Исток - Московкина Анна (читать книги регистрация TXT) 📗
— Верно. Только я предпочел более подходящую деятельность. И стал колдуном.
— Сколько тебе? Сорок? — Я бросила в него одежкой.
— А это важно? — Майорин с легкостью поймал ее на подлете.
— Нет, просто любопытно.
— Держи. — Он протянул мне миску. Я задумчиво перебрала нарезанную соломкой картошку, колдун влез в рубашку. Из распущенного ворота показалась черноволосая голова. — Что тебя так заботит?
— Ты все время врешь.
— Да! — честно ответил мужчина. И захохотал. — Я все время вру. Я много лет ждал, когда меня перестанут узнавать, вот даже бороду отпустил.
Он шутливо изобразил растительность, достойную старого гнома.
— Я привык быть колдуном, магом, чародеем, если тебе угодно. Меня уважают…
— И боятся, — подсказала я.
— И боятся, — не стал спорить Майорин. — Только потому, что я это я, это мои способности, мой труд, мои знания, а не родовой герб и собственно род.
— Иди ты. Но кто-то же знает…
— Твоя мать, Ловша и еще двое.
— А твой брат?
Майорин презрительно фыркнул:
— Брат… Он не видел меня уже лет пятнадцать и наверняка похоронил.
— Но… — Договорить нам не дали.
В дверь заколотили и, не дожидаясь, пока гостеприимные хозяева соизволят оторвать задницы от лавок, вошли. В сенях послышался хлопок отряхиваемой от воды куртки и спор, куда эту куртку пристроить.
— Мы не помешали? — Скрипнула входная дверь.
Ловша с Жаркой несли, как хрупкий артефакт, пару кроличьих тушек. В заплечной сумке у Ловши звенело и булькало.
— А если помешали, то вы извинитесь и уйдете? — уточнила я.
— Не-эт, — протянула полукровка.
Мы с колдуном перестали друг на друга негодующе коситься и улыбнулись. Я вымученно, зато Майорин вполне искренне. Полукровка торжественно сложила кроликов на стол.
— А о чем разговор?
— О смысле жизни. — Я пощекотала кролику пузо. — А что готовим?
— Я готовлю. — Ловша забренчал чугунками в печи. — А вы ждете, благоговейно вдыхая ароматы.
— Не очень и хотелось. — Колдун вытянул ноги, понимая, что его не будут беспокоить. — Вина только налейте.
— Вино… В котомке кувшины с пивом. Сам варил.
— Ах, сам! Так наливай уже, — скомандовал Майорин.
— Обойдешься. Тебе надо, ты и наливай! — заартачилась я.
Ловша усмехнулся и развязал котомку.
— Давай кружки, гордячка. Ты еще не рассчиталась за погром!
— Надеюсь, вы не собираетесь мне за него мстить?
— Как мелочно. — Майорин пригубил пену.
— Месть бывает разная…
Ловша хлопотал над кроликами, мы втроем вели неспешную беседу, споря о мести и злодеяниях.
— Да, а хорошо ты тому обормоту лютней по башке залепила. Мелочь, а приятно, — сказала Жарка.
— А мне даже стыдно… немножко…
— За то, что ты их напоила? — приподняла бровь убийца.
Ох, зря она это сказала. Светлые глаза впились в меня, кусаясь побольнее иных зубов. И снова меня спас Солен. Мне начинала нравиться его сестра, раз уж ее брат который раз спасает меня от публичной порки. Он долбился в дверь, и похоже, головой. Потому что, когда Майорин распахнул ее, парень не глядя ввалился в сени и, распластавшись: голова на кухне, ноги на улице, остальное в сенях, — произнес:
— Где он?
— Да, хорош! — Ловша приподнял героя за подбородок и всмотрелся в пьяные стеклянные глаза.
Похоже, парень принял мои увещевания слишком близко к сердцу и перепуганный пошел воевать со страхом народным способом. Довольно успешно. Вот только воевать с колдуном он не сможет два дня. Может, это хитрый план, отодвигающий дату казни? Солен прикрыл глаза и захрапел.
— Ему просто нравится спать у нас на полу, — предположил Майорин.
— Дверь закрой, дует.
— А этого куда? — спросил колдун и недолго думая отнес горе-мстителя на мою кровать.
Может, и матрас поменять? А то у меня на ней скоро пол-Вирицы переночует. Майорин хоть участвует в осквернении своего места отдыха, а я за что страдаю? Решив, что смена матраса все-таки перебор, я скрепя сердце сунула Солену под запрокинувшуюся голову подушку.
