Алекс Верус. Участь - Джэка Бенедикт (читать полностью бесплатно хорошие книги TXT) 📗
Поскольку «Соглашение» не делает никаких различий между Белыми и Черными, в нашем сообществе закрепилось ощущение, что противоречия между Светом и Мраком остались в прошлом.
Прежде я сам считал подобный расклад вполне разумным. Мой личный наставник Ричард Дракх был Черным магом, и я искренне верил в то, что Белые и Черные могут запросто найти общий язык.
Правда, после ссоры с Ричардом я несколько поумерил свой пыл – и, как выяснилось, слишком поздно. Но именно тогда я и обнаружил, что хотя в «Соглашении» полно всевозможных правил относительно магического взаимодействия, там нет абсолютно ничего относительно того, как маги должны относиться к своим ученикам. Сбежав от наставника, я обратился за помощью к Лайлу и Совету, но меня проигнорировали. Меня бросили на произвол судьбы, предоставив в одиночку противостоять разъяренному Черному колдуну.
Даже сейчас я, закрыв глаза, отчетливо ощущаю тот чудовищный страх, парализующий тело и душу. Это невозможно понять, не пережив самому, – ужас того, что за тобой охотится крайне жестокий и сильный противник. Мне тогда исполнилось двадцать лет, и я только вступал во взрослую жизнь: я не был готов сразиться со столь могущественным магом, как Ричард Дракх. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что Совет терпеливо выжидал, когда Ричард расправится со мной и тем самым положит конец неприятной истории.
Но я выстоял и уцелел.
Наверное, сейчас вы можете понять, почему Совет меня не жалует. И почему у меня нет ни малейшего желания снискать его расположение.
Я осознавал, что Лайл уже не вернется, однако глазел на канал еще добрых двадцать минут. Я смотрел на отражения домов, колышущиеся в темной воде, и пытался усмирить отвратительные воспоминания. В конце концов я немного пришел в себя, выбросил из головы Лайла и всю магическую свору и медленно побрел обратно.
У меня уже не было настроения работать, поэтому я запер магазин и отправился в парк.
Лондон – город старый, и даже приезжие ощущают тысячелетний груз его истории. Но лишь тот, кто способен чувствовать по-настоящему, может испытать кое-что еще – Лондон становится для таких людей живым исполином, пустившим корни в каменистую землю.
На протяжении столетий в Лондоне сложились своеобразные карманы, уединенные закутки в джунглях зданий – я как раз и направлялся в один из них.
До парка от моего магазинчика – минут десять пешком по петляющему переулку, которым никто никогда не пользуется. Парк практически не видно за оградой и строительной техникой: формально он закрыт на реконструкцию, но работы по какой-то причине все еще не завершены. В двух шагах располагаются офисные здания, но раскидистые деревья надежно укрывают укромное местечко от любопытных взоров.
Я сидел на пледе, прислонившись спиной к стволу бука, и вдруг на дороге за оградой послышался слабый шелест покрышек велосипеда. Вскоре между деревьями показалась девушка. Ей приходилось пригибаться, чтобы проехать под низко нависшими ветвями. Я помахал рукой, и она повернула ко мне.
Беглый взгляд на Лону даст представление о барышне лет двадцати с небольшим. Лона голубоглазая, светлокожая, свои русые волосы она частенько собирает в два хвостика. У нее весьма продуманные движения, она всегда смотрит, куда поставить ногу и положить руку, и нередко складывается впечатление, будто тело ее здесь, а вот сознание витает где-то очень далеко. Лона почти никогда не улыбается, и я никогда не видел, чтобы она смеялась. Впрочем, с ней можно болтать, не замечая ничего странного… по крайней мере, поначалу.
Лона – одна из тех, кто с рождения оказался в мире магии, по сути дела, не имея выбора. Если адепты и маги могут при желании отказаться от своего могущества и просто-напросто зарыть свой талант, то в отношении Лоны все обстояло по-другому. Несколько столетий назад один из сицилийских предков Лоны совершил роковую ошибку, вызвав недовольство могущественной стреги [3]. Провинциальные ведьмочки славятся своим мерзким характером, но эта особа даже по колдовским меркам считалась особенно злобной и мстительной. Вместо того чтобы убить обидчика, она наложила на беднягу проклятие, которое должно было поразить его младшую дочь, затем его внучку, а потом уже и правнучку… и так далее – через поколения – пока все его потомки по женской линии не умрут или не наступит конец света. (Кто знает, что случится раньше?)
