Серебряный Вихор - Майерс Джон Майерс (читать книги без сокращений .txt) 📗

— Ах, почему не я это сделал? — послышался вдруг возглас.

Я так и вздрогнул от неожиданности.

Занятые своим делом, мы и не заметили, как к нам неслышно приблизился какой-то человек. Одет он был почти как Голиас, но менее броско, и это придавало ему некоторую внушительность. Росту он был небольшого, зато хорошо упитан. Его круглые, розовые щеки выглядывали из-под черных усов, торчавших будто иглы дикобраза. Незнакомец устремил на нас кроткие голубые глаза.

Я раздраженно огрызнулся:

— Чего не сделали?

Он нерешительно указал на труп концом хлыста для верховой езды.

— Вот это самое, — проговорил он с уважением. — Если бы мне только приказали повесить кого-нибудь — а беззащитную старушку еще предварительно и помучить всласть, — я бы прожил остаток своих дней в мире и спокойствии.

Слушая его, я все еще держался за ноги карги, но теперь в недоумении отпустил их. Они откачнулись в сторону, как если бы старуха собиралась пнуть меня. Я отскочил.

— Поговорим начистоту, — сказал я. — Вы обвиняете нас в том, что мы линчевали эту почтенную даму?

Коротышка извлек из кармана резную табакерку. Я слыхивал, что лесорубы, к примеру, имеют привычку жевать табак, но этот затолкал щепотку в нос. Как и следовало ожидать, раздалось оглушительное чихание. Усы коротышки слетели с места — не к его, а к моему изумлению. Их владелец, однако, преспокойно водрузил их обратно на верхнюю губу.

— Я не обвиняю вас, — пояснил он, — напротив, я вам завидую. Где вы ее сцапали? — деловито осведомился он.

Незнакомец невероятно досаждал мне тем, что я никак не мог понять, кто он такой и как надо с ним держаться. Пока я пытался решить, кто же он — псих или просто распоясавшийся нахал, в разговор вступил Джонс:

— Уверяю вас, сэр, что вы ошибаетесь. Произошло самоубийство, и мы, к несчастью, оказались свидетелями.

Теперь удивился незнакомец.

— Так она не ведьма?

— Я не поручусь за то, что она не была ведьмой, — вмешался Голиас, — скорее всего, именно так оно и было; но к смерти ее мы не имеем никакого отношения.

— Совершенно никакого! — добавил Луций. Сунув в рот серебряную ручку хлыста, незнакомец взглянул на мертвую, как если бы ожидал, что она станет свидетельствовать против нас.

— Так она вас не прокляла?

Я бы велел несносному болтуну катиться куда подальше, но боялся, что он заявит на нас властям, прежде чем мы унесем отсюда ноги.

— Да нет же, — ответил я ему как можно сдержанней, — конечно, нет.

— Вам повезло больше, чем Руперту, — сообщил он. Я уже вот-вот готов был сорваться, но Голиас тронул меня за руку.

— А кто такой этот Руперт? — поинтересовался он.

— Первый баронет, — объявил крепыш. — Ах да, я забыл представиться. Сэр Деспард Мургатройд — двадцать второй баронет, да будет вам известно. — Он описал плавную дугу своим кнутовищем. — Владелец всего этого.

Сообщение не привело меня в восторг, но я почувствовал себя еще более неуютно, когда Джонс шепнул мне:

— Это значит, что он мировой судья.

Затем он обратился к баронету:

— Если вы хотите узнать, почему мы здесь оказались, то сейчас придет родственница погибшей, и она вам все объяснит.

— Я верю вам на слово. Я всегда так поступаю.

Сэр Деспард сделал еще одну понюшку, снова чихнул, стряхнув усы с верхней губы, и вновь вернул их на место.

— Я никогда никого не преследую, потому что ни один грешник не сравнится с нами, Мургатройдами, — сказал он с мрачной важностью в лице, которая, впрочем, тут же исчезла. — Исключая меня, — горько добавил он. — Никак не могу заставить себя жить достойно, в соответствии с наложенным на нас проклятием.

— Но почему вас это беспокоит? — поинтересовался Джонс. — Ведь проклятие лежит на вашем далеком предке.

— Оно переходит из рода в род, — объяснил двадцать второй баронет. — Мы осуждены каждый день творить злодеяния, но мне остается только прикидываться. Старшие баронеты ярятся и встают из могил, чтобы докучать мне. От этого я впадаю в бессонницу.

