путников. - Вижу уранение у некоторых твоих воинов. Коли скорую цельбу не сотворить, ещё больше людей через седло повезёшь, воеводец.
- Ну, вспомошествуй, коли целило верное знаешь. - Светобор положил крупную свою ладонь на сухую, но жилистую руку хозяина. - Избавишь моих другов от смерти - век благодарен буду.
Хозяин вновь улыбнулся и, выпрямившись, стал отвязывать верёвочку, которой были привязаны ворота.
- Почему бы не избавить? Избавим! - он развязал свой нехитрый замок и взялся за жердину. - Только, чур, уговор: во всём, чтобы я не сказал, меня слушаться, и слово последнее во всём - за мной.
Светобор на миг застыл, задумавшись, но, посмотрев на дружей и пожевав свой длинный ус, согласно кивнул хозяину.
- Ну, полководец, пособляй. Вершники у меня редко бывают в гостях, - кивнул на свои хлипкие ворота человек.
Вместе они приподняли и открыли вовнутрь ворота, через которые въехал весь отряд. Хозяина лесного дома звали Свитовинг. Он представился как волхв и одинокий обитатель леса, живущий целительством, да прочим волхованием. Так же, волхв огородничал и по его же словам, выводил полезные людям травы и плоды на них. Тому были подтверждением огромные, размером с баню, разлапистые кусты земляники, черники и иных ягодных и ореховых травин, росшие вдоль жердевого забора вокруг всей заимки.
Павшего Первушу, волхв велел положить в погреб под сараем, в тень и холод. Раненых завёл в дом и разместил на широких лавках, предварительно застлав их мешками с соломой. Остальных отправил за дом, где обнаружился большой тенистый навес, наполовину забитый сеном. Там-то и расположились оставшиеся дружинники. Вскоре появился Свитовинг с большим жбаном кваса и потребовал кого-нибудь себе в помощь. На зов поднялись привычный всем пособлять Раска и любопытный до целительства Горазд. Но, посмотрев пристально на последнего, хозяин указал на Светобора. Воевода послушно поднялся и последовал за Свитовингом, минуя огромного волка и две пары зорких, неусыпных глаз, что блестели из-под крыльца.
Вечерняя сень и тень от травы до неба забрали всю заимку волхва. Сам хозяин называл её схороном. Отлёживавшиеся после трудного дня, люди уже привыкли к этому названию, тем более, что точно также обиталище волхва назвали бы и в их княжестве. За это время Раска и оба Володимира привыкли много к чему: и к периодическому звонкому лаю двух собачонок, и к внимательному взгляду волчьих глаз, и к необычному сену, на котором они отсыпались в полуденный зной, и даже к настойчивому чувству голода, что не могли заглушить ни вяленое мясо, ни последние куски сала. Оставалась ещё вяленая рыба, и можно было бы приготовить неплохую шарбу, но никто не мог набраться духу и выспросить о сем у часто пробегавшего мимо них, хозяина схорона. Всё это время Тиверец был подле коней, коих расположили под навесом в противоположном конце заимки, а воевода Светобор со тщанием помогал волхву. Он носил из амбара какие-то мотки, а иногда бегал под навес и лазил в суму с травами и целилом. Порой из избушки волхва раздавались ужасные крики Волена, ревевшего диким барсом. И тогда воевода бежал с пустым ведром к колодцу и возвращался в дом с чистой ледяной водой. Какова та вода на вкус, трое мужчин узнали сами, когда бедовый парень Раска, набравшись смелости, прогулялся мимо будки с волчаром до колодца и обратно. То, что зверь сей был волчаром, воинам поведал сам Свитовинг, предупредив, что им не следует к нему подходить, равно как и выходить со двора. Раска принёс большой ковш колодезной воды, и вся троица умылась и освежилась. Волчар тоже слегка попривык к гостям своего хозяина. К вечеру он уже перестал скалить свои длинные белоснежные клыки и только лишь изредка открывал глаза, дабы проводить взглядом пробегавшего мимо воеводу.
Вечер был в самом разгаре, когда под навес, где находилось сено и четверо томившихся в ожидании мужчин, пришёл Светобор. Он едва стоял на ногах и, дошатавшись до стола со жбаном кваса, схватив его обеими руками и, оставив в стороне ковш, стал жадно пить спасительную влагу. Выпив быком остатки, он обтёр тыльной стороной ладони свои губы и рухнул в сено. Наблюдавшие за воеводой мужчины, молча переглянулись.
- Ну, что с ним? - решился спросить Горазд.
Светобор устало отмахнулся:
-С пяток дней придётся поваляться в постели. - Воевода ногами стянул с себя сапоги. - Апосля, посмотрим. Свитовинг молвит, что через седмицу уж верно плясать станет.
Настала тишина. Володимиры переглянулись, а Шибан осторожно спросил:
- А Волен что ж, сдюжил? Али... сгинул?
Светобор открыл доселе свои закрытые глаза:
- Что баешь-то? Я ж про варяжича и молвил. - Он улыбнулся слушающим собратьям. - На четвёртый день уж коня свого оседлает. А Гудим и подавно... К завтрашнему пробрезгу на ногах станет.
От тех слов юный Раска растёкся в улыбке, и чувствовалось, что и остальным на душе стало легко и спокойно.
- Ну, волхв... - Горазд в восхищении покрутил головой.
- Чего же он потребует себе в оплату? - Шибан, напротив, озадаченно сдвинул брови.
- А чего бы ни потребовал: жизнь - положу жизнь, душу - выну и душу, коли скажет. - Светобор закинул руки за голову и вновь смежил уставшие веки.
