Чародей и Дурак - Джонс Джулия (книги онлайн полные версии бесплатно TXT) 📗
Но тот, кто рискнул бы таким манером залечь в пшенице мог бы испечься заживо заодно с нею. Хват только головой качал при виде черных дымов на горизонте: Кайлок жег хлеба.
Все утро Хват обгонял многочисленные отряды солдат, которые несли факелы и деревянные бочонки. Он мало что понимал в таких вещах, но догадывался, что в бочонках содержится какое-то горючее вещество, чтобы легче поджигать поля, — наподобие крысиного масла.
Что бы это ни было, оно хорошо исполняло свое назначение. В воздухе стоял запах гари, ветер нес хлопья сажи, а столбы густого дыма подступали все ближе. Сжигалось все, что не поспело для жатвы.
В другое время Хват охотно задержался бы и поглазел на пожар, но теперь поджоги вызывали у него необычайно трезвые мысли о близости и неизбежности войны. О ней толковали много недель, если не месяцев, но Хват как-то не принимал эти разговоры всерьез. Горящие поля были красноречивее — они предвещали все ужасы войны: бессмысленные разрушения, гибель имущества, торжество безумия.
Солдаты с факелами делали свое дело весело — все лучше, чем сидеть и ждать врага. Крестьяне же в полном отчаянии то бросались на солдат с вилами и дубинами, то спешили убрать что могли, то сидели у дороги и плакали.
Хват старался держаться подальше от всей этой суматохи. Он выбирал тихие тропки, ведущие через уже сжатые поля и сонные деревушки, где жили больше скотоводством, чем земледелием. Но он невольно оглядывался на черные дымы вдали и каждый раз содрогался всем своим тщедушным телом при мысли о грядущем.
Вся округа пришла в движение. Большие дороги были заполнены народом, идущим в Брен. Люди искали защиты от высокоградской армии за городскими стенами. Целые семьи с навьюченными мулами и скотом шли вперемешку с монахами, везущими вино, и мельниками, везущими зерно, катящими перед собой свои жернова. Конные солдаты, рыцари и наемники пробирались в толпе, пришпоривая до крови своих коней, и те скалили желтые зубы. Из людского потока изымались то молодые женщины, то скот, то лошади — войска брали себе все, что хотели. Старухи вопили, глядя, как грузят в повозки их ягнят и топчут их пожитки. Хрустели сворачиваемые куриные шеи, и дети поднимали плач, когда уволакивали прочь их матерей.
Хвату все это крепко не нравилось. Он никогда еще не видел войны и распрекрасно бы без нее обошелся.
Однако его не оставляла греховная мысль, что умные люди на войне наживаются — да еще как. Тут и черный рынок, и припрятывание провизии, и конфискации, да мало ли что еще. Вот почему ему до зарезу надо быть в городе: мало ли что может подвернуться на людных улицах Брена. А он в такое горячее время застрял в деревне.
Если бы его не послала с поручением прекрасная дама, он ни за что бы не ушел. Ну, может быть, это не совсем правда — ему и самому хотелось отыскать Таула, но почему это добрые дела всегда противоречат выгоде? Почему нельзя и доброе дело совершить, и деньги на нем заработать?
Хват поплевал на руку, пригладил волосы, подтянул штаны и свернул в сторону от дыма и горящих полей. Он не мог больше болтаться в окрестностях и то рваться обратно, то чувствовать себя виноватым за это. Что проку? Его дело — найти Таула и вручить ему письмо от Бевлина, к этому и надо стремиться. А стало быть, пора раскинуть мозгами.
Со вчерашнего дня, уйдя из города, он обходил все ближние городки и деревни, ища следы рыцаря. Никаких следов не нашлось, чего и следовало ожидать. Таул, где бы он ни был, должен скрываться, опасаясь быть схваченным. Он где-то поблизости — он не ушел бы далеко от госпожи Меллиандры, — но в таком месте, где никто его не найдет. В каком-нибудь амбаре, в разрушенном крестьянском доме, а то и в курятнике. Теперь, когда все бросают свои жилища и бегут в город, таких мест тысячи.
