Вечная зима (СИ) - Бархатов Андрей (лучшие книги txt) 📗

Воины протаптывали дорогу вперед, не позволяя Инге потонуть в снегах, отчего в голове её закралась мысль, оправдывающая их предательство. «Может они и грубо обошлись со своими друзьями, — размышляла она, — но сейчас они не дают мне погибнуть». Однако эти нелепые мысли блекли на фоне общей трагедии. Чудовищный рев со стороны Воино заставил всех вздрогнуть. Фроуд подхватил Ингу на руки, Эгиль подхватил её дочь, и двинулись они вдвое быстрее.

К утру группа добралась до Ожска, где царила невнятная суматоха. Их встретили со всеми почестями и принялись расспрашивать о произошедшей бойне. Инга рассказала вымышленную историю, в которой все защитники пали, а ей, дочери и оставшимся мужам чудом удалось выжить. Она советовала Предрагу, главе Ожска, приготовиться к обороне, а сама продумывала дальнейшее бегство на восток, к селению Мстиславец, расположенного в Солнечных землях. «Мужи практически уничтожили стаю, — лгала она. — Если волколаки и нападут, то осталось их совсем немного — трое или четверо». Эти слова воодушевили народ. Многие с облегчением вздохнули. Инга велела своим мужам отдохнуть в избе, избегая разговоров с местными.

— С наступлением сумерек тронемся дальше, — озвучила Инга, вернувшись к своим воинам. Завидев мать, Катрин бросилась к ней в объятия.

— Дорога наша займет не одну неделю, — сказал Фроуд. — Доберемся ли мы?

— Доберемся, — уверенно молвил Эгиль. — Ожск наверняка падет в ближайшие пару дней. Не стоит нам здесь засиживаться.

— Хватит говорить об этом! — вскричал Ирвин, обнажив слезы. — Эгоисты! Почему ваша совесть до сих пор молчит, а моя воет и воет, не давая покоя?!

— Так и оставался бы в Воино, — сурово ответил Эгиль. — Страх смерти давно уж истребил мою совесть, — затем он перевел взгляд на Ингу, — но не преданность. Если дорогая Инга решила бежать на восток, то так тому и быть.

— Значит страх погибели и преданность милой Инге все ещё находятся в борьбе? — поинтересовался Фроуд.

— Не смей сомневаться в моей преданности, отродье! — ненавистно вымолвил Эгиль. — Ты и вовсе оставил собственную мать на погибель.

— Ей всяко грозила мучительная смерть от болезни. Оставив её там, я проявил милосердие.

— Прекратите говорить об этом! — взмолился Ирвин. — Прошу вас!

— Не ной, — вымолвил Эгиль и дал Ирвину пощечину.

— Мы все виноваты в содеянном, — взяла слово Инга, — но таково наше человеческое нутро.

— Это не оправдание, — пролепетал Ирвин, придерживая покрасневшую щеку. — Долго же нам придется замаливать грехи перед теми, кого мы бросили на смерть.

— Я не стыжусь своего поступка, — гордо произнес Эгиль. — Они сами решили свою судьбу, а я решил свою. Вот и все.

Инга уложила свою дочь спать на своих коленях и долго смотрела на неё. Никак она не могла налюбоваться своим маленьким сокровищем. Красивое дитя, словно рассвет, прогоняющий ночь жгучей плетью. Её ржаные волосы были заплетены в две косы, спускающиеся чуть ли не до колен. Голубые глаза напоминали чистое небо, коего не бывало на севере уже сотни лет. Она совершенно не походила на темную мать, на лице которой уж давно разрослись морщины, а в глазах не было ничего, кроме лжи, принимающей любые угодные формы. Девочка была очень похожа на своего отца — такого же красавца. Одно лишь его присутствие разгоняло мрак в сердцах людей и вселяло надежду на безмятежное будущее. Но какой бы светлой не была его жизнь, кончина его была мрачна и незавидна. Неизвестная болезнь в мгновенье ока сгубила его красоту, оставив лишь серое исхудавшее тельце, покрытое язвами. Денно и нощно плакала Инга по своему мужу, но не решилась подойти к его телу, боясь подхватить заразу. И умер он в одиночестве, покинутый даже своей женой.

Рассвет. Не успела Инга открыть глаза, как Эгиль прикрыл ей рот и велел сидеть тихо. За окном метались стрелы. Силуэты мужей отчаянно сражались друг с другом. Женщины и дети сокрушали селение мольбами о милосердии.

— Волколаки уже здесь? — тихонько спросила Инга, дрожа от страха.

— Белые доспехи, — отозвался Фроуд.

— Белые доспехи? Последняя война закончилась около пятисот лет назад. Зачем они…

— Это уже не важно, — перебил Эгиль, обнажив меч. Бойня стихла. Эгиль встал за дверью, остальные обступили Ингу со всех сторон. Снег громко хрустел под ногами приближающийся воинов. Инга не могла больше выносить столь томительного ожидания и хотела закричать. Муж, облаченный в белые доспехи выбил дверь и бросился на Фроуда. Эгиль сбил его с ног и прижал к полу, подведя лезвие меча своего к горлу врага.

