Гроза над Элладой (СИ) - Колосов Александр (бесплатные полные книги txt) 📗
Крепкий подзатыльник, полученный от всегдашнего его заступника Торита, прервал разглагольствования главного артиста афинского полевого театра. У родного костра пришедших ожидал друг и потенциальный родственник братьев Норитов Кэм Даретид, а аппетитом уплетающий ломоть сыра с хлебцом. На единоголосый вопрос: «Ну, что?» он утвердительно кивнул головой.
Первая операция
До Коринфа оставалось не больше половины пешего перехода. Ритатуй в сопровождении своей охранной сотни ехал на колеснице сразу вслед за финской конницей. Забот у архистратега прибавилось: ни ему, ни кому из прежних полководцев ещё не доводилось командовать столь крупным войском. Будучи прирождённым военачальником, он, тем не менее, не успел до конца осознать всю ту людскую армаду, что попала под его руководство. Следовало обдумать, осмыслить, прочувствовать масштабность предстоящих боевых действий, все неожиданности и случайности будущего растянутого фронта, неизбежные при его величине и коварстве противника. А времени не было — враг рядом. Держись, архистратег! Торопись, не спеша!
«В первую очередь нужно укрепить фланги… Кого поставить справа, кого слева? — муки афинского стратега можно было понять, если учесть, что справа по обычаю ахейцев, всегда ставились лучшие. Правый фланг почётен, левый неприличен, бесчестен. — Неужели придётся смешивать войска? Басилевсы раскричатся — это точно. Что же делать?»
— Стратег, к тебе послы! — крик сотника охраны Эзикла оторвал Ритатуя от мрачных мыслей.
К колеснице, не спеша, приближались несколько гоплитов. Всемогущие олимпийцы! Вот это доспехи! Сплошные вмятины и прорехи! Неужели, пелопонессцы?
— Я слушаю вас, воины, — сказал Ритатуй, спрыгивая с колесницы в дорожную пыль и подходя к незнакомцам. — Кто вы такие? Что вам нужно?
— Моё имя Герт, — ответил высокий, чуточку сутуловатый гоплит. — Я бывший сотник микенского гарнизона, а ныне помощник Кэнта Мстителя. От имени и по всеобщему желанию пелопонесского отряда я предлагаю тебе союз.
— Союз?! — фыркнул кто-то из охраны. — Узнать бы сперва сколько их.
Жёсткий взгляд стратега заставил выскочку поспешно спрятаться за спины товарищей.
— Он плохо воспитан — это верно, — успокоил Ритатуй смертельно побледневшего Герта, — но в одном он прав. Прежде чем брать на себя какие-либо обязательства, я должен знать, что могу получить взамен.
— Осторожность афинян равна их боевым успехам, — усмехнулся Герт. — Выслушай сначала наши условия, стратег, а уж потом я отвечу на все твои вопросы. Пелопонессцы велели передать, что смерти они не бояться, что боевые тяготы их также не страшат. Никто из нас не вымолвит укора тебе, если ради общего дела ты пошлёшь нас на верную гибель. Мы обязуемся выполнять все твои приказы беспрекословно. Условия же такие: отряд остаётся самостоятельной боевой единицей, руководство отряда само назначает командиров, награждает достойных и карает провинившихся. И последнее — когопул Белых Султанов повинен в гибели наших родных и близких; мы требуем, чтобы наш отряд всегда противостоял шестому когопулу. Если ты согласен на такие условия, мы переходим под твою руку.
Ритатуй с минуту помолчал. Негоже архистратегу союзной армии слишком явно выказывать свою радость или негодование. Помолчав, ответил серьёзно:
— Клянусь исполнить ваши требования. Если вам будет суждено погибнуть, вы погибнете не за пустяки. Теперь о деле — сколько вас?
— Восемь тысяч пелопонессцев и две — иритов. Это немного, верно, но и не мало. У нас собраны лучшие бойцы Пелопонесса.
— Много ли раненых?
Один из сопровождающих Герта гоплитов усмехнулся устало и горько:
— Легче сосчитать невредимых.
— Покл прав, — подтвердил сотник. — Во всём отряде невредима одна девушка. Мы не подпускаем её к рукопашной.
Афиняне переглянулись, в их глазах светилось понимание и уважение: вот это по-ахейски! Ни слова жалобы, только факты. Кто-то влепил затрещину насмешнику…
— Спрошу иначе. Много ли у вас тяжелораненых?
— Таких нет, стратег.
— Что — совсем?
— Совсем.