Не представляю, каким образом той колдунье удалось так прочно привязать проклятие к семейству, однако дело свое она сделала чертовски умело.
И хотя сама сицилийская ведьма давным-давно превратилась в прах и тлен, ее магия никуда не испарилась. Можно сказать, что Лоне не повезло: еще бы – унаследовать такой «дар»! Одна из причин, почему проклятие столь отвратительное, заключается в том, что обнаружить его практически невозможно. Даже опытный маг не обратит на него внимания, если только не будет знать, что именно искать. Полностью сосредоточившись, я вижу вокруг Лоны некую серебристую дымку, но у меня имеются весьма смутные представления о том, как в принципе работает сицилийское проклятие.
– Привет! – поздоровалась Лона, слезая с велосипеда и скидывая с плеча лямку рюкзачка.
Вместо того чтобы сесть на плед, она выбрала место прямо на траве, в нескольких ярдах от меня.
– Ты в порядке?
– Разумеется. А почему ты спрашиваешь?
– По-моему, ты чем-то обеспокоен.
Похоже, от Лоны никак не укроешься! Я недовольно тряхнул головой. Я-то не сомневался в том, что сумею притвориться и буду выглядеть беззаботным.
– Нежеланный гость. А ты как, Лона?
Она замялась.
– Ты сможешь?..
– Давай взглянем на то, что ты принесла.
Лона оживилась. Расстегнув молнию рюкзачка, она достала какой-то предмет, завернутый в хлопчатобумажный платок. Нагнувшись, Лона положила свою находку на край пледа и развернула платок, стараясь держаться как можно дальше от меня. Секунду спустя Лона отпрянула назад, а я с любопытством подался вперед. В складках материи лежал красный – хотя нет, ярко-алый – кристалл кубической формы.
Загадочный куб имел ребро длиной около трех дюймов. Он смахивал на кусок витражного стекла, но приглядевшись повнимательнее, я понял, что для стекла куб недостаточно прозрачный: я должен был бы видеть сквозь него, но не мог. Зато при ближайшем рассмотрении я различил внутри него мельчайшие белые искорки.
– Гм, – пробормотал я, выпрямляясь. – Где ты его нашла?
– Он лежал на чердаке одного из домов в западной части Клэпхэма. Но… – Лона прервалась. – Есть кое-какие странности… Три недели назад я заходила в этот же дом и ничего не обнаружила. Но сегодня кристалл лежал на полке, у всех на виду. А когда я обратилась к владельцу, тот не смог вспомнить, чтобы он кому-то принадлежал. Он отдал его мне даром. – Лона нахмурилась. – Я ломала голову, как могла его пропустить, ведь он практически светится! Но и ты его чувствуешь, да?
Я молча кивнул. Куб действительно относился к категории магических предметов. Конечно, в данном случае кристалл, если можно так выразиться, удачно «замаскировался», однако артефакт нельзя было упустить из вида столь чувствительному человеку, как Лона.
– Ты к нему прикасалась?
Лона кивнула.
– И что произошло?
– Он засиял, – сказала Лона. – На одно мгновение и… – Она замялась. – А когда я его положила, сияние прекратилось. После чего я его завернула и приехала сюда.
Сейчас куб не светился, но я все же решил хорошенько его изучить и потому сконцентрировался на артефакте. Любой колдун в принципе может заглянуть в магический спектр, но у меня, поскольку я прорицатель, это получается гораздо лучше, чем у остальных моих собратьев. Способность мага «видеть» не связана со зрением – скорее, его дар является шестым чувством, однако заниматься интерпретацией объектов надо именно через зрительные образы.
Короче говоря, такой анализ позволяет получить представление и о самой магии, и о ее непосредственных источниках. А обладая мастерством, можно уловить мысли, из которых была сотворена магия, и почувствовать характер ее автора. При удачном стечении обстоятельств я могу прочитать «биографию» магического предмета, пристально взглянув на него.