Кажется, баронет проникся к нам симпатией. Однако на всякий случай, помня о том, что он причастен к судопроизводству, я решил продемонстрировать нашу отзывчивость.

— Ай-яй-яй, — поцокал я языком, — вот напасть так напасть.

— Как же вам удается избежать серьезных последствий, если вы уклоняетесь от исполнения фамильного долга? — спросил Голиас.

Мургатройд выглядел смущенным.

— О, я, знаете ли, обещаю исправиться — вру, конечно, с три короба, но это хоть как-то все же помогает. Впрочем, и не сижу совсем сложа руки, например, похищаю невинных девушек. Разумеется, принимаю все меры, чтобы они до темноты вернулись домой, и всегда заранее оповещаю родителей — во избежание ненужного беспокойства… А вот и моя карета. Я просил кучера встретить меня здесь.

С этими словами баронет ступил на обочину и вгляделся в даль. Вскоре показалась четверка лошадей, впряженная в ярко расписанную карету. Кони мчались во весь опор, но возница сумел осадить их на полном скаку. Из кареты выскочил слуга и приветствовал хозяина.

— Благополучно похищена, ваша честь, — доложил он.

— Отлично, отлично, — сэр Деспард разгладил свои фальшивые усы. — Э-э… она очень визжала?

Слуга озабоченно нахмурился.

— За визг пришлось платить дополнительно. Но зато уж она постаралась, сколько мочи хватило.

— Значит, деньги потрачены не зря, — решил баронет. — Отвези меня домой, а сам отправляйся за девицей, да поскорее. Нельзя допустить, чтобы она опоздала к вечернему чаю.

— Ни в коем случае! — согласился слуга. Он распахнул дверцу кареты и втиснул в нее Мургатройда. Баронет махнул нам рукой на прощанье и устроился поудобнее на сиденье. Слуга вспрыгнул на подножку и сел рядом с возницей. Тот щелкнул длинным кнутом. Лошади понеслись.

Как ни странно, я почувствовал, что мне жаль было расставаться с баронетом.

— Иной раз, — хмыкнул я, — нет лучшей компании, чем полоумный. А хорошо, впрочем, что он увел лишних свидетелей, пока те не заметили старую чертовку.

— И я об этом беспокоился, — признался Джонс. — Но они наверняка ее не заметили. Она висит в тени.

— И помалкивает, — добавил Голиас. — Пожалуй, лучше ее снять, пока никто сюда не заявился.

Уродство ведьмы побуждало меня тянуть резину как можно дольше.

— А как тебе показался этот чокнутый?

— Ты ведь слышал, — с горячностью вмешался Луций, — на бедняге лежит проклятие. Мне ли не знать, что это такое… Веселого мало!

— Проклятие зачастую придает жизни остроту, — возразил Голиас, — но оно должно прийтись впору тому, кто его получает в наследство. — Ему понравилась эта мысль. — Как подержанное платье. Кстати, кто будет снимать каргу с дерева, а кто ловить ее снизу?

— Давай бросим жребий, — предложил я. Ни то, ни другое мне не улыбалось. — Орел — я лезу на дерево, решка — ты.

Я словно предчувствовал, что выпадет решка и Голиас окажется в выигрышном положении. Я мрачно наблюдал, как он карабкается вверх по стволу. Это было нетрудно. Низкая развилка и множество боковых веток служили удобными опорами. Быстрее, чем мне хотелось бы, Голиас оседлал сук, с, которого она свисала. Затем вытащил памятный мне нож.

— Готов?

— Как никогда!

Я держал руки наготове по обеим сторонам от старухи, не собираясь без надобности прикасаться к ней. Представляю, какая гримаса изобразилась у меня на лице: Голиас только усмехался, поглядывая на меня.

— Есть женщины, которых лучше обнимать мертвых, чем живых, — резюмировал он. — Мы имеем дело как раз с подобным случаем.

Свесившись головой вниз и придерживая старуху за волосы, чтобы она не качалась, Голиас принялся перепиливать ножом уздечку, которой она удавилась. Задача была не из легких. Старушенция висела достаточно высоко, и я едва мог зафиксировать ее ноги, чтобы они не болтались туда-сюда. Она оказалась тяжелей, чем я думал, и едва не упал вместе с ней, когда уздечка наконец лопнула и старуха сорвалась вниз. Я пережил ужаснейшую в жизни минуту, пытаясь удержаться на ногах и не рухнуть наземь вместе с каргой, едва не удушившей меня вонью от сального, омерзительного тряпья.