Думая, как Таул сидит где-то один, Хват невольно радовался, что так и не рассказал ему о встрече Баралиса с Тиреном. Таулу и без того тяжело — незачем взваливать на него лишний груз. Хват собрался рассказать, но тогда ночью, вернувшись домой, он слишком устал, а на другой день был праздник первого чуда Борка, и у Хвата язык не повернулся сказать Таулу о предательстве Тирена в этот священный для рыцарей день. Таул весь тот день не отходил от окна, глядя в сторону Вальдиса.
Хват вздохнул. Когда-нибудь ему все-таки придется сказать Таулу правду — но чем дольше он тянет, тем труднее это становится.
Одно ясно: на этот раз он Таулу ничего говорить не станет. Сейчас главное — отдать письмо Бевлина и вернуть рыцаря к его поискам.
Разрешив этот вопрос, Хват почувствовал себя гораздо лучше. Теперь отгадать бы еще, где может быть Таул. Взявшись за подбородок, Хват стал думать. Скорый, который вечно разыскивал кого-то с целью отомстить, вернуть свое или убить, сказал однажды: «Крысы, может, и бегут с тонущего корабля, но всегда гнездятся в его обломках. Точно так же и люди — они всегда предпочтут знакомое место неизвестному». Если предположить, что Скорый говорил правду — а Хват пока что не имел оснований сомневаться в его мудрости, — то Таул должен быть где-то, где он уже бывал, притом недавно.
Хват так стиснул подбородок, что губы побелели без притока крови. Думать куда труднее, чем кажется.
И вдруг не иначе как сами боги послали ему ответ. Охотничий замок герцога! И как это ему раньше в голову не пришло? Таул знает это место, там он впервые встретился с Мелли, замок недалеко от города и, вероятно, заброшен теперь, когда герцога не стало и надвигается война.
Хват пришел в такой восторг от собственной догадливости, что даже подпрыгнул и взбрыкнул ногами. Но тут же и успокоился, сочтя такое поведение несолидным.
Обретя прежнюю веселость, он двинулся на север. Он знал, что замок расположен на северо-запад от города, в шести часах верховой езды, но и только. Остальное придется разузнать по дороге. Хват пожал плечами — с этим у него никогда трудностей не бывало. А быть может, его еще кто-нибудь и подвезет.
День клонился к закату. Тучи, заслонившие солнце, чернели на меркнущем небе. С гор уже задувал ночной ветер. У подножия могучей гряды стало холодно — так, что в пору разводить костер и надевать зимний плащ: Таул продрог до костей.
Он сидел на траве, скошенной около месяца тому назад, и укрывался от ветра за стеной герцогского охотничьего замка в предгорьях Большого Хребта.
Утром Таул обнаружил, что с крыши замка на юго-востоке виден город Брен — он не так далеко. Весь день Таул провел на крыше, стараясь различить улицы и отыскивая разные приметы.
Даже после того, как стемнело, он все еще смотрел на темное пятно города и думал о Мелли. Наконец ветер и холод согнали его вниз. Он занозил себе руки о стропила и закоченел, но знал, что завтра чуть свет опять заберется на крышу.
Мелли ни на миг не покидала его мыслей. О чем бы он ни думал, что бы ни воображал, чего бы ни делал — все было связано с ней. Вот и теперь в языках костра он видел ее лицо.
Нужно ли было покидать ее таким образом? Без прощания, без объяснений? Таул провел пальцами по своим золотым волосам. Нужно ли было вообще уходить от нее?
Он повернул вертел с насаженным на него кроликом. Пока он сидел на крыше, всякая живность шмыгала внизу без опаски, и он подшиб камнем дичину себе на ужин. Поджаренное, с дымком, мясо пахло просто восхитительно, и жир шипел, капая в огонь. Тут и на Мелли хватило бы, будь она здесь.
Таул встал и отошел от костра — запах крольчатины вдруг стал ему противен. Почему он не взял ее в охапку и не унес, визжащую и брыкающуюся, прочь из города? Зачем послушался Мейбора и этого скользкого лорда Кравина? Зачем? Зачем? Зачем?
Таул стукнул кулаком по бревенчатой стене дома, и боль ответила ему: затем, что Мелли без него не так опасно. А безопасность Мелли превыше всего.
После того как он перестал быть рыцарем и отказался от своих странствий, Мелли — единственное, что у него осталось, и ему тяжело было покинуть ее даже теперь, когда он ей больше не нужен. Но в глубине души он знал, что должен уйти. Если бы только это не было так больно.