— Не убивай его, — сказала Инга и спросила у пленника о причине нападения.

— Прекрасная властительница Сандра велела очистить эти края от скверны, — ответил воин. Фроуд обыскал его и обнаружил потрепанную временем карту, отражающую все западные земли, вплоть до крепости Мэйден, где властвовала прекрасная дева Сандра — хранительница древних песен и предводительница Белых доспехов. Нанесенная местность была разделена на районы, о названиях которых никто из группы Инги никогда не слышал. Практически все ныне существующие селения отсутствовали на карте, а те, что были нанесены, перечеркнуты. Фроуд вытащил карту из сумки Инги, показал врагу и швырнул её в печь. Инга вскрикнула, и Улик прикрыл ей рот своей ладонью. Но было уже поздно. В избу влетели двое воинов и напали на Эгеля. Фроуд и Ирвин вступили в бой. Инга приказала Улику сражаться со своими собратьями. Тот попятился к окну и был умерщвлен вражеской стрелой. Белые доспехи владели оружием более искуссно, нежели их враги. Мужи Инги быстро выдохлись. Всех их прижали к полу. Ранее плененный воин, имя которому Гармунд, запретил убивать их. Он разгадал замысел сообразительного Фроуда и поведал о нем.

— Видно умен ты не по годам, — презрительно бросил Гармунд. — А теперь говори, есть ли в памяти твоей все селения местных районов?

— Я помню лишь селения на севере и западе отсюда, — ответил он.

— Я помню расположения селений на юге, — сказала Инга, распознав план Фроуда.

— Помню некоторые селения к востоку отсюда, но вы, должно быть, давно разграбили их, — откликнулся Эгиль.

— Разграбили? — спросил Гармунд, будто это слово обидело его. — Мы не грабим селения. Мы их уничтожаем.

Ингу, дочь её и прочих пленных связали и вывели наружу. Все жители Ожска были убиты, несколько расписных изб были охвачены пламенем. Гармунд приказал пленникам вести себя тихо и возглавил ход к крепости Мэйден.

Пятый день они пребывали в пути. Сугробы становились все меньше и меньше, а вскоре и вовсе обнажили промерзшую почву. С продвижением на восток, мороз сменялся легкой прохладой. Небо по-прежнему было закрыто хмурыми тучами. Много дичи водилось в этом районе, но Белые доспехи не занимались охотой, порицая её и считая уделом варваров. Они были так верны этому принципу, что не стали бы охотиться, истощись все их запасы. Если мужи и могли стерпеть голод, то малолетняя Катрин пребывала в мучениях. И все же Инге удалось уговорить воинов сжалиться над её дочерью и добыть немного еды. Гармунд нехотя подал Эгилю лук и велел ему убить какое-нибудь мелкое животное. Эгиль сразил белку и приготовил её. Инга отблагодарила его. “Да что мне твои слова”, - ответил Эгиль.

На шестой день группа покинула чертоги леса. Плотный туман дозволял узреть только отдельные черты великой крепости. Широкий ров, дно которого было усеяно кольями разной степени остроты, стягал высокие белокаменные стены. Вдоль каменного моста простилались скульптуры воителей, принявшие довольно необычные позы. Обитые железными узорами деревянные ворота отворились, представив глазам задержанных путников белокаменный город. Гармунд повел пленников прямиком по дворцу, избирая окольные пути. Те немногие, кому довелось увидеть Ингу и её мужей, не дивились им, как каким-то дикарям. Они внимательно следили за каждым шагом непрошеных гостей, словно хищники, избирающие удобный момент для атаки. Их мраморные лица не источали ненависти, но предупреждали о плачевных последствиях в случае нападения. Старики сидели на лавках: одни дремали, вторые полушепотом вели беседу, а третьи потонули в чтении. Дети наблюдали из окон, придерживая развевающиеся на ветру ставни. По крышам вальяжно бродили лучники, краем глаза поглядывая на пленников. Добравшись до дворца, Гармунд вдруг остановился и, повернувшись к башне, опустился на колено. Все воины в округе последовали его примеру. В окне показалась прекрасная дева и, вытянув руку, исполнила первые строки неизвестной пленникам песни. Эгиль поморщился. Фроуд вслушивался в слова, пытаясь выстроить в голове историю, рассказываемую белой девой. Инга была отвлечена сторонними мыслями. Лица стражников были полны восхищения и покорности. Многие из них пали ниц перед башней. Никто не возвращался к своим обязанностям, пока песня не окончится. Женский голос был чудным и мягким, но порой становился грозным и строгим. Сюжет, описанные в песне, заставлял её менять темп и тон голоса, с чем она прекрасно справлялась. Пленники ежились от холода, с нетерпением ожидая последней ноты. И вот голос стих, а сама дева скрылась в башне.