Корчмарь с гордым лицом выставлял яства на стол. Кролики пахли божественно… Слопав две порции в церемониальном молчании, мы уставились на горшок, в котором лежал паек Солена. По привычке Ловша приготовил на всех ожидаемых гостей, а парня мы ждали, хоть вроде бы кормить не собирались. Три жаждущих взгляда перекрестились мечами и были обломаны звуком закрывающейся крышки.
— Пущай в печке постоит. Может, еще встанет.
— Кролик? — уточнила я.
— Разве что колом в желудке у особо прожорливых. — Майорин тоже с печалью проводил горшок взглядом.
— Паренек ваш, — буркнул Ловша.
Разочарованный стон гулким эхом разбился о бревенчатые стены.
Но звук откупоренной бутылки немного успокоил наши сражающиеся за крольчатину души.
— Разговоры ходят, Майорин… — начал Ловша.
— Какие разговоры?
— Что ни день, то кто-нибудь да словом обмолвится, что в Луаре неспокойно. Народ боится войны.
— Народ и леших боится, особенно когда с перепою в лесу ночует, — попытался отбрехаться колдун.
— Не дури мне голову. Ты дружишь с Орником. Ну. Скажи, есть у этих разговоров основания или нет?
— Есть. Как всегда. Нет-нет а что-то просачивается, кто-то проговаривается.
— И что Орник?
— Ловша. Теперь ты меня обдурить пытаешься. Чего хочешь, старый хрыч? Шило в заду зудит? Ничего Орник не знает. Ничегошеньки. Как и Филин. Но если ты спросишь мое мнение… мои домыслы и вымыслы. То я тебе скажу, что война с Луаром — фикция. И не более.
— Ради чего?
— Пока мы непонимающе косимся на запад, на востоке зреет огромный чирей.
— А ты опять о своем, колдун! — махнул рукой трактирщик. — Опять о магах, жаждущих инесской славы!
— Да, я опять о своем. — Я покосилась на Жарку. Не слишком ли откровенные беседы ведет колдун в присутствии незнакомой девицы?
Полукровка ловила каждое слово, напряженно вслушиваясь в разговор.
— Майорин!
Колдун отпил из кружки, утер ладонью рот.
— Что?
— Ничего, — сквозь зубы процедила я, кося глазами на гостью.
— Ах это… — Ловша засмеялся, полукровка побледнела.
Я непонимающим взглядом обвела публику, все остальные, похоже, были в курсе. И на руки дернувшейся было полукровки легли мужские ладони. На ее тонких запястьях они смотрелись двумя капканами. Справа «капкан» был смуглым, с длинными пальцами, слева расположилась широкая ладонь Ловши, поросшая рыжеватыми волосками. Жарка откинула назад голову и спокойно произнесла:
— Отпустите, не убегу. А откусить себе язык и так сумею.
— Кодекс?
— Да, кодекс. — Руки мужчины убрали, но пристальные взгляды продолжали сверлить девушку. — И, по кодексу, я имею право отказаться от заказа, если сочту его невыполнимым.
— А он невыполним?
— Если я даже попытаться не успела, а ты уже меня раскусил. — Полукровка наморщила носик и показала колдуну язык.
Я посмотрела на колдуна, на Жарку, на корчмаря и залпом опорожнила кружку.
— Не хотите меня посвятить?
— Отчего же, — ответил Ловша, — хотим. Эта милая девушка специализируется на отнятии жизней, причем совершенно легально и законно. Более того, если ее раздеть…
— Чего мы делать не будем, — хмыкнул колдун.
— Мы наверняка найдем татуировку ордена Белого Меча. Верно?
— Верно. И как вы меня засекли?
— Что же ты за Айрин ходишь как хвостик? Уже неделю ходишь.
«Хвостик» невозмутимо смерила Ловшу взглядом, потянулась к кружке и, с сомнением поболтав жидкость в ней, выпила.
— Не бойся, не отравлено, — хохотнул корчмарь и взъерошил свои рыжие волосы.
Я задумчиво оглядела присутствующих. Неделю… Орден Белого Меча, прозванный в народе «орденом убийц», имел своеобразную славу «карателей», нанять убийцу было легко, вот только сперва требовалось обосновать: за что и почему. И очень это дорогое удовольствие — услуги ордена…
— Зато мое, скорее всего, отравлено. — Колдун выплеснул содержимое кружки в ведро с отбросами.