— А куда же они делись?
— Погибли.
— Не понимаю.
— Это же так просто, — Герт с недоумением пожал широченными плечами. — Пока гоплит может, он сражается. Не может — умирает. У нас не принято выходить из боя по ранению. Ранение для этого недостаточно уважительная причина. Если же тебе вспороли живот или насквозь проткнули мечом, у тебя есть время, чтобы перегрызть противнику глотку. Тизмен-спартанец успел задушить двоих, прежде чем его добили.
— Дикость какая! — знобко передёрнул плечами Эзикл.
— Лучше погибнуть в бою, чем понемногу загибаться на ложе, — ответил Герт.
— А как у вас с продовольствием?
— Терпимо. Хлебец на трёх человек, тем, кто в дозоре — на двоих. Котелок супа из конины. Ну, иногда немного сыра.
— Как с оружием?
— С оружием плохо, стратег. Щиты и шлемы есть у всех, а панцири почти непригодны. Многие вообще не имеют доспехов. А кузнецы не успевают, их всего семеро.
— Шестеро, — поправил Герта Покл. — Милита вчера похоронили.
Ритатуй ожесточённо потёр лоб ладонью:
— Значит так, ребята, — сказал он. — Стоять будете на правом фланге. В помощь вам поступают фракийцы, Священный Фивский отряд, а также афинские тысячи Тенция, Изолия и Адаманта. К вечеру подойдут повозки с мукой, сыром и овощами, мои джиты пригонят сотню баранов. Что касается оружия или доспехов, у нас с этим тоже не очень, но четыреста панцирей мы вам выделим, дадим и два десятка кузнецов в помощь.
— Хорошо бы ещё дротиков, — добавил крупный южанин с перевязанной головой и распухшей переносицей.
Ритатуй тяжело вздохнул:
— Дионис с вами! Пришлю немного.
Десяток Фидия расположился на крайнем правом фланге бивака союзной армии, горел костёр, плащи, развешанные на копьях, кидали бледную тень на выгоревшую под солнцем траву. Изрядно притомившиеся в этот день молодые ахейцы ужинали, черпая хлебными корочками густой суп, приправленный диким чесноком. Котелков было пять. Едоков вдвое больше. Кан и Венета склонились над одним котелком, Орфей с Эвридикой над другим, остальные тоже разбились по парам. Ели молча и жадно, но, не смотря на волчий голод, младший норит испытывал настоящее удовольствие, если ему удавалось подсунуть Венете кусочек пожирнее. Орфей тоже старался, правда, с меньшим успехом.
Тяжёлый топот множества ног, звонкое бряцание бронзы отвлекли афинян от приятного занятия. Колонна южан, примкнув к аттийцам справа, разбилась на тысячи, потом на сотни, и наконец, на десятки. Бесшумно, сноровисто, без суеты они за несколько минут разбили лагерь. И разожгли костры.
— Это пелопонессцы Кэнта, — с видом хорошо осведомлённого человека сообщил Фидий. — Они будут сражаться с нами.
— Опытные ребята, — уважительно сказал Торит, но Кул, не признававший никаких авторитетов, откликнулся с издёвкой:
— Конечно опытные! От самой Аркадии драпают — пора бы набраться.
Южанин, проходивший мимо, на секунду остановился. Лицо его, рассечённое длинным рваным шрамом, исказилось от незаслуженного оскорбления, но он справился с собой и, презрительно усмехнувшись на слова Кула, прошёл дальше. Кан поперхнулся супом.
— Болтун ты, — с сожалением сказал Гифон Кулу. — Люди с атлантами каждый день дерутся, все изранены, а ты… Трепло!
Получив отпор, сын Изолия не растерялся, а только гордо вскинул голову. Красив парень! До чего же красив! Венета во все глаза глядела на Кула. Смел, дерзок, силён… тут её взгляд упал на Кана. Что в нём особенного? Парень как парень… И чем только он привлёк к себе её сердце? Смелостью? Но Кул смелей его. Бескорыстием? Фидий тоже не ищет выгоды. Силой? Достаточно посмотреть на Леона, чтобы понять — есть в десятке люди и посильней.
Кан тем временем досуга вытер котелок кусочком хлеба.
— Эх, сейчас бы вздремнуть! — проговорил этот неромантичный герой, с шумом отхлёбывая глоток разведённого вина из чаши. — Орфей, дружище, изобрази на кифаре чего-нибудь помедленнее. Когда ты играешь, кажется, будто сам Гипнос машет крыльями над моей головой